вы такая фешенебельная что мне нерентабельно
Ты такая фешенебельная, что мне не рентабельно
Обидно, когда отстоял огромную очередь, оборачиваешься, а сзади никого
нет.
Оказывается, по звёздам можно определить не только судьбу человека, но и его воинское звание.
— Доктор, я так храплю по ночам, что просыпаюсь об собственного
храпа. Что посоветуете?
— Спите в другой комнате.
— Дорогой, у нас сегодня годовщина свадьбы, может, зарежем поросенка?
— Поросенок-то здесь при чем? Это братца твоего зарезать надо: он ведь
нас познакомил.
— Николай Николаевич, как вам не стыдно?
Вы сорок лет прожили с женой, а теперь оставили её и женились на молодой!
— Да что вы понимаете! Со старой женой ночью измучаешься: то ей валидол подай, то капли, то форточку открой-закрой. Ужас! А с молодой как хорошо: вечером уйдёт, утром придёт, всю ночь спишь спокойно.
— Дорогой, помнишь, когда мы с тобой познакомились, какая гроза была?
Британские учёные провели опыты с алкоголем.
Оказалось, что водка со льдом вредит почкам, ром со льдом вредит печени, джин со льдом вредит сердцу, виски со льдом вредит мозгу.
Оказывается, этот чёртов лёд невероятно вреден!
— Мужики, сволочи, только об одном и думают!
— Угу, чтоб скоростной и безлимитный…
Новости экстремального похудения: — Слесарь Петров, выйдя из пивнушки, за 40 секунд похудел на 1.5 литра.
Приходит мужик в автосервис:
— Дайте мне свечи от геморроя.
— Здесь не аптека!
— Я знаю, у меня ВАЗ 2108.
Иностранная делегация посетила советский завод. Мастер и
рабочий темпераментно беседуют, никого не замечая. Один иност-
ранец, знающий русский язык, переводит их разговор остальным:
— Мастер предлагает рабочему обработать деталь, ссылаясь
на то, что он состоит в интимных отношения с матерью рабочего.
Рабочий отказывается, ссылаясь на то, что он состоит в интим-
ных отношениях с матерью мастера, с начальником цеха, с дирек-
тором завода и с самой деталью.
На днях перечитывал Борхеса в оригинале и заметил любопытный факт: я решительно ни слова не понимаю по-испански.
Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов
Вы такая фешенебельная что мне нерентабельно
Девушка, вы такая фешенебельная, что мне не рентабельно девушка
Необходимо всегда сопоставлять рентабельность с фешенебельностью.
так есть хочется,что переночевать негде.
ага)) а она не понимает
может просто тупит?))
такая фильдиперсовая вся как с витрины
. Когда я дочитаю этот роман, И в городе N закончится дождь, Я спущусь на пару этажей, не спеша, И выпью кофе. И мне улыбнется симпатичный бармен, А над кофейной чашечкой взметнется дымок. О, этот запах переживаний И философий! Когда закроют Сайгон и разведут мосты, Когда объявят очередной дефолт, Продадут все билеты и устроят аншлаг На Голгофе, Когда введут налог на солнечный свет, И мы будем, как кошки, гулять по ночам, Я зайду по пути в небольшое кафе И выпью кофе. Сыграй мне на лютне, сыграй на трубе, Разложи на ноты затменье луны, Разбуди этот город, я знаю ты в этом Профи. Здесь так мало тех, с кем легко говорить, И еще меньше тех, с кем не страшно молчать, Я хочу заглянуть в твои глаза Цвета кофе. Здесь стреляют каждые четверть часа, Но здесь редко смотрят друг другу в глаза, И лица вождей на плакатах повернуты В профиль. Я спущусь на Невский, сверну на Арбат, Посижу у Сорбонны, вдохну аромат, И пока еще все это есть, я здесь Выпью кофе.
Вы такая фешенебельная что мне нерентабельно
Все персонажи и события, описанные
в данной книге, являются авторским вымыслом,
и любые ассоциации читателя, связанные с
реальными людьми от бизнеса и власти –
личное и независимое дело самого читателя.
Реальные люди от бизнеса и власти, сподобившиеся
прочесть этот роман и узрев в нем родственных
себе персонажей, заслуживают всяческих похвал
как люди самокритичные и совестливые.
Очень тяжело, муторно и постыдно просыпаться в утренних сумерках камеры предварительного заключения.
Особенно с похмелья, усиливающего чувство вины как за свой добровольно отравленный организм, так и за пострадавший от твоих раскрепощенных алкоголем поступков общественный порядок.
Дикая, ободранная сухость в горле, словно я сжевал рулон наждачной бумаги, сведенный судорогой желудок, и глупая моя голова, тяжелая, как пудовая гиря.
Рядом со мной, уткнувшись лицом в обширный, от стены до стены, дощатый настил, этакую общественную кровать на взвод правонарушителей, храпело единственное, слава богу, неизвестное существо. Лохматое, в грязных джинсах и в ободранной кожаной куртке. На свешенной с настила ноге неизвестного, болтался стоптанный ботинок с прилипшим к подошве окурком, другая нога была нага, даже без носка. И отличала ее грязная мозолистая пятка.
Что же я вчера натворил?
И – вспомнилось. Разрозненно, отрывочно, но волосы на голове сразу встали у меня дыбом от этих воспоминаний.
А предшествовали меткому выстрелу обстоятельства сугубо житейские, на поводу у которых я легкомысленно пошел. Дернул меня бес поехать на машине к приятелю на день рождения, хотя жил тот в двух километрах от моего дома, и я мог к нему вполне протопать пешком или же поймать левака. Ведь знал же, что буду там выпивать! Знал и то, что разойдемся поздно, но хотел, со всеми удобствами усевшись в машинку, тихими переулками дорулить до дома. Вероятно, с какой-нибудь залетной дамой, снятой на празднестве.
Вот и дорулил. До первого перекрестка, где столкнулся с машиной. Как – не помню. Ударил в водительскую дверь. И в звуке удара было что-то жуткое, словно нутром ощутил, как за крашеной жестью и виниловой обивкой хрустнуло что-то живое и беззащитное.
Насчет беззащитности я, правда, ошибся. Из машины, отплевываясь матюгами, степенно извлек свои телеса дядя внушительных габаритов. И хотя был я, увы, пьян, однако уяснил мгновенно и убежденно, что и для дяди трезвость – не норма жизни, и состояние его сродни моему, словом – того же поля ягодка.
А покуда он, грязно выражаясь, выбирался из своей помятой колымаги, я последовал его примеру, одновременно отзванивая своему ближайшему дружку Юрке Шувалову, милицейскому оперу. Произнес кратко, услышав его сонный голос:
Я остолбенел на минуту, но тут из «Макарова» хлестнул оранжевый клин огня, и над моей головой, туго уходя в ночное небо, пропела пуля.
Я не знал, что имел в виду этот мужик: то ли напугать меня предупредительным выстрелом, то ли прострелить мне череп, и среагировал механически: выхватил из кармана газовый «Кольт», доставшийся мне по случаю, метнулся поближе к противнику и выстрелил, практически в упор, в его наглую физиономию.
И – обалдел. Ибо физиономия мгновенно превратилась в кровавую маску. Он дико взвыл, выронил свой «Макаров», обхватил ладонями лицо, а далее, как по мановению волшебной палочки, рядом с нами затормозила милицейская машина, в фиолетовом отсвете мигалок возникла искаженная злобой сиреневая, как у утопленника, морда патрульного, и тут сзади на голову мне словно обрушилась бетонная балка. Ну, и все. Тишина и покой. И только сейчас испарившееся в никуда сознание начинает неохотно возвращаться к воспаленным от алкогольных излишеств нейронам, ведущим перекличку и подсчет невосполнимых потерь в своем личном составе.
Но – что же случилось? Почему этот мужик умылся кровью от выстрела из газовика? Отлетели фрагменты гильзы? Но не могли они причинить ему такие увечья… Или померещилось мне в ночной темени этакое обилие крови?
Впрочем, ответ на этот вопрос мне безусловно прояснят, на гадания можно времени не тратить.
Я горестно вздохнул. Всю жизнь тюряга ходила за мной по пятам, но, чувствуется, теперь зацепила своим когтем прочно, не открутишься.
Впервые я едва не угодил в колонию для малолеток еще в школе, хотя детство мое и юношество были вполне благополучными, как и семья, в которой я вырос, обитавшая в тихом спальном районе Москвы.
В семнадцать лет со мной произошла вопиющая нелепость: возвращаясь после уроков с однокашниками по домам, мы, резвясь и дурачась, хлопая друг друга портфелями и кидаясь снежками, постепенно утрачивали в своих шалостях чувство меры. Удары становились все чувствительнее, а снежки – крепче и злее. Очередной снежный ком болезненно угодил мне в физиономию, и я, в то время перворазрядник по самбо, провел обидчику злую стремительную подсечку, отчего он, поскользнувшись на гололеде, совершил немыслимый пируэт, воткнувшись головой в асфальт. Итог: смещение шейных позвонков, сотрясение мозга, возбуждение уголовного дела влиятельными родственниками пострадавшего, и – тяжкое его закрытие стараниями моих родителей и баснословными по тем временам деньгами.
Но я навсегда запомнил, когда милицейская машина увозила меня от дома в отделение к дознавателю, свое страшное осознание неотвратимого падения в цепкую, долгую бездну неволи.
Я ежился в холодной тряской клетке, куда, как в душегубку, тянуло серным выхлопом из проржавевшего глушителя, и думал поникло, что вот и окончилась школьная моя безалаберность с родительской заботой, первыми влюбленностями, таинством распития портвейна в подъезде на подоконнике, походами на подпольные рок-концерты и посиделками с дружками, и вскоре мне предстоит выживание в безысходной тюремной казарме.
Обошлось. Хотя – как сказать? Меня исключили из комсомола, а потому в приемной комиссии института, куда я поступал, сделали все, чтобы завалить меня на экзаменах, а вернее, выставить мне трояки, хотя отвечал я на твердые пятерочки, но экзаменаторы, проникнувшись инструкциями сверху, бесстыдно выводили мне всякий раз «удовлетворительно», не более того. Об этих инсинуациях партийно-комсомольского подполья мне проболталась секретарша приемной комиссии, возвращая аттестат.
А тут подоспело мое совершеннолетие, и я ахнуть не успел, как после домашнего блаженства, котлет и салатиков с крабами, уютной кровати и незабвенных подруг угодил на призывной пункт.
То ли я вызывал в военкомате подозрения в своем тайном желании отвертеться от исполнения священного долга, а такое желание у меня определенно имелось, как и знакомый врач, давший мне надежду на откос по медицинским показаниям, так или иначе, а на следующий день после дня рождения на порог квартиры заявился участковый и лейтенант из военкомата, предписав мне следовать за ними.
Как раз шел призыв, в который я столь трагически вписался.
Я попал в армейские силки, как зазевавшийся суслик в пасть удава. И первое свое пробуждение под казарменным сводом, на верхнем ярусе панцирной койки, за пару минут до подъема, запомнил как самое тягостное из всех своих пробуждений: вот тебе солдатские нары и – два бесконечных года неволи и тягот. Безысходных.
Однако то пробуждение в сравнении с сегодняшним – благое событие. Ибо, чувствую, на сей раз двумя годами поражения в правах я не отделаюсь.
Анекдоты из Одессы
Как говорила тетя Циля: «Женщина была создана для того, шоб мужик не сдох от счастья!»
Сара захотела поговорить сама с собой, но через 3 фразы поссорилась.
Изя схватился за сердце, но строгий вгляд жены заставил его прожить еще 40 лет.
Мозги, Моня, дело такое: обычно их не видно, но, когда их не хватает — заметно!
— Веня, как ты мог такое подумать не посоветовавшись?!
Фира не могла уснуть. Начала считать овец. Потом познакомилась с пастухом. И понеслось.
Как показали последние события в Одессе — предпоследние были лучше…
Сарочка, дорогая, не надо так на меня молчать!
Каждый одессит, достигший вершин этикета, может с помощью ножа и вилки съесть стакан семечек.
Как только учительница произнесла фразу «Два пишем, три в уме…», Изя сразу полюбил математику.
Фирочка, таки Ви сегодня такая фешенебельная, шо мине аж нерентабельно.
Работник банка Сара Львовна вместо сказок читает своим детям на ночь хорошие кредитные истории.
Ой, не пудрите мине мозги, мужчина! Сегодня и без вас понедельник!
Если ваш муж психует, дайте ему просроченный йогурт. Пусть психует в другом месте.
Фрейд умер, так и не объяснив нам, какие проблемы у тех, кто ставит лайки под собственными постами.
Как говорила тетя Циля, «самый страшный вид безработицы — неработающая голова».
Моня понял, что хочет жениться на Соне, когда та продала подаренный им букет.
Ну, хорошо, Фима, первое время у меня поживешь, а утром домой поедешь.
Изя, или мы сначала сделаем, как я сказала, или, наоборот, как я сказала, так и сделаем!
– Наум Абрамыч, а вы кудой?
– Таки Сёма шоб ты знал, скажу тебе за твой интерес: я иду покупать яйца!
– На Привоз или к тёте Циле у лавку?
И шо я вижу? А я вижу, что готовил холодное, а пост попал в горячее.
Так может создать группу любителей анекдотов, шуток и прибауток?
А то в последнее время какие-то депрессивные новости, а это вроде развлекательный сайт, а не Россия 1, 24.
— Ребе, я на пикабу нашел клубничку. Говорят, что девушки там одеваются совсем не
так, как у нас в Бердичеве. Скажите, ребе, а можно мне смотреть на
девушку, если на ней надета мини-юбка или блузка с декольте?
— А если она загорает на пляже в бикини?
— Ребе, а есть такие вещи, на которые еврею нельзя смотреть?
порадовало. Давненько, почему то не читал (не слышал) одесских
А Циля как в полном варианте звучит? Фира? Моня? Изя?
Оборот денег в семье.
Старший сын подарил младшей сестре 5000 руб на днюху(13 лет разница).
Сегодня она подходит ко мне:
— Пап, вот 5000 рублей. И вот мои заказы на али. Это подарки тебе, маме, брату, его жене и их мелкому. Успеют же приехать? Можешь оплатить по карте?
— Конечно, доча.
Оплатил. Деньги взял. Ибо это её решение. Добавлю их в её подарок. Но об этом ей, конечно, не скажу.
Новый Год на носу. Подарки. Берегла эти деньги с апреля. Вот так решила их потратить.
У меня хорошие дети.
Это только начало, кожаные
Битва
Золотой фонд багоделов
Если в ремастере GTA покачивать машиной из стороны в сторону, она увеличивается в размерах.
Семейные ценности
Ответ на пост «Про халат»
Действительно
На злобу дня
Маленький
Хороший совет
Ответ на пост «Не прокатило»
Хост-клуб Оранской школы (Ouran High School Host Club)
Девушка, вы такая фешенебельная, что мне от вас нерентабельно.
Другие цитаты по теме
— Ты не такой, как другие мужчины. Ты мягче и деликатнее.
— Но не лишен мужественности, верно?
— Не совсем. Посмотри, тонкие запястья, кожа как у младенца, почти совсем нет плеч…
— Довольно, слишком много лестных слов.
Человек вообще ко всему привыкает, даже к виселице: подёргается-подёргается. и привыкнет.
Как бы так себя похвалить, чтобы самому тошно не стало.
— У тебя уже были подозрения, что у вас крыса, ты слишком хороший коп, чтобы прохлопать это.
— Комплимент — высшая степень отчаяния.
Так, давай все комплименты потом и в письменном виде!
Прошу прощения, но валите прочь.
— Вы танцуете, как ангел, Фанни Прайс.
— Одной невозможно танцевать, как ангел, мистер Кроуфорд.
— Что, это комплимент? Ликуйте, небеса! Она сделала мне комплимент!
— Я похвалила лишь Ваше умение танцевать, мистер Кроуфорд. Не обольщайтесь.
— Слушай, ты обалденно готовишь и по-прежнему не можешь найти себе телочку?
— Ты знаешь, как угробить комплимент. И вообще, ты уже пробовал мою еду.
— Да, но тогда ты жил с Алекс, я думал, что готовила она, а ты просто приписываешь себе ее лавры.
— Ты хочешь сказать, что он проведёт ночь с другой? Имея дома самую красивую женщину на свете, этот болван способен отправиться куда-то еще?
— Не у всех мужчин такой же хороший вкус, как у тебя.