бэбиблог мой ребенок не такой как все
Не такой, как все! Как принять своего ребенка
В.Е. Кудленок, мама ребенка с аутизмом, педагог — психолог ГБОУ ЦПМСС «Взаимодействие», E-mail: vitanext@mail.ru Аутизм и нарушения развития. No 1 (42). 2014, с.49-53.
На меня смотрели огромные темно-темно синие ясные глаза. Казалось, что мой сын все осознает: кто я и кто он; таких глаз не бывает у грудничков. Теме было всего несколько часов от роду, но он смотрел на меня очень осознанно.
Наша история, может быть, не похожа на другие, а может, кто-то, прочитав ее, скажет: «Да, и у меня все так было». А другой удивится: «Надо же, и такое бывает?».
Я хочу поделиться своим опытом, как принять своего ребенка таким, какой он есть. Эта простая, на первый взгляд, фраза очень сложна в своем осуществлении. Попытаюсь разобраться —почему? Хочется спросить: многие ли из вас могут сказать с уверенностью: «Я принимаю своего ребенка таким, какой он есть. »? Думаю, что в глубине души не все могут уверенно сказать это. И мне далеко не сразу удалось это сделать. Путь принятия своего ребенка —это длительный и трудный процесс, тем более, если речь идет об особом ребенке, не похожем на других.
Многие родители пытаются привести своего ребенка к некоему идеалу, способы у всех разные, а уж когда родителям врачи или педагоги сообщают, что с ребенком что-то не так, то первое, что хочется сделать, это кричать: “Нет, вы ошибаетесь. Это не так, вы не компетентны. ”
Это и есть первый этап принятия — отрицание проблемы. Нет ее, и все тут.И мы тоже не смогли миновать этот этап. Все вот как начиналось.
Мой сын был долгожданным и любимым ребенком. Родился он при помощи кесарева сечения, т. к. у меня на то были медицинские показания. Повторю, первое, что запомнили мы все, когда впервые увидели нашего малыша, — это его глаза, они были ясные темно-синие, очень внимательные и оценивающие, он смотрел на мир и как будто что-то понимал. Родился он без патологий, закричал сразу, по шкале Апгар получил 8/9 баллов, выписали нас из роддома в срок. И потекла обычная жизнь, как у всех молодых родителей.
Конечно, с первых же месяцев жизни стало понятно, что ребенок гиперактивный. Он плохо спал, много капризничал, был беспокойным,но, в целом, не очень отличался от своих сверстников. Нам ставили сначала ПЭП, потом ММД и СДВГ, однако, несмотря на это, его психомоторное развитие шло по возрасту: в 3 месяца —комплекс оживления, в полгода стал сидеть и брать ложку, в год пошел, в два заговорил и т. д. Мы наблюдались у невролога и выполняли все его рекомендации, проходили регулярные обследования, врач говорила, что ничего страшного нет, постепенно все нивелируется.
Рос он, как растут многие дети, со своими проблемами и радостями. Трудностибыли, в основном, с тем, что его невозможно было усадить позаниматься чем-нибудь: он не любил рисовать и раскрашивать; если брал в руки пластилин, то только для того, чтобы мять и катать, а когда я предлагала слепить фигурку, он все бросал и убегал. Мне стоило больших усилий усадить его и добиться, чтобы он делал хоть что-то. Как и все мальчишки, сын обожал машинки, любил и до сих пор любит конструктор, но никогда не интересовался пазлами. Одно из самых любимых занятий — купание, в ванне он мог и час просидеть, если не вынешь: играл в игрушки, устраивал морские бои с корабликами.
Прогулки — вот это была проблема! Нет, не с одеванием, как многие могли бы подумать, лет с четырех он уже почти сам одевался. Свободное пространство улицы вызывало у него двигательную расторможенность: он начинал носиться, не видя преград и опасностей. Приходилось бегать за ним, потому что он не видел качающихся качелей; он не видел, что ступеньки закончились; он не видел, что на него велосипед едет или что перед ним маленький ребенок. Лет до трех, пока мы пользовались коляской, когда я уставала, просто пристегивала 40его и шла гулять. Подергавшись немного, он успокаивался. А когда стал старше, мне стало сложнее. Хотя бывали дни, когда он мог часами сидеть в песочнице и строить тоннели.
Зато мой сын очень любил, когда ему читали, вот тут он успокаивался и мог сидеть долго-долго и слушать. Сам приносил книги и просил почитать ему, некоторые книги очень любил рассматривать помногу и подолгу. Феноменальная память сына нас всегда поражала: прослушав один-два раза произведение, он начинал все пересказывать с интонацией, с которой я читала, по ролям. Конечно, он у нас артистом будет, — думали мы.
Игры с детьми. Вокруг нас всегда были дети примерно одного с сыном возраста.Когда были все маленькие, лет до 3-4-х, взрослые организовывали их деятельность, все были задействованы. Позже я стала замечать, что сын предпочитает играть с детьми младше его, собирая их и начиная командовать, либо он вступал в игру детей, которые старше его, и предпочитал девочек.
И я начала усиленно с сыном заниматься, водить его на танцы, рисование, в бассейн и, конечно, проводила развивающие занятия дома. Мы посещали группу кратковременного пребывания в детском саду, в которой он чувствовал себя комфортно и ходил туда с охотой.
А затем у меня начались проблемы со здоровьем, в частности, с памятью. Из моей памяти незаметно исчез целый кусок жизни, длиной примерно в полтора года. И забыла я как раз почти все события, которые происходили с 4-х до 6-ти лет примерно. О том, что происходило в этот период, я могла догадываться только по фотографиям и видео. Мой мозг просто вытеснил из сознания всю неприемлемую для меня информацию, я действовала как робот.
Второй этап принятия ребенка — это сделка: «Хорошо, проблема есть, но давай-те я сделаю что-нибудь, все, что скажете, и мы все исправим». Этот этап в нашей жизни начался в период подготовки к школе. Сына мы отдали в обычную подготовительную группу детского сада. И вот тут, конечно, его непохожесть на других детей стала более заметной, но все-таки не глобальной. В сад он по-прежнему ходил с удовольствием, даже просил забирать его попозже. Воспитателей я сразу предупредила, что ребенок не такой, как другие, что стоит на учете у невролога, просила отнестись к нему с пониманием. Воспитатели оказались лояльные и к нему не придирались, но периодически жаловались, что мальчик может отказаться работать на занятиях, а его работы по рисованию и труду были худшими.
Отношения сына с детьми были сложными. Он общался с двумя мальчиками и был этим вполне доволен. С некоторыми другими детьми у него были конфликты и драки, но это удавалось урегулировать. В целом только в обычной группе детского сада стало заметно, что общение со сверстниками затруднено и очень избирательно.
Учитывая, что проблемных детей становилось все больше и больше (я работала в школе и наблюдала все это воочию), на общем фоне наши проблемы не особенно выделялись.
Если кто знает, что такое нейрокоррекция, тот знает, что занятиями с психологом один раз в неделю дело не ограничивается, и необходимо дома ежедневно все отрабатывать. Представляете, что это было.
Наступил следующий, третий этап принятия —гнев: “ах, вы так, да я вас всех нена-вижу. ” Ненавидела я этого директора очень долго; на каждом шагу, всем, кому только было можно, я рассказывала, как он с нами поступил.
В 7 лет мой ребенок пошел в школу рядом с домом, а я устроилась туда работать. Конечно, в первом классе проблемы были, и с учебой, и с одноклассниками, но мы попали к учительнице, которая оказалась хорошим, добрым человеком, она нам помогала, как могла. Сын особенно отличался от своих одноклассников на праздничных мероприятиях: он садился в стороне и не хотел принимать участия ни в чем. Запомнился новогодний праздникв первом классе: сын выучил большое стихотворение, дома прекрасно его рассказывал, с выражением, но вот настал момент выступления, и он отказался и убежал. Я была расстроена, так хотелось, чтобы талант сына все увидели, но — увы.
Во втором классе стало хуже, учиться ему становилось все тяжелее и тяжелее, ухудшились отношения с одноклассниками, они стали издеваться, но мы кое-как дотянули до конца года.
В третьем классе стало совсем плохо, я ничего не могла понять: сын учиться не может, выстраивать отношения, у него появились суицидальные мысли. Мне стало страшно, я не знала что делать, как жить дальше. У меня начался четвертый этап — депрессия. Мучили слезы, мысли о том, как жить дальше. Казалось, что жизнь закончилась, у сына нет будущего. Зачем я его родила? Я неполноценная мать, не смогла выполнить свое главное предназначение, зачем я на этой земле?
Другой врач впервые за 9 лет жизни сына предположила, что это может быть аутизм, и порекомендовала обратиться в центр психологической помощи, так как только там могут уточнить, так ли это, потому что в этом центре занимаются именно детьми с аутизмом. Без особых надежд мы приехали туда, а там. О, чудо —нам предложили перейти в их школу. Я предположить немогла, что в центре есть школа: как будто луч солнца выглянул из-за туч и дал надежду. Надо сказать, что в Москве это тогда была единственная начальная школа, где учатся дети-аутисты по обычной общеобразовательной программе, такой же, как и во всех школах.
Мой сын ожил, у него появился интерес к учебе, повысилась самооценка, он стал играть в школьном театральном кружке ведущие роли, у него появился друг!
В этот момент мое сознание перевернулось, и я поняла, что даже если мой ребенок не такой, как другие, унего должен быть шанс жить интересной, насыщенной жизнью. Это собственно и есть последний этап — принятие ребенка.
В этой схеме отражено мое видение того, как следует помогать особому ребенку. Нужно без устали искать тропинку, по которой он сможет идти сначала вместе с вами, а потом, возможно, и сам.
Самим родителям нужно верить в то, что обязательно найдутся люди, близкие по духу, понимающие ваши трудности и, главное, готовые помочь. Это именно так, надо просто не сдаваться и идти только вперед.
Обобщая весь свой опыт, хочу еще раз назвать те этапы, через которые приходит принятие собственного ребенка:
1. Отрицание — «Нет, вы все ошибаетесь, это не так!».
2. Сделка — «Я сделаю все, что угодно, чтобы изменить, исправить, переделатьребенка. ».
3. Гнев — «Все вокруг против нас, всех ненавижу!».
4. Депрессия — «Я ничего не могу, я уже ничего не хочу, мне уже все равно. ».
Замечательно, если на этом этапе (а лучше раньше) рядом с родителями окажется человек, который может помочь, который вызовет доверие, поэтому так важно не замыкаться в себе и своих проблемах, а рассказывать о них. Тогда наступит следующий этап:
Как понять родителям, что принятие произошло. Во-первых, родители могутотносительно спокойно говорить о проблемах ребенка. Во-вторых, они способны сохранять равновесие между проявлением любви к ребенку и поощрением его само-стоятельности, чувствуют, когда нужно передавать часть ответственности.В-третьих, они способны в сотрудничестве со специалистами составлять краткосрочные и долгосрочные планы и прогнозы. В-четвертых, у них имеются личные интересы, не связанные с ребенком. В-пятых, родители способны что-то запрещатьребенку и при необходимости наказывать его, не испытывая чувства вины. В-шестых,они не проявляют по отношению к ребенку гиперопеки и могут предъявлять разумные, не завышенные и не заниженные, требования. Самыми важными моментами в этом списке, на мой взгляд, являются два:
1) сотрудничество со специалистами: надо отдавать себе отчет в том, что ребенку необходима помощь врача, психолога и др. специалистов, без этого не будет эффекта;
2) личные интересы родителей, подпитывающие их внутренние ресурсы: родители, особенно мама, должны иметь что-то свое, интересное: хобби, работа или что-то еще, может, даже другой ребенок. Но это крайне необходимо. Это будет внутренним ресурсом родителя, с помощью которого он восстанавливает силы, уходящие на борьбу с обстоятельствами и неприятием обществом детей и людей, не похожих на других.
И конечно, необходима поддержка родных, близких людей и друзей. Без этого родителям особого ребенка очень тяжело.
Аутистические расстройства
317 постов 1.3K подписчика
Правила сообщества
Запрещается эйблизм, то есть, любая форма дискриминации по признаку психического или соматического здоровья.
Рука-лицо, он даже не видел ее. У новорожденного расплывчатое зрение с остротой зрения около 20/400, и он не может сфокусировать свой взгляд на расстоянии от восьми до двенадцати дюймов. Осмысленный взгляд блин, еще и сказал мама поди?
Отказаться от больного ребенка
Это будет длинный текст с множеством ошибок. Если они режут вам глаза, пожалуйста не читайте.
Ровно год назад, я хотела сдать своего ребенка в детский дом. Хотела пожалуй громко сказано, но я думала об этом. Мой сын родился когда мне было 29 лет, моему мужу 36. Ребенок был желанным, нам думалось что мы готовы стать родителями. Как оказалось я не была готова. Не буду рассказывать о первых годах жизни сына, послеродовой депрессии, бесконечной усталости и подобном. Думаю, это знакомо многим и ничего нового я вам не поведаю. Расскажу о том периоде, когда мысль о детском доме пришла в мою голову. Моему сыну было 2.5 года и мы узнали (точнее убедились уже точно) что у него есть психические проблемы. Ранее, мне доводилось видеть много детей с псих. диагнозами и их родителей. Примеряя на себя роль такой матери я решила, нет это не для меня. Нет во мне того стержня, который позволяет женщинам положить жизнь на алтарь материнства, не борец я по натуре и жертвовать собой не желаю. Может лучше отказаться от этого ребенка, и от идеи иметь детей в принципе. Муж не разделял моих взглядов. Для него сын это исключительно счастье и должна сказать, отец он прекрасный. Его мысли были такими «Мы сделаем для ребенка всё возможное, не о каких отказах не может быть и речи». Вот только быть рядом с сыном 24/7 придется мне, это моей жизнью мы жертвуем, я откажусь от многого ради этого мальчика, стоит ли оно того? Сейчас пишу об этом без лишних эмоций, вы можете подумать что я какой-то черствый социопат не любящей собственного ребенка, уверяю это не так. В период бесконечных детских истерик, эти мысли накатывали волной, а ночью я плакала над кроваткой терзаясь чувством вины за них. От сына я не отказалась, но не из-за огромной материнской любви. Хорошо всё обдумав поняла, такое решение разрушит меня как личность. Я уже родила этого ребенка, он будет жить в дали от меня и каждый день своей жизни, я буду о нём помнить. Даже мой непомерный эгоизм не поможет оправдать себя.
Прошёл год, моя жизнь очень изменилась. Изменился и мой сын, от этого пацана я не откажусь, не за что на свете. Сегодня это совсем другой ребенок, конечно с ним по-прежнему не легко. Бывают дня, когда хочется сбежать подальше, но всё реже и реже. Этот год я посветила ему, оставляя на себя минимум необходимых ресурсов. Не скажу, что прямо от всего отказалась, это не так, но ритм моей жизни подчинён его интересам. И знаете, я нашла в этом счастье, как не странно это звучит. Сегодня мы играли в сюжетно-ролевую игру, полноценно играли. Я увидела результат своего труда, увидела к чему привели мои старания, испытала такой щенячий восторг и почему-то вспомнила, как хотела избавиться от этого мальчика. Вспомнила без чувства вины, оно меня уже отпустило.
Почему я решила этим поделиться? Сама не знаю. Это ни в коем случае не совет, не призыв и даже не нытье. Я не осуждаю людей, которые отказываются от таких детей, не имею я права осуждать. Если вдруг, вас посещает подобная мысль знайте, вы не одиноки. Эти мысли не делают вас плохим родителем. Я не знаю как дальше сложится ваша жизнь (да, и моя), какое решение тут будет верным и есть ли оно в принципе. Но я точно знаю одно, сегодня я счастлива и очень хочу этим счастьем поделиться.
Женщина из Петербурга, выгонявшая с площадки детей с особенностями развития, извинилась
© Донат Сорокин/ТАСС, архив
Ранее в соцсетях и СМИ было опубликовано видео, где женщина в Петербурге высказывает недовольство воспитателям детей с особенностями развития. Женщина заявляет, что такие дети не должны гулять рядом с ее ребенком, так как он испугался и требует увести их. Также на видео женщина сообщает воспитателям, что позвонит в управляющую компанию и «гулять они тут не будут».
По ее словам, она не пыталась оскорбить детей с инвалидностью.
Следственные органы Следственного комитета РФ по Санкт-Петербургу проводят проверку после публикации в сети видеозаписи, на которой зафиксирован инцидент с Липской.
Ранняя помощь маленькому психу
Это будет длинный текст с множеством ошибок.
Если у вас есть маленький ребенок и его поведение вас настораживает/кажется не похожим на сверстников, возможно вам будет полезно/интересно это прочесть.
«Ранняя Пташка» это программа раннего вмешательства при расстройствах аутистического спектра.
Я хочу поделится опытом который изменил мою жизнь. Написала много слов, прочла и поняла, что очень напоминает восторженный призыв в секту. Поэтому постараюсь сухо и только факты.
Сейчас моему сыну 3.5. Псих диагноз он получил три месяца назад. Рассказ мой начнется с прошлого лета. Итак начнем, Тимофею 2 года и 7 месяцев, он довольно странный тип. Речи нет совсем, понимания речи нет совсем, звукоподражаний нет совсем, навыки самообслуживания развиты по возрасту, физиологически все в порядке (за исключением ужасной аллергии, пожалуй), пищевая избирательность присутствует (не критично), зрительный контакт слабый (практически отсутствует), нежелательное поведение (истерики, раздевания и прочие радости) присутствуют в полной мере. Тимофей наблюдается у невролога (который уверяет меня, что ребенок здоров), принимает пантогам (пантокальцин) и магний. Случайно, по совету знакомой попадаю на консультацию в «Региональный ресурсный центр по организации комплексного сопровождения детей с расстройствами аутистического спектра» (г.Симферополь). Там я узнаю о программе «Ранняя Пташка» и меня приглашают ее пройти. Программа бесплатная, включает в себя 8 занятий, раз в неделю (с родителями или родителем), 2 домашних визита (из-за пандемии они были отменены, и мы записывали видео с детьми). Занятия проходят для группы из 6 семей, длится одно примерно 3-4 часа. Знаю как непросто выкроить время и найти куда пристроить малышар, но оно того стоит. Для участия не нужен диагноз от психиатра и не обязательно иметь именно РАС. Многие родители очень боятся слова аутизм и предпочитают называть проблему иначе (не осуждаю). Программа подойдет и для ребенка с алалией, зпрр и тд. Теперь о том что она мне дала ( по возрастанию важности, по моему мнению). Общие сведения про аутизм (в сети много информации, но систематизировать ее в своей голове сложно), осознание того что это такое и как мой ребенок видит/слышит/чувствует мир. Знакомства с семьями других маленьких психов (обмен информацией тоже может быть полезен). Я узнала как развить коммуникацию моего ребенка (сейчас мы можем общаться, не в полной мере, но это лучше чем ничего). С моим ребенком можно играть, меня научили как это делать конкретно с Тимофеем. Это самый большой плюс программы, на мой взгляд. Рассматривают не абстрактного ребенка и родителя, а именно твоего ребенка, его проблемы привычки и тд. Я научилась понимать своего ребенка, его поведение, причины любого его поступка (а причины есть всегда, заметить их не всегда легко). Ну и конечно проблемное поведение, как его избежать и что делать если оно уже случилось. Еще программа помогла мне разложить все в голове по полочкам, и спланировать свои дальнейшие действия по реабилитации Тимофея. Не сойти с ума в момент принятия диагноза тоже помогла. К чему я все это написала? Если вы владелец маленького ребенка и вас что-то настораживает в его поведении, не слушайте пожалуйста бесконечные «перерастет», «он просто поздний», «у двоюродной тетки так было, а щас профессор», » попейте эти таблетки и приходите через год». Чем раньше вы начнете помогать своему ребенку, тем больше шансов у него на нормальное, счастливое бедующие, у вас тоже. Программа » Ранняя Пташка» один из таких способов помочь. Возможно есть и другие, мне встретился этот и он оказался очень действенным. Раньше жизнь с Тимофеем была моим персональным адом. Не скажу что сейчас все идеально, по разному бывает, но теперь я знаю от чего и почему так бывает и что с этим делать. На этом пожалуй закончу. Спасибо.
Жизнь в селе с маленьким аутистом
Это будет длинный текст с множеством ошибок. 3 года назад моя семья (я, муж, ребенок) переехала из города в село. Сейчас моему сыну 3.5 года, у него аутизм. Хочу рассказать вам о плюсах и минусах жизни в селе для ребенка с псих.диагнозом. Возможно кому-то будет полезно. Сразу обозначу место действия Крым, село рядом с небольшим городком(10 минут на автобусе), до Симферополя(второй после Севастополя крупный город в Крыму) 40 минут езды.
Начну пожалуй с минусов
1.Медицина. В городе, если тебя не устраивает муниципальная поликлиника, ты всегда можешь обратиться в платную. Здесь их нет (детских). В самом селе есть ФАП в нем семейный врач, стоматолог, гинеколог, простые анализы. В городке есть поликлиника в ней педиатры, специалисты (лор, невролог, хирург и тд), анализы, УЗИ. Если нужен узкий специалист (сурдолог например) поездка в Симферополь. Желаешь консультацию другого врача (не той единственной бабули из поликлиники) поездка в Симферополь. Любое не самое простое исследование (Доплер сосудов или ЭЭГ) поездка в Симферополь.
2.О диагнозе твоего ребенка будут знать все. И именно это будет твоей отличительной чертой, для окружающих. Лично для меня это значения не имеет, но понимаю что для многих может быть минусом.
3.Образовательная инфраструктура. В селе один детский и одна школа. Есть частные дет.сады в городке, я нашла два, оба откровенно ужасны (до ребенка работала в частном саду есть с чем сравнить). Два кружка для детей танцы и карате. Выбор невелик. Найти ребенку логопеда/психолога/другого специалиста сложно, квалифицированного практически невозможно.
4.Магазины. Купить одежду, игрушки и тд (нормального качества) здесь негде. Опять же, для меня это значение не имеет, по магазинам бродить не люблю, давно заказываю на вб. 5.Небезразличные люди. Твой ребенок лежит в грязи уже 10 минут? Значит к тебе уже подошли, как минимум 10 раз и предложили забрать непослушного мальчика. Это не преувеличение. Понимаю что из добрых побуждений.
1.Медицина. (маленький и все же плюс). В селе есть ФАП где принимает семейный врач (терапевт, педиатр и хрен знает кто еще, в одном лице). Попасть к этому врачу можно в любое время (рабочее). В выходные/праздники можно позвонить (если ты совсем тварь бессовестная, ну или экстренно надо). Очереди нет, либо совсем небольшая. Так что послушать кашель, посмотреть горло, взять направление на анализы/к специалисту, справку и тд всегда легко.
2. Прогулки с ребенком. Для меня это огромный плюс. Нет оживленных дорог. Попасть под машину сложно, но легко под мопед тут их очень много. Можно прогуляться к озеру, посмотреть как пасутся коровки, козы и прочее. Есть две детские площадки с качелями и всякими детскими штуками. Нет толп людей. Не представляю где и как, я бы гуляла, в городе с маленьким аутистом. Вернее представляю, поэтому понимаю что здесь это легче.
3. Люди. Обычные хорошие, добрые люди. Тут можно писать бесконечно, постараюсь кратко. У моего сына (3.5 года аутизм напомню) есть друзья. Есть дети которые играют с ним несмотря на его не всегда адекватное поведение, дети которые заходят и зовут его на прогулку. Моего сына приглашают на детские праздники и просто в гости. Тут нет ничего удивительного для родителей нормальных детей, но думаю родители маленьких психов поймут чему я удивляюсь. Когда мой ребенок устраивает ужасную истерику в магазине (такое к сожалению бывает) на меня не смотрят косо а стараются помочь. Я не из тех матерей которым «все должны» и понимаю, что все эти люди совсем не обязаны быть такими милыми, отзывчивыми и добрыми по отношению к нам. И этот плюс перекрывает, для меня, все те недостатки о которых я писала выше. Человеческое отношение которое я встретила здесь бесценно. На этом пожалуй закончу. Спасибо.
Плавание
Каких то пару месяцев назад приехав с дочкой на речку искупаться я сказал себе…. тут я задумался, а что же я такого себе сказал, что следующие два месяца каждый день на речку ездил, как на работу?
Вообще, когда в семье появляется ребенок с аутизмом, очень многому приходится учиться или переучиваться. Моей дочери сейчас почти 5 лет, и она делает большие шаги в развитии. Добавилось много новых продуктов питания, мы стали внимательнее относиться к потребностям ребенка и тщательно продумываем рацион, при необходимости добавляя в питание те или иные элементы, которых ей не хватает из за ограниченности этого самого питания. Появляются новые слова в обиходе. Новые навыки.
А еще с течением времени я понимаю, что выбрал правильный путь и убеждаюсь в этом каждый день.
Продолжаю улыбаться, даже когда второй десяток яиц отправляется в мусорное ведро. Потому что дочь готовит блины. Еще месяцок и мы отработаем эту технологию, обязательно. И так почти во всем.
Про что это я… А, про речку.
Обычно мы два-три раза в неделю купаемся в море, благо оно теплое и всего 5 минут от дома. Иногда в бассейне. Какие-то игрушки, обязательно нарукавники Nabaiji (рекомендую, хорошая штука).
Есть специфика жизни у моря в тропическом климате. Начинаешь ценить возможность искупаться в пресной прохладной и чистой воде. Через несколько лет может быть так, что за год в море искупаешься пару раз.
В общем, приехали на речку, она с достаточно слабым течением, хорошее дно, кристально-чистая вода с температурой около 34-35 С. У детей-аутистов нарушение привычного шаблона и что то новое иногда вызывает панику, истерику, дискомфорт. Что и произошло. Я быстро искупался, и задумался.
Через день мы приехали еще раз. Дочь подошла к воде, но в воду не заходила.
А 4 дня назад моя дочь поплыла. Сама. Сейчас она может проплыть сама 12-15 метров.Когда я забираю дочь из школы, я теперь слышу «Daddy, swimming. » 🙂
Когда мы едем в машине, она тренирует задержку дыхания и представляет (как мне кажется) что она плывет. Такой вот шаг. Еще один шаг, длиной в два месяца.
А еще мы сейчас занимаемся танцами. И я напишу, но чуть позже.
мой последний пост по теме Аутизм был здесь Немного про питание детей с РАС
Мама изнасилованного ребенка-инвалида рассказала о подмосковной больнице
После возвращения из медучреждения на теле мальчика были найдены характерные травмы.
В программу «Партия праведного гнева» (ведущие юрист Екатерина Гордон и редактор Блокнот.ру Дмитрий Носков) обратились родители детей-инвалидов с умственными отклонениями, которые рассказали об ужасах, которые творятся в Центральной клинической психиатрической больницы Московской области (ЦКПБ), что в посёлке Медное-Власово (Московская область).
По словам Анны, после выписки Паша вёл себя немного подозрительно – не так как обычно. Публикуем рассказ Анны (аудио имеется в распоряжении редакции):
Позвонила 112 – спросила: что делать? Направили в полицию, там как-то усмехнулись: мол, ударился, наверное. Сказали обращаться к медикам. Поехали в приемный покой в травмпункт по месту жительства. Там сказали, что у них нет лицензии на детей – нужно ехать в ЦРБ Пушкино, где ребенка посмотрели хирург и травматолог. Павел вел себя спокойно, адекватно воспринял эти процедуры, так как до этого был уже там и понимал, что никто ему ничего плохого не сделает. Дал себя нормально посмотреть. Травматолог и хирург дали заключение: гематома анальной области. Знакомый юрист помог составить заявление в полицию. В отделении полиции Щелково меня опросили. Затем меня пригласили с ребенком в СК, где были два следователя и психолог.
Следователи спросили: мог себе ребенок сам причинить травмы? Ответила: не мог, потому что все эти годы сама ему попу вытираю, знаю каждую его родинку. А попа, извиняюсь за выражение, растянута. Трещины и гематома. Нас направили в Королев на судмедэкспертизу.
Вот тогда ребенок и дал мне понять ситуацию что на самом деле случилось. Ребенок лежал в отделении больницы и находился в группе, где дети не обслуживают себя. Там беспомощные дети, которые ничего никому не могут в попу вставить. А я крутила в голове: что же случилось?
И вот когда мы зашли на судмедэкспертизу в предбанник, где оформляли документы, то ребенок себя нормально вел, без переживаний. Но когда зашли в процедурный кабинет – замкнутое пространство, кафельные стены, кушетка, кресло. Смотрю – ребенка аж трясет.
Говорю: «Давай, тебя доктор осмотрит», но он боится. Снимаю майку – потому что после больницы у него еще спина оказалась расцарапана. Доктор фиксирует царапины. Дотрагивается, а ребенка как будто током бьет. Закрыл уши, испугался, прижался ко мне. Доктор говорит: «Надевайте кофту». Ребенок облегченно вздыхает. Доктор: «Снимайте штаны, надо на кресло залезть, на осмотр». Когда начала снимать ему штаны – не могу передать весь ужас в глазах своего ребенка. Он плачет, а у него горло все сорвано. Связки сорваны. Он до такой степени до этого наорался, что спустя столько дней осипший-охрипший.
Я его уговариваю: «Паша, пожалуйста, давай, тебя посмотрят, тебе никто ничего плохого не сделает, мы же с тобой на днях были у врачей, там же тебя тоже осмотрели, почему себя так ведешь?» А он: «Мама, мама, нет!» Головой машет. Спрашиваю врача: «Вы видите его состояние?» Отвечает: «Да, вижу, но надо посмотреть». Умоляю сына: «Залезай на кресло, пожалуйста. Там же в больнице другие дети, у которых мамы нет, за которых некому заступиться, сынок, пожалуйста!» Доктор осмотрел и говорит: «Как судмедэксперт лечение выписать не могу, но попу надо лечить, вся анальная область в трещинах, узлы, все воспалено, нужна срочная диагностика, хороший проктолог».
После того как выслушала устные рекомендации от судмедэксперта, то начала искать платных проктологов, чтобы оказать ребенку медицинскую помощь. Столкнулась с тем, что все проктологи-мужчины. Поехали в Москву к проктологу. И такая же картина. Сначала Паша себя вел нормально. Но как открылась дверь, и он увидел замкнутое помещение, кушетку, кресло и человека в медицинском халате, то у него началась дикая истерика, плач. Врач говорит: «Не смогу осмотреть и у вас на руках нет документов – только голословные заявления, ничем вам помочь не могу.На следующий день поехала в Следственный комитет, умоляла их: «Вы же правоохранители, вы же можете связаться с судмедэкспертом – пусть даст вам в устной форме ответ, что моему ребенку сейчас нужна помощь! Нас врачи боятся, за нас врачи не берутся, не могу ребенку помочь. Следователи сказали: ни с кем связаться не можем, ждите официальные результаты судмедэкспертизы.Начала искать московских врачей – чтобы сделать колоноскопию под общим наркозом из-за тяжелого психоэмоционального состояния. Нашла. Врачи говорят: «Вы понимаете, что вы юридически сейчас не защищены. Нет заключения судмедэкспертизы. И если мы вас примем, начнем проводить диагностику, то потом на нас спишут – это вы трубкой ему навредили.11 дней ждала справку судмедэксперта чтобы помочь своему ребенку. Затем ребенку сделали колоноскопию под общим наркозом. Все подтвердилось – внутренние и внешние трещины с учетом того, что прошло 20 дней с момента выписки из больницы. Назначили лечение.Такое впечатление, что следователи изначально заняли позицию: посмотрим, что будет. Они изъяли запись с камер. И ждали заключение судмедэксперта. Начала звонить на горячую линию СК чтобы записаться на личный прием к Александру Бастрыкину. Хотела, чтобы расследование взяли на особый контроль. Понимала, что следователи не сделали элементарное: у ребенка не взяли смывы. Также я просила отправить ребенка на анализ крови чтобы понять какие препараты ему там давали? Итог: смывы не взяли, на анализ не направили.
Когда со мной связались сотрудники Бастрыкина, то началось движение. Мне начали звонить следователи: зачем вы на нас жалуетесь? Ответила им: не жалуюсь, а хочу помочь своему ребенку и детдомовским детям, которые лежат в этой больнице и за них некому заступиться.
Затем меня пригласили на прием в подмосковное ГСУ СК РФ Александру Старикову. Там было много людей, опрос снимали на камеру. Сказала: «Боюсь, что это дело замнут. Это произошло не на улице, а в больнице – структуре Минздрава. Понимаю, что всеми правдами и неправдами это дело хотят замять. Понимаю, что иду против системы». Затем следователи отчитывались что они сделали. И сам Стариков задал вопрос: «А где смывы? Где результаты анализов, которые просила мама?» Справедливости ради, отмечу, что позже следователи взяли волосы Паши на глубокий анализ и направили ходатайство в специальный центр для реабилитации ребенка – спасибо за это большое!
Меня страшно беспокоит мысль: в той же больнице очень много брошенных детей лежит. Врачи сказали, что очень много детдомовских детей лежат на «постоянной основе». Месяц ребенок лежит, его выписывают, он возвращается в детдом и через 2-3 дня его вышвыривают обратно в эту больницу: мол, мы с ним не справляемся, лечите дальше. По сути, детдомовские больные дети нафиг никому не нужны. Я и в прокуратуре говорила: «Умоляю, проверьте детей, они беспомощны и не могут ничего сказать».
Насколько мне известно, следствие все-таки изъяли записи с камеры, но она оказалось одна – в коридоре. Но на камерах ничего не могут найти. Полтергейст какой-то.
В предыдущих госпитализациях у нас была врач-женщина. И все было нормально. А в этот злополучный раз – Роман Л.
На мой взгляд, руководство больницы ведет себя так, как будто упивается безнаказанностью. Мол, дети-дураки, у них нарушения психики и никто ничего не докажет. Но любой врач скажет – что отделение больницы – это как большая семья. И то, что происходит в одном конце отделения – об этом становится известно на другом. В самых худших предположениях страшно представить масштаб сексуальных преступлений против детей-инвалидов в этой больнице.
Сейчас идет следствие. Понимаю, что следователи ничего не могут найти. Потому что медперсонал врет: они начали говорить, что последнюю неделю у ребенка был запор. Но они не знают, что из-за особенностей организма у него никогда не бывает запоров из-за лактозной недостаточности. У него наоборот недопереваривание и плохое формирование стула. Никогда не было запоров. Они врут даже следователям на ровном месте.
Может, поэтому медперсонал ведет себя нагло, врет – потому что у них есть какая-то «большая крыша» со стороны педофилов-извращенцев? Почему остальные медики молчат? Почему им как будто рты позатыкали? Это страшная история, покрытая мраком. Но надо что-то делать. Потому что там дети из детдомов, которые лежат там по 10 месяцев в году и не могут за себя постоять».
В распоряжении «Блокнота» имеются еще свидетельства о насилии над детьми-инвалидами в Центральной клинической психиатрической больницы Московской области (ЦКПБ), что в посёлке Медное-Власово (Московская область), которые будут опубликованы позже.
Как стало известно «Блокноту», по заявлению Анны о «возможном причинении вреда здоровью ребенку» СК Щелково провел проверку и возбудил уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного п. «б» ч.4 ст. 132 УК РФ (Насильственные действия сексуального характера). Виновному грозит лишение свободы от 12 до 20 лет.