вот так посмотришь на фамильные портреты и поверишь
Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона: Собака Баскервилей
«Приключе́ния Ше́рлока Хо́лмса и до́ктора Ва́тсона: Соба́ка Баскерви́лей» — третья часть телевизионного сериала по мотивам рассказов Артура Конан Дойла о Шерлоке Холмсе. Экранизация одноимённой повести английского писателя.
Цитаты [ править ]
— Интересно, Ватсон, что вы скажете об этой трости?
— Можно подумать, что у вас глаза на затылке!
— Дорогой друг, если б Вы читали мою монографию об органах осязания у сыщиков, вы бы знали, что на кончиках ушей имеются такие тепловые точки… Так что глаз на затылке у меня нет.
— Он видит ваше отражение в кофейнике.
— Дорогой Ватсон! Вы в совершенстве познали мой дедуктивный метод. Но увы… Ваши выводы в большинстве ошибочны.
— Мистер Холмс, явился вчерашний посетитель. Вчера он забыл палку, сегодня пришёл с собакой!
— Подарок?
— Да…
— От Чаринг-Кросского госпиталя?
— Да, от коллег ко дню свадьбы.
— Ой, как скверно-то, а!…
— Провидению препоручаю я вас, дети мои, и заклинаю: остерегайтесь выходить на болота в ночное время, когда силы зла властвуют безраздельно.
— Я борюсь со злом по мере моих скромных сил, но выступать против самого прародителя зла было бы несколько самонадеянно с моей стороны… О чём вы меня, собственно, просите?
— А-а… я вас пока ни о чём не просил…
— Какие ваши соображения?
— Запутанная история.
— Как это верно, Ватсон…
— Это всё, что осталось от Снуппи.
— А как он славно лаял у нас на Бейкер-стрит!
— Вот так начнёшь изучать фамильные портреты и уверуешь в переселение душ.
— Держитесь подальше от торфяных болот.
— За кого меня принимают в этой го-сти-ни-це?! За дурачка?! [стучит ботинком себе по лбу] За дурачка!
— Перестаньте запирать все время этот шкаф. Вы меня ставите в неудобное положение, прошу Вас. [речь идёт о том шкафе, где находятся алкогольные напитки]
— Какой обед может быть на болоте?!
— Любовь сэра Генри грозит бедой только самому сэру Генри.
— Пропал Снуппи. Ушёл на болото, не вернулся.
— Скажите, а кто мог в замке ночью плакать… женским голосом?
— Узнаёте, Ватсон, этот ботинок? Его родной брат сгорел в камине гостиницы «Нортумберленд». Два башмака, а какие разные судьбы.
— С одной стороны у меня большая радость: я раскопал курган в Длинной Низине и обнаружил там череп доисторического человека (для меня это большой праздник), а мистер Френкленд, местный сутяга, собирается подать на меня в суд за то, что я разрыл могилу без согласия на то ближайших родственников погребённого.
— Что это, каша что ли?
— Овсянка, сэр.
— Послушайте, а давайте его поймаем?
— Давайте.
— И всё кончится.
— Не кончится.
— Если вы когда-нибудь захотите провести меня, сначала смените табачный магазин.
— Вы всё пишете и пишете, а Ваш друг все не едет и не едет. Шерлок Холмс! Да-а-а, тут без него не разобраться… Тёмная история, сэр, очень тёмная…
— …ещё рано любоваться красотами наших болот, орхидеи ещё не зацвели.
— Орхидеи ещё не зацвели… Что бы это значило?
— Не зацвели…, и всё!
— …ваш череп мог бы послужить украшением любого антропологического музея.
— Я польщён…
— Так как же его зовут?
— Шерлок… Холмс!
— Я собственными глазами видел, кто… носит… ему… еду.
— Мужчина, с бородой?
— Не-е-ет… Представьте себе, еду носит… ребёнок!
— Вы же знаете мои скромные требования, Ватсон: кусок хлеба, чистый воротничок – что мне ещё нужно?
Вот так посмотришь на фамильные портреты и поверишь
Глава I. МИСТЕР ШЕРЛОК ХОЛМС
Мистер Шерлок Холмс сидел за столом и завтракал. Обычно он вставал довольно поздно, если не считать тех нередких случаев, когда ему вовсе не приходилось ложиться. Я стоял на коврике у камина и вертел в руках палку, забытую нашим вчерашним посетителем, хорошую толстую палку с набалдашником — из тех, что именуются «веским доказательством». Чуть ниже набалдашника было врезано серебряное кольцо шириной около дюйма. На кольце было начертано: «Джеймсу Мортимеру, Ч. К. X. О., от его друзей по ЧКЛ» и дата: «1884». В прежние времена с такими палками — солидными, увесистыми, надежными — ходили почтенные домашние врачи.
— Ну-с, Уотсон, какого вы мнения о ней?
Холмс сидел спиной ко мне, и я думал, что мои манипуляции остаются для него незаметными.
— Откуда вы знаете, чем я занят? Можно подумать, что у вас глаза на затылке!
— Чего нет, того нет, зато передо мной стоит начищенный до блеска серебряный кофейник, — ответил он. — Нет, в самом деле, Уотсон, что вы скажете о палке нашего посетителя? Мы с вами прозевали его и не знаем, зачем он приходил. А раз уж нам так не повезло, придется обратить особое внимание на этот случайный сувенир. Обследуйте палку и попробуйте воссоздать по ней образ ее владельца, а я вас послушаю.
— По-моему, — начал я, стараясь по мере сил следовать методу моего приятеля, — этот доктор Мортимер — преуспевающий медик средних лет, к тому же всеми уважаемый, поскольку друзья наделяют его такими знаками внимания.
— Хорошо! — сказал Холмс. — Превосходно!
— Кроме того, я склонен думать, что он сельский врач, а следовательно, ему приходится делать большие концы пешком.
— Потому что его палка, в прошлом весьма недурная, так сбита, что я не представляю себе ее в руках городского врача. Толстый железный наконечник совсем стерся — видимо, доктор Мортимер исходил с ней немало миль.
— Весьма здравое рассуждение, — сказал Холмс.
— Опять же надпись: «От друзей по ЧКЛ». Я полагаю, что буквы «КЛ» означают клуб, вернее всего охотничий, членам которого он оказывал медицинскую помощь, за что ему и преподнесли этот небольшой подарок.
— Уотсон, вы превзошли самого себя! — сказал Холмс, откидываясь на спинку стула и закуривая папиросу. — Я не могу не отметить, что, описывая со свойственной вам любезностью мои скромные заслуги, вы обычно преуменьшаете свои собственные возможности. Если от вас самого не исходит яркое сияние, то вы, во всяком случае, являетесь проводником света. Мало ли таких людей, которые, не блистая талантом, все же обладают недюжинной способностью зажигать его в других! Я у вас в неоплатном долгу, друг мой.
Я впервые услышал от Холмса такое признание и должен сказать, что его слова доставили мне огромное удовольствие, ибо равнодушие этого человека к моему восхищению им и ко всем моим попыткам предать гласности метод его работы не раз ущемляло мое самолюбие. Кроме того, я был горд тем, что мне удалось не только овладеть методом Холмса, но и применить его на деле и заслужить этим похвалу моего друга.
Холмс взял палку у меня из рук и несколько минут разглядывал ее невооруженным глазом. Потом, явно заинтересовавшись чем-то, отложил папиросу в сторону, подошел к окну и снова стал осматривать палку, но уже через увеличительное стекло.
— Не бог весть что, но все же любопытно, — сказал он, возвращаясь на свое излюбленное место в углу дивана. — Кое-какие данные здесь, безусловно, есть, они и послужат нам основой для некоторых умозаключений.
— Неужели от меня что-нибудь ускользнуло? — спросил я не без чувства самодовольства. — Надеюсь, я ничего серьезного не упустил?
— Увы, дорогой мой Уотсон, большая часть ваших выводов ошибочна. Когда я сказал, что вы служите для меня хорошим стимулом, это, откровенно говоря, следовало понимать так: ваши промахи иногда помогают мне выйти на правильный путь. Но сейчас вы не так уж заблуждаетесь. Этот человек, безусловно, практикует не в городе, и ему приходится совершать большие концы пешком.
— В этом отношении — да.
— Нет, нет, дорогой мой Уотсон, не всё, далеко не всё. Так, например, я бы сказал, что подобное подношение врач скорее всего может получить от какой-нибудь лечебницы, а не от охотничьего клуба, а когда перед лечебницей стоят буквы «ЧК», название «Черингкросская» напрашивается само собой.
— Возможно, что вы правы.
— Все наводит на такое толкование. И если мы примем мою догадку за рабочую гипотезу, то у нас будут дополнительные данные для воссоздания личности нашего неизвестного посетителя.
— Хорошо. Предположим, что буквы «ЧКЛ» означают «Черингкросская лечебница». Какие же дальнейшие заключения можно отсюда вывести?
— А вам ничего не приходит в голову? Вы же знакомы с моим методом. Попробуйте применить его.
— Вывод очевиден: прежде чем уехать в деревню, этот человек практиковал в Лондоне.
— А что, если мы пойдем немного дальше? Посмотрите на это вот под каким углом зрения: почему ему был сделан подарок? Когда его друзья сочли нужным преподнести ему сообща эту палку в знак своего расположения? Очевидно, в то время, когда доктор Мортимер ушел из лечебницы, решив заняться частной практикой. Ему поднесли подарок, это нам известно. Предполагается, что работу в лечебнице он сменил на сельскую практику. Будут ли наши выводы слишком смелыми, если мы скажем, что подарок был сделан именно в связи с его уходом?
— Это весьма вероятно.
Куратор — младший медик, наблюдавший больных клинике.
Артур Конан Дойль «Собака Баскервилей»
Глава I. МИСТЕР ШЕРЛОК ХОЛМС
Мистер Шерлок Холмс сидел за столом и завтракал. Обычно он вставал довольно поздно, если не считать тех нередких случаев, когда ему вовсе не приходилось ложиться. Я стоял на коврике у камина и вертел в руках палку, забытую нашим вчерашним посетителем, хорошую толстую палку с набалдашником – из тех, что именуются «веским доказательством». Чуть ниже набалдашника было врезано серебряное кольцо шириной около дюйма. На кольце было начертано: «Джеймсу Мортимеру, Ч. К. X. О., от его друзей по ЧКЛ» и дата: «1884». В прежние времена с такими палками – солидными, увесистыми, надежными – ходили почтенные домашние врачи.
– Ну‑с, Уотсон, какого вы мнения о ней?
Холмс сидел спиной ко мне, и я думал, что мои манипуляции остаются для него незаметными.
– Откуда вы знаете, чем я занят? Можно подумать, что у вас глаза на затылке!
– Чего нет, того нет, зато передо мной стоит начищенный до блеска серебряный кофейник, – ответил он. – Нет, в самом деле, Уотсон, что вы скажете о палке нашего посетителя? Мы с вами прозевали его и не знаем, зачем он приходил. А раз уж нам так не повезло, придется обратить особое внимание на этот случайный сувенир. Обследуйте палку и попробуйте воссоздать по ней образ ее владельца, а я вас послушаю.
– По‑моему, – начал я, стараясь по мере сил следовать методу моего приятеля, – этот доктор Мортимер – преуспевающий медик средних лет, к тому же всеми уважаемый, поскольку друзья наделяют его такими знаками внимания.
– Хорошо! – сказал Холмс. – Превосходно!
– Кроме того, я склонен думать, что он сельский врач, а следовательно, ему приходится делать большие концы пешком.
– Потому что его палка, в прошлом весьма недурная, так сбита, что я не представляю себе ее в руках городского врача. Толстый железный наконечник совсем стерся – видимо, доктор Мортимер исходил с ней немало миль.
– Весьма здравое рассуждение, – сказал Холмс.
– Опять же надпись: «От друзей по ЧКЛ». Я полагаю, что буквы «КЛ» означают клуб, вернее всего охотничий, членам которого он оказывал медицинскую помощь, за что ему и преподнесли этот небольшой подарок.
– Уотсон, вы превзошли самого себя! – сказал Холмс, откидываясь на спинку стула и закуривая папиросу. – Я не могу не отметить, что, описывая со свойственной вам любезностью мои скромные заслуги, вы обычно преуменьшаете свои собственные возможности. Если от вас самого не исходит яркое сияние, то вы, во всяком случае, являетесь проводником света. Мало ли таких людей, которые, не блистая талантом, все же обладают недюжинной способностью зажигать его в других! Я у вас в неоплатном долгу, друг мой.
Я впервые услышал от Холмса такое признание и должен сказать, что его слова доставили мне огромное удовольствие, ибо равнодушие этого человека к моему восхищению им и ко всем моим попыткам предать гласности метод его работы не раз ущемляло мое самолюбие. Кроме того, я был горд тем, что мне удалось не только овладеть методом Холмса, но и применить его на деле и заслужить этим похвалу моего друга.
Холмс взял палку у меня из рук и несколько минут разглядывал ее невооруженным глазом. Потом, явно заинтересовавшись чем‑то, отложил папиросу в сторону, подошел к окну и снова стал осматривать палку, но уже через увеличительное стекло.
– Не бог весть что, но все же любопытно, – сказал он, возвращаясь на свое излюбленное место в углу дивана. – Кое‑какие данные здесь, безусловно, есть, они и послужат нам основой для некоторых умозаключений.
– Неужели от меня что‑нибудь ускользнуло? – спросил я не без чувства самодовольства. – Надеюсь, я ничего серьезного не упустил?
– Увы, дорогой мой Уотсон, большая часть ваших выводов ошибочна. Когда я сказал, что вы служите для меня хорошим стимулом, это, откровенно говоря, следовало понимать так: ваши промахи иногда помогают мне выйти на правильный путь. Но сейчас вы не так уж заблуждаетесь. Этот человек, безусловно, практикует не в городе, и ему приходится совершать большие концы пешком.
– В этом отношении – да.
– Нет, нет, дорогой мой Уотсон, не всё, далеко не всё. Так, например, я бы сказал, что подобное подношение врач скорее всего может получить от какой‑нибудь лечебницы, а не от охотничьего клуба, а когда перед лечебницей стоят буквы «ЧК», название «Черингкросская» напрашивается само собой.
– Возможно, что вы правы.
– Все наводит на такое толкование. И если мы примем мою догадку за рабочую гипотезу, то у нас будут дополнительные данные для воссоздания личности нашего неизвестного посетителя.
– Хорошо. Предположим, что буквы «ЧКЛ» означают «Черингкросская лечебница». Какие же дальнейшие заключения можно отсюда вывести?
– А вам ничего не приходит в голову? Вы же знакомы с моим методом. Попробуйте применить его.
– Вывод очевиден: прежде чем уехать в деревню, этот человек практиковал в Лондоне.
– А что, если мы пойдем немного дальше? Посмотрите на это вот под каким углом зрения: почему ему был сделан подарок? Когда его друзья сочли нужным преподнести ему сообща эту палку в знак своего расположения? Очевидно, в то время, когда доктор Мортимер ушел из лечебницы, решив заняться частной практикой. Ему поднесли подарок, это нам известно. Предполагается, что работу в лечебнице он сменил на сельскую практику. Будут ли наши выводы слишком смелыми, если мы скажем, что подарок был сделан именно в связи с его уходом?
– Это весьма вероятно.
– Теперь отметьте, что он не мог состоять в штате консультантов лечебницы, ибо это допустимо только врачу с солидной лондонской практикой, а такой врач вряд ли уехал бы из города. Тогда кем же он был? Если он работал там, не будучи штатным консультантом, значит, ему отводилась скромная роль куратора 1 , живущего при лечебнице, то есть немногим большая, чем роль практиканта. И он ушел оттуда пять лет назад – смотрите дату на палке. Таким образом, дорогой мой Уотсон, ваш солидный пожилой домашний врач испарился, а вместо него перед нами вырос весьма симпатичный человек около тридцати лет, нечестолюбивый, рассеянный и нежно любящий свою собаку, которая, как я приблизительно прикидываю, больше терьера, но меньше мастифа.
Я недоверчиво рассмеялся, а Шерлок Холмс откинулся на спинку дивана и пустил в потолок маленькие, плавно колеблющиеся в воздухе кольца дыма.
– Что касается последнего пункта, то тут вас никак не проверишь, – сказал я, – но кое‑какие сведения о возрасте этого человека и его карьере мы сейчас отыщем.
Я снял со своей маленькой книжной полки медицинский справочник и нашел нужную фамилий). Там оказалось несколько Мортимеров, но я сразу же отыскал нашего посетителя и прочел вслух все, что к нему относилось:
– «Мортимер Джеймс, с 1882 года член Королевского хирургического общества. Гримпен, Дартмур, графство Девоншир. С 1882 по 1884 год – куратор Черингкросской лечебницы. Удостоен премии Джексона по разделу сравнительной патологии за работу „Не следует ли считать болезни явлением атавистического порядка?“. Член‑корреспондент Шведского патологического общества. Автор статей „Аномальные явления атавизма“ („Ланцет“, 1882), „Прогрессируем ли мы?“ („Вестник психологии“, март 1883). Сельский врач приходов Гримпен, Торсли и Хай‑Бэрроу».
– Ни слова об охотничьем клубе, Уотсон, – с лукавой улыбкой сказал Холмс, – зато действительно сельский врач, как вы тонко подметили. Мои умозаключения правильны. Что же касается прилагательных, то, если не ошибаюсь, я употребил следующие: симпатичный, нечестолюбивый и рассеянный. Уж это я знаю по опыту – только симпатичные люди получают прощальные подарки, только самые нечестолюбивые меняют лондонскую практику на сельскую и только рассеянные способны оставить свою палку вместо визитной карточки, прождав больше часа в вашей гостиной.
– Была приучена носить поноску за хозяином. Эта палка не из легких, собака брала ее посередине и крепко сжимала зубами, следы которых видны совершенно отчетливо. Судя по расстоянию между отметинами, для терьера такие челюсти слишком широки, а для мастифа узки. Возможно, что… Боже мой! Ну, конечно, курчавый спаниель!
Говоря это, Холмс сначала расхаживал по комнате, потом остановился у оконной ниши. В его последних словах прозвучало такое твердое убеждение, что я недоуменно взглянул на него:
– Послушайте, друг мой, почему вы в этом уверены?
– По той простой причине, что я вижу собаку у наших дверей, а вот и звонок ее хозяина. Не уходите, Уотсон, прошу вас. Вы же с ним коллеги, и ваше присутствие поможет мне. Вот она, роковая минута, Уотсон! Вы слышите шаги на лестнице, эти шаги врываются в вашу жизнь, но что они несут с собой – добро или зло, неизвестно. Что понадобилось человеку науки, доктору Джеймсу Мортимеру, от сыщика Шерлока Холмса. Войдите.
Наружность нашего гостя удивила меня, ибо я рассчитывал увидеть типичного сельского врача. Доктор Мортимер оказался очень высоким, худым человеком с длинным носом, торчащим, словно клюв, между серыми, близко посаженными глазами, которые ярко поблескивали за золотой оправой очков. Одет он был, как и подобает человеку его профессии, но с некоторой неряшливостью: сильно поношенный пиджак, обтрепанные брюки. Он уже сутулился, несмотря на молодые годы, и странно вытягивал шею, благожелательно приглядываясь к нам. Как только наш гость вошел в комнату, его взгляд тотчас же упал на палку в руках Холмса, и он с радостным криком потянулся за ней.
– Какое счастье! А я никак не мог вспомнить, где я ее оставил, здесь или в пароходной компании. Потерять такую вещь! Это было бы просто ужасно!
Подарок? – спросил Холмс.
От Черингкросской лечебницы?
Да, от тамошних друзей ко дню моей свадьбы.
Ай‑ай, как это скверно! – сказал Холмс, покачивая головой.
Доктор Мортимер изумленно заморгал глазами:
– А что же тут скверного?
– Только то, что вы нарушили ход наших умозаключений. Значит, подарок был свадебный?
– Да, сэр. Я женился и оставил лечебницу, а вместе с ней и все надежды на должность консультанта. Надо было обзаводиться собственным домом.
– Ну, вот видите, мы не так уж сильно ошиблись, – сказал Холмс. – А теперь, доктор Джеймс Мортимер…
– Что вы, что вы! У меня нет докторской степени, я всего лишь скромный член Королевского хирургического общества.
И, по‑видимому, человек научного склада ума?
Я имею только некоторое отношение к науке, мистер Холмс: так сказать, собираю раковины на берегу необъятного океана познания. Если не ошибаюсь, я имею честь говорить с мистером Шерлоком Холмсом, а не с…
– Нет, доктор Уотсон вот – перед вами.
– Очень рад познакомиться, сэр. Ваше имя часто упоминается рядом с именем вашего друга. Вы меня чрезвычайно интересуете, мистер Холмс. Я никак не ожидал, что у вас такой удлиненный череп и так сильно развиты надбровные дуги. Разрешите мне прощупать ваш теменной шов. Слепок с вашего черепа, сэр, мог бы служить украшением любого антропологического музея до тех пор, пока не удастся получить самый оригинал. Не сочтите это за лесть, но я просто завидую такому черепу.
Шерлок Холмс усадил нашего странного гостя в кресло.
– Мы с вами, по‑видимому, оба энтузиасты своего дела, сэр, – сказал он. – Судя по вашему указательному пальцу, вы предпочитаете сами набивать папиросы. Не стесняйтесь, закуривайте.
Доктор Мортимер вынул из кармана табак и с поразительной ловкостью набил папиросу. Его длинные, чуть дрожащие пальцы двигались проворно и беспокойно, как щупальца у насекомого.
Холмс сидел молча, но быстрые, мимолетные взгляды, которые он бросал на нашего занятного собеседника, ясно говорили о том, что этот человек сильно интересует его.
– Я полагаю, сэр, – начал он наконец, – что вы оказали мне честь своим вчерашним и сегодняшним посещением не только ради обследования моего черепа?
– Нет, сэр, конечно, нет! Правда, я счастлив, что мне представилась такая возможность, но меня привело к вам совсем не это, мистер Холмс. Я человек отнюдь не практической складки, а между тем передо мной внезапно встала одна чрезвычайно серьезная и чрезвычайно странная задача. Считая вас вторым по величине европейским экспертом…
– Вот как, сэр! Разрешите полюбопытствовать, кто имеет честь быть первым? – довольно резким тоном спросил Холмс.
– Труды господина Бертильона 2 внушают большое уважение людям с научным складом мышления.
– Тогда почему бы вам не обратиться к нему?
– Я говорил, сэр, о «научном складе мышления», но как практик вы не знаете себе равных – это признано всеми. Надеюсь, сэр, что я не позволил себе излишней…
– Так, самую малость, – ответил Холмс. – Однако, доктор Мортимер, я думаю, что вы поступите совершенно правильно, если сейчас же, без дальнейших отступлений, расскажете мне, в чем состоит дело, для разрешения которого вам требуется моя помощь.
АВТОРСКИЕ АНЕКДОТЫ О ШЕРЛОКЕ ХОЛМСЕ ПО МОТИВАМ СЕРИАЛА
АВТОРСКИЕ АНЕКДОТЫ О ШЕРЛОКЕ ХОЛМСЕ ПО МОТИВАМ СЕРИАЛА ИГОРЯ МАСЛЕННИКОВА
1.
Шерлок Холмс с подсвечником в руках рассматривает старинную картину:
– Взгляните, Ватсон! Вот так начнёшь изучать фамильные портреты – и поверишь в переселение душ… Янковский, оказывается, тоже Баскервиль…
2.
Доктор Мортимер – доктору Ватсону:
– Пропал Снуппи… Ушёл гулять на болота и не вернулся…
Так началась история о Собаке Баскервилей…
3.
Сэр Генри:
– Ватсон! Ватсон! Вы слышали?! Что это?!
– Ну, болота, говорят, издают странные звуки: то ли ил опускается, то ли вода поднимается.
– Ну, я же не ребёнок, Ватсон! Скажите правду, ведь это собака?
– Да нет, сэр Генри. Это всего лишь Бэрримор кормит овсянкой каторжника Селдена.
4.
Сэр Генри:
– Бэрримор! Я ваш новый хозяин!
Бэрримор:
– Очень рад, сэр. Как вас там?
Сэр Генри:
– Баскервиль, сэр!
5.
История о Собаке Баскервилей закончилась бы сама собой и без вмешательства гения Шерлока Холмса: уставший есть овсянку сэр Генри слопал бы однажды эту фосфорную собаку вместе с хозяином, каторжником и всем Девонширом.
6.
Сэр Генри:
– Бэрримор! Что это, овсянка, что ли? А когда будет мясо?
Бэрримор:
– Мясо будет в обед, сэр! Собаку Баскервилей ещё не освежевали.
7.
– Холмс, вот стоит человек в окне. Что вы о нём скажете?
– Элементарно, Ватсон. Этот человек много пьёт и мало закусывает.
– Как же вы догадались? По синякам под глазами и заплывшей роже?
– Да нет, дорогой друг! Просто вы уже битый час пялитесь в зеркало.
8.
– Холмс, кто творец мелодии, которую вы играли на скрипке?
– Дашкевич, сэр.
9.
– Холмс! Вы же не знаете Коперника! А как же Граф Монте-Кристо?
– Это из романов. Не читал… Я читаю только Конан-Дойла.
10.
– Ватсон! Приходил ли Картрайт с результатами поисков?
– Нет, Холмс! Он задержан Скотланд-Ярдом за бродяжничество: копался в помойке в поисках изрезанной газеты.
11.
– Лестрейд! Мы с Ватсоном уходим, а вы, если хотите узнать, кто убийца, заходите к нам вечерком на Бейкер-стрит. Выпьем хереса и потолкуем.
– Да к чёрту этого убийцу, Холмс! Давайте просто выпьем хереса!
12.
– Ватсон! Вы позаботились о судьбе несчастного Рональда Адера?
– Нет, Холмс! О судьбе несчастного Рональда Адера уже «позаботился» полковник Моран.
14.
– Холмс! Почему вы не любите женщин?
– Это они меня не любят, Ватсон… Из-за моего скрипучего голоса.
15.
Холмс, Ватсон и юная леди караулили в темноте «пёструю ленту».
– Сударыня! Кого вы больше боитесь: гиену или павиана?
– Больше всего я боюсь вас, особенно если вы так всю ночь и просидите, пялясь на шнурок с колокольчиком.
16.
Лестрейд:
– Мистер Холмс! Как выглядел предполагаемый преступник?
– Рожа красная, коричневое пальто.
Ватсон заплетающимся языком, снимая коричневое пальто:
– На себя п-посмотрите!
17.
– Ватсон! Вы играли в бильярд?
– Да, Холмс.
– И смотрели эротическое шоу?
– Но как вы узнали?
– Ваш кий торчит из брюк.
18.
– Холмс! Вы опять надели маску мерзкого старикашки?
– Да нет, дорогой друг! К сожалению, это моё истинное лицо.
19.
– Холмс! Я слышал, что миссис Хадсон – мужчина!
– Ерунда! Если она – мужчина, то вы, Ватсон – женщина.
Ватсон, краснея:
– Ах ты, проказник! Как ты догадался?
20.
– Холмс! Вы когда-то нокаутировали меня. Я требую реванша.
– Не получится, Ватсон. Мы теперь в разных весовых категориях.
– Так привяжите к рукам кирпичи, Холмс… Или я отвяжу свои.
21.
ХХ век начинается…
– Холмс! Вы опять взялись за старые химические опыты?
– Ошибаетесь, дорогой Ватсон! Я провожу новые физические опыты. Взгляните на эти два куска урановой руды. Вроде бы, куски как куски. Но стоит мне их резко сблизить…
…Так закончились времена доброй старой Англии.
22.
– Холмс! Что для вас английский юмор?
– А что для вас этот ревеневый суп?
– О! Суп прекрасен!
– Юмор тоже… Вы уже полчаса едите похлёбку из моих реактивов этилен-гликоля и соляной кислоты.
23.
– А нервы у старого охотника по-прежнему крепкие – выбил мне весь мозг, – сказал Холмс, рассматривая свой восковой портрет.
– Да нет, Холмс. На этот раз Моран промахнулся – все его предыдущие жертвы убиты выстрелом в пах.
24.
– Ватсон! Не могу поверить. Неужели это вы подстроили мне встречу с профессором Мориарти у Рейхенбахского водопада близ местечка Розенлау?
– Да, Холмс.
– Но зачем, Ватсон?
– Ах, Холмс! Вы меня так заканали…
25.
Джефферсон Хоуп говорит Джо Стенджерсону:
– Здесь две пилюли: одна – безвредная, другая – с ядом. Выбирай любую.
– Я выбираю без яда.
– Везунок…
26.
– Ватсон! Все бумаги по делу Мориарти у меня в шкафу под литерой «М».
– Холмс! А что скрывается под литерой «Ж»?
27.
(Байка)
Холмс и Ватсон ограбили Милвертона. На следующее утро к ним приехал инспектор Лестрейд:
– Холмс! Помогите! Ограбили Милвертона. Мы знаем, что их было двое (Холмс и Ватсон вздрогнули и переглянулись), один порезал руку о стекло (Холмс поспешно спрятал руку в карман), другого я поймал за ногу, но он вырвался и оставил мне ботинок (Ватсон встал, хромая и топая одним ботинком), но главное, преступников засняла камера внутреннего слежения.
Холмс:
– И что же изображено на плёнке?
– Вы с Ватсоном… Что это значит, Холмс?
– Элементарно, Лестрейд! Преступники косят под нас с Ватсоном, чтоб запутать следствие.
– Но, Холмс! На плёнке ваши голоса, и вы обсуждаете достоинства миссис Хадсон.
Холмс закурил трубку и откинулся в кресле:
– Что ж, Лестрейд! Вы делаете успехи… Взгляните на этот шкаф. В нём 500 кассет со всеми записями ваших визитов на Бэйкер-Стрит. Представьте, как напишет «Таймс»: «Таинственная связь лучшего инспектора Скотланд-Ярда с убийцами Милвертона»…
– Вы правы, Холмс! Дело закрыто.
– Как это верно, Лестрейд…
28.
Позавчера Холмс потерял свою любимую трубку. На следующий день пропал кальян Тадеуша Шолто. На третий день Ватсон подарил Холмсу новый кальян.
Кто же раскроет таинственное преступление?
29.
Утром на Кавендиш-Сквер произошло ужасное преступление: миссис Хильда Трелони Хоуп подверглась насилию со стороны ужасного дикаря с Андаманских островов.
Лишь на следующий день после допроса весёлой и довольной дамы выяснилось, что виноваты они оба и понесут ответственность за развратное поведение в общественных местах плюс компенсация Скотланд-Ярду за 16 следственных экспериментов по тарифам лондонских кэбменов.
30.
После удачно раскрытого дела о письме премьер-министра Шерлок Холмс не раз находил личный автомобиль сэра Трелони Хоупа. И неизменно в этом деле ему помогала жена Хоупа, леди Хильда. Правда, всё время попадался и ряд непонятных предметов: то курительная трубка, то боксёрские перчатки, то старая скрипка на заднем сиденье…
Откуда взялись эти последние предметы, не знал даже сам великий сыщик Шерлок Холмс.
31.
– Ватсон! Здесь две пилюли: одна – безвредная, другая – с ядом. Как определить, где – какая?
– Очень просто, Холмс. Надо пригласить Лестрейда… У него есть свои методы…
33.
Холмс, Ватсон и юная леди сидели в темноте, карауля «пёструю ленту». Внезапно Холмс вскочил и бросился к окну с криком:
– Вы видели её, Ватсон?! Вот она! Ватсон! Вы видели её?!
– Что там, Холмс?! «Пёстрая Лента»?!
– Да нет же, Ватсон! Это Ирэн Адлер вышла на прогулку со своим новым мужем…
34.
Когда доктор Ройлотт согнул кочергу, Холмс легко её разогнул. Восхищённый Ватсон воскликнул:
– Холмс! Где вы так научились разгибать кочергу?
– Видите ли, дорогой друг! Когда мне грустно и одиноко, я беру кочергу и начинаю сгибать и разгибать её со словами: «Лучше испортить ХОРОШУЮ вещь, чем испортить хорошую девушку».
35.
– Холмс! Вы – частный детектив. Как вы платите налоги?
– Об этом знают только в Скотланд-Ярде, Ватсон.
– А почему вы не идёте работать в полицию?
– Тогда они узнают, как я, частный детектив, плачу налоги.
36.
Переодетый доктор Ватсон следил за Рональдом Адером в клубе «Багатель». Знакомый джентльмен подошёл к нему и, улыбаясь, спросил:
– Что за маскарад, Доктор Ватсон? Дама в бальном платье с рыжими английскими усами.
37.
– Холмс! Вы всё время переодеваетесь в мерзких старикашек. Почему бы вам хоть раз не предстать в образе прекрасной дамы?
– Боюсь привыкнуть, Ватсон! И тогда нам придётся узаконить наши отношения.
38.
– Холмс! Вы всё время переодеваетесь в мерзких старикашек. Почему бы вам хоть раз не предстать в образе прекрасной дамы?
– А как же мисс Морстон, Ватсон?! Вы встречаетесь с ней уже полгода и до сих пор не обратили внимания на её скрипучий голос.
39.
Холмс и Ватсон бежали вслед за псом Тори. Тори потерял след, заблудился, нашёл залежи тория, начал светиться в темноте…
Так начиналась история о Собаке Баскервилей…
40.
– Холмс! Сколько времени вам понадобилось, чтоб распутать дело о сокровищах Агры?
– Восемь секунд и ни секундой более.
– Как же вам это удалось, Холмс?!
– Элементарно, дорогой Ватсон. У Тадеуша Шолто никогда не было брата-близнеца. Он не видел ни сокровищ, ни одноногого бандита, ни дикаря с Андаманских островов… Вся эта байда приглючилась этому м…ку, пока он курил кальян.
41.
– Взгляните, Ватсон! Замечательный фальшивый шиллинг!
– Как вы это узнали, Холмс?!
– Элементарно, дорогой друг! На нём отпечатан портрет молодого инженера-гидравлика.
42.
Шерлок Холмс и Ирэн Адлер остановили кэб.
– Полгинеи, если довезёте за 20 минут, – крикнула Ирэн Адлер кэбмену.
– Полгинеи, если заведёте за 20 минут, – крикнул Шерлок Холмс Ирэн Адлер…
43.
Шерлок Холмс выговаривал полисмена, дежурившего ночью около заброшенного дома, где был убит Дреббер:
– Голова полицейскому нужна не только для того, чтобы носить шлем. Перед вами стоял преступник, а вы его не задержали… Этой ночью вы могли заработать себе сержантские нашивки.
– Но я лейтенант.
– Тогда вы их всё-таки заработали…
44.
Холмс в сладостном экстазе говорит доктору Ватсону:
– Да! Ватсон! Сегодня! Ирэн Адлер! Будет! Около своего дома! И я! Встречусь с ней! Ватсон! Что бы ни случилось!
– Хорошо, – смеётся Ватсон.
– Я встречусь с ней! Меня внесут в дом! Откроется окно! И вы бросите туда! Вот это!
Холмс даёт Ватсону дымовую шашку.
– Повалит дым! Вы крикните: «Пожар. » Толпа подхватит ваш крик! Вы пойдёте в конец улицы! И я вас там! Потом! Догоню. …Да! Ватсон!
– Хорошо, Холмс! Я сделаю всё. А для чего вам это нужно?
– Да! Ватсон. …Хочу, наконец, сжечь эту дуру и покончить раз и навсегда с моим любовным кошмаром.
46.
Доктор Ватсон увёл у Шерлока Холмса Ирэн Адлер. Холмс сначала вдрызг напился, потом с горя спалил свою пасеку и, наконец, переодевшись мерзким старикашкой, отбил-таки, уже у Ирэн Адлер, самого Ватсона…
47.
– Что вы там едите, Ватсон? Омлет – какая мерзость. Идёмте со мной – у меня овсянка!
48.
Конечно, инспектор Лестрейд шестью выстрелами прикончил ужасную Собаку Баскервилей, но бедный сэр Генри так перепугался, что когда еле-еле оклемался, понял, что полюбил овсянку и завязал с выпивкой…
С этих самых пор «собаки баскервилей» наводнили не только Девоншир, но и всю добрую старую Англию, став лучшими друзьями прекрасной половины человечества…
49.
Когда сэр Генри рассказал Холмсу, Ватсону и Мортимеру о пропаже ботинка, Шерлок Холмс спросил:
– Сэр Генри! Вы что, выставили новые ботинки за порог?
– Да, мистер Холмс. Я купил коричневые ботинки, но не люблю этот цвет и попросил, чтоб их помазали чёрной ваксой.
– А почему вы не купили чёрные ботинки? – поинтересовался доктор Ватсон.
– Да, сэр Генри! Почему? – добавил Холмс.
Сэр Генри замялся:
– А что здесь странного? На что вы намекаете? Что вы хотите этим сказать. Свои чёрные ботинки я покрасил в мой любимый цвет – зелёный.
50.
Мистер Стэплтон выдавал свою жену за сестру и делил её с сэром Генри. Мистер Берримор выдавал свою сестру за жену и делил её с каторжником Селденом. Холмс и Ватсон выдавали себя за друзей, но непременно делили между собой миссис Хадсон, и только Снуппи, деля трость доктора Мортимера со своим же хозяином, никогда не скрывал истинных к ней отношений.
51.
– Холмс! Вы так ловко научились подстраивать преступления и выводить Лестрейда на ложный след! Но что мы придумаем на этот раз? Что мы скажем Лестрейду по поводу сокровищ?
– Давайте подумаем, Ватсон. Мы… скажем… Лестрейду… … … Мы скажем Лестрейду, что сокровища Агры украли пират с протезом и дикарь с Андаманских островов, который лазил в форточку!
– Но это же чушь, Холмс! Лестрейд ни за что не поверит в это!
– Поверит! Ватсон, это же полный дебил, куда он денется!
52.
– Холмс! Не могу поверить, что вы сами совершили все раскрытые вами преступления! Какое из них было самым трудным?
– …М. Пожалуй, первое, Ватсон!
– Это… Это… Когда вы зарезали двух гомиков из секты мормонов?
– Да нет же, когда я укусил за яйца доктора Ройлотта, прикинувшись болотной гадюкой…
53.
Собаки Баскервилей не существовало вовсе. Просто Снуппи вышел вечерком погулять к калитке, а Холмса подвела его мощная лупа.
54.
– Холмс! Сколько вы заплатили за лупу?
– Залупу? Спросите у Ирэн Адлер, Ватсон.
56.
Холмс пристрелил Ватсона. Стоя над могилой, сыщик сквозь зубы произнёс:
– Спите спокойно, дорогой Ватсон. Я обязательно распутаю и это дело.
57.
Холмс висел над пропастью у Рейхенбахского водопада. Полковник Моран выстрелил Холмсу в правую руку и серьёзно её поранил.
– Прощай личная жизнь, – подумал Холмс и заорал на всё ущелье.
58.
Холмс упал на дно Рейхенбахского водопада близ местечка Розенлау, хотя владел приёмами бокса. Профессор Мориарти упал сверху на Холмса, хотя владел приёмами борьбы боритсу. Не упал только полковник Моран – он единственный, кто догадался прихватить с собой ружьё.
59.
Мистер Стэплтон и его жена подыскивали жертву для Собаки Баскервилей следующим образом: на прогулке миссис Стэплтон говорила встречному пароль:
– Ещё рано любоваться красотами болот – орхидеи ещё не зацвели…
… Сэр Генри был обречён, ибо отзыв: «Спасибо! У меня в Бристоле своя оранжерея», потенциальная жертва не называла никогда.
60.
Холмс в два часа ночи играл на скрипке ужасную мелодию.К нему вскоре подошёл Ватсон с улыбкой на лице.
– Ватсон! Вас что, не беспокоит моя скрипка?
– Беспокоит, Холмс! Но я подумал: как хорошо, что вы любите скрипку, а не барабан.
61.
Сэр Генри Баскервиль шёл вечером через болото. Внезапно на него бросилось со страшным рыком светящееся чудовище.
– Послушайте, Ватсон! – устало сказал сэр Генри, – Мистер Холмс просил вас защищать меня, а не пугать.
62.
Таможенная практика по привлечению собак для поиска наркотиков началась с тех пор, как пёс Лестрейда Тоби подсел на таблетки.
62.
– Сэр Генри! Зачем вам протез чёрного цвета?
– Мистер Холмс! Я решил ампутировать ногу… У меня постоянно пропадает обувь, а в магазинах, как назло, одни коричневые башмаки…
64.
Владей Холмс методом визуального анализа не хуже дедуктивного, он бы заметил, что сходство маркёра, служившего профессору Мориарти, с дикарём с Андаманских островов гораздо меньше, чем сходство служанки Милвертона с женой Берримора.