восклоните головы что значит перевод с церковно славянского
Толкования Священного Писания
Содержание
Толкования на Пс. 72:4
Блж. Феодорит Кирский
«Яко несть восклонения в смерти их». Акила перевел так: нет страданий в смерти их. А Симмах: не помышляли о смерти своей, то есть испытуемые в опасностях не отрекались от себя самих. Слово же: «восклонение» (ἀνάνευσις) означает отречение; ибо, намереваясь отречься от чего-либо, обыкновенно восклоняем голову.
«И утверждения в ране их», то есть, не надолго приближается к ним скорбное.
Евфимий Зигабен
Яко несть восклонения (в значении отвращения) в смерти их, и утверждения в ране их.
Свт. Игнатий (Брянчанинов)
Яко несть восклонения в смерти их, и утверждения в ране их
Прот. Сергий Терновский
яко несть восклонения в смерти их и утверждения в ране их
Несть утверждения вране их. Раны их не бывают постоянны и продолжительны, то есть их несчастия и скорбные их чувства.
Толкование особых изречений в церковной Псалтири, изложенное по руководству святых отцов Церкви.
Еп. Ириней (Орда)
яко несть восклонения в смерти их и утверждения в ране их
Так как я замечал, что они от множества непрерывных наслаждений ни на минуту не приходят к мысли о смерти, и что, как я замечал далее, если и постигает их страдание, то оно продолжается недолго.
Руководственное пособие к пониманию Псалтири.
Если вы обнаружили
опечатку, выделите текст
и нажмите Ctrl+Enter
Алексей Ильич Осипов
Профессор Московской Православной Духовной Академии
Электронные карточки, вживление чипов… Мы уже живем в «последние времена»?
Вопрос: «Не кажется ли Вам, что мы живем в «последние времена»? Карточка УЭК, вживление чипов… Мы очень обеспокоены. Как не впасть в уныние и отчаяние, видя всё это?»
Отвечает профессор Московской Духовной Академии Алексей Ильич Осипов:
– О том, что мы живем в «последние времена», мы читали еще в посланиях святых апостолов. Так что в этом отношении можете быть спокойны. И во все последующие столетия и тысячелетия – везде вы найдете об этом. И сейчас – тоже.
Правда, кажется, признаков становится всё больше. И это действительно так, но последнее это время или не последнее – не нам судить.
В отношении же всех этих карточек, УЭКов и прочих подобных вещей – меня всегда удивляет, когда люди этим смущаются. Они не понимают, что всё это – закономерный, последовательный результат научно-технического развития нашей жизни. Если мы хотим бороться против карточек, то, в первую очередь, мы должны бороться против компьютеризации. Долой компьютер! Покупаем кувалды! Разбиваем телефоны, лампочки, разрушаем электростанции!
Неужели мы не понимаем, что всё это – последовательный результат? Причем, он касается исключительно нашей внешней жизни, которая сама по себе не имеет никакого духовного содержания. Раньше надо было с ворохом бумаг идти в банк, чтобы заплатить за то или иное. А сейчас, сидя дома, у компьютера – раз! – и послали деньги. Разве это хуже? Разве лучше в очереди стоять?
Это же вещи практического характера. И зачем нагнетать какую-то мистику? «А вдруг там спрятаны шестерки?» Не дай Бог, кому-то дадут сдачу шестьсот шестьдесят шесть тысяч! Умру, но не возьму! Ну, что же мы, как дети? Если бы действительно были дети – можно было бы улыбнуться, но когда взрослые – смотришь с недоумением.
Как Бог не может спасти человека без самого человека (что значит – без самого человека? Значит – без его волевого желания) – так тем более не может погубить его тем, что подставят шестерку в штрих-коде. Да хоть тысячу шестерок ставьте – мне до них нет никакого дела!
Вот в каббале (течение в иудаизме) – да! Там цифры и буквы имеют значение для верующего каббалиста – не ту цифирь подставил, голубчик, и не знаешь, что будет… Может, землетрясение произойдет…
И нас хотят обратить в каббалистов! И из-за того только, что в Апокалипсисе написано «666 сочти». Неужели не понимаем этих вещей?
Я писал в книге «Путь разума в поисках истины», откуда эта цифра-то идет: Соломон получал 666 тысяч талантов золота, когда Израиль был на вершине славы и могущества. Это сколько же тонн золота получало маленькое копеечное государство!
Эта цифра выражает символ того, о чем сказал отец Александр Мень: «В иудаизме понимание Царства Божия означало внешнее могущество Израиля и фантастическое благоденствие на земле». Вот что это такое. Иоанн Богослов и осуждает это, как печать Антихриста, когда у человека всё устремлено только на золото. Власть и деньги!
Вот что это означает. Это просто стало символом, мамоной. А мы во что это превратили? Бойтесь цифири? Увидели, что написано – и всё! В дверь не ходите – прыгайте в окно!
Я лично считаю, что христианин погрешит, если будет бояться всякой этой внешней всячины. Мы уже говорили с вами о том, что такое «ветхозаветчина» и каково христианское понимание спасения человека: мы не связаны внешними вещами. Христианство, как ни одна религия, освободило человека от этих всех внешних вещей: не ступай, не ходи, не прикоснись, не съешь. Ну, что же мы себя рабами делаем?
Относительно приближающихся ужасов… Надо все-таки Евангелие читать… Христос сказал: «Когда услышите…» – и перечисляет бедствия, которые будут. Что дальше-то Он говорит? «Тогда восклоните головы ваши…» Все язычники будут в ужасе, а вы – христиане – «…восклоните, потому что приближается избавление ваше…»
Христиане должны показать пример в этих бедствиях, которые, действительно, будут. И будут – достойные по делам нашим! И мы, христиане, знаем, что – достойные! «Господи, слава Тебе, что Ты даешь нам хоть немножко пострадать за свои грехи. Господи, слава Тебе! Ей, гряди, Господи!»
«Восклоните головы ваши» – а не впадайте в уныние и отчаяние. И это могут сделать только действительно искренние христиане.
Православная Жизнь
Сегодня каждый православный христианин должен понимать церковнославянский язык — хотя бы на уровне основ грамматики, словаря богослужения и Священного Писания. Для помощи в этом мы составили словарик самых трудных слов.
О чём читают и поют за воскресным всенощным бдением? Церковнославянский язык, на котором совершается богослужение Православной Церкви, сложен и непонятен не только для нас: он оставался трудным и для наших предков, живших много столетий тому. Ведь относится он не к восточнославянским языкам, как древнерусский, русский и украинский, а совсем к другой языковой группе — южнославянской. Единственные его ближайшие родственники в современном мире — болгарский и македонский.
Во все эпохи он был сакральным языком молитвы и общения с Богом. Иметь для этой цели особенный язык, не затронутый суетой повседневности, нравилось славянам. Вместо того чтобы переводить богослужение на свои родные наречия, они учили церковнославянский. При храмах и монастырях открывались школы, которые постепенно становились центрами образования и культуры. Так благодаря церковнославянскому языку на Русь приходило просвещение.
Сегодня каждый православный христианин тоже должен выучить церковнославянский язык — хотя бы на уровне основ грамматики, словаря богослужения и Священного Писания. Для помощи в этом мы составили словарик самых трудных слов. Для удобства — не в алфавитном порядке, а в порядке хода богослужения. В этой публикации рассмотрим сложные для понимания слова великой вечерни.
Первая часть воскресного всенощного бдения называется великая вечерня.
Востáните! — возглашает диакон в начале неё. Это слово означает «встаньте». До этого пришедшие в храм помолиться могли сидеть, но началась служба, и нужно встать. Этот возглас также призывает пробудить на молитву свою душу.
За более-менее понятной молитвой «Приидите, поклонимся…», которая, по сути, — продолжение диаконского призыва встать на молитву, следует довольно трудный для понимания 103 псалом. Его также называют «предначинательный» — как и предыдущие слова, он призывает пробудить душу от духовного сна, чтобы она благословила Господа.
Многие слова в этом псалме знакомы нам по созвучным русским, а некоторые совершенно непонятны: мы слышим их только за богослужением и больше нигде. Как, например, «зело». Мы составили словарик из таких слов.
Зелó — очень.
Яко — как.
Превы́спренняя (покрывáяй водáми превы́спренняя Своя) — самая большая высота. Слово состоит из двух корней — «выс» — «высота» и «прен» от праславянского pyrъ «парить», а также приставки пре- в значении «очень», суффикса и окончания. Похожее русское слово высокопарный сегодня имеет несколько другое значение.
Онáгри — дикие ослики.
Ероди́ево жили́ще (предводи́тельствует и́ми) — еродий по-церковнославянски «аист». Его жилище — гнездо, которое аист строит выше всех остальных птиц, как бы предводительствуя над ними.
Ски́мни рыкáющии — скимен значит «лев».
Персть (и в персть свою возвратя́тся) — «земля, прах».
Есть также слова, на первый взгляд знакомые нам, но в действительности означающие в церковно-славянском языке совсем не то, что в русском.
Исповéдание (во исповéдание и в велелéпоту облéкся еси́) — если с велелепотой (великолепием) всё интуитивно понятно, то что значит «облекся во исповедание»? В древнееврейском подлиннике псалма стоит слово, которое означает «слава». Церковнославянский глагол исповедати также имеет диапазон значений «открыто признавать, объявлять, воздавать славу, хвалить». Если углубиться в этимологию слова — поведать о чём-то всем, то есть прославить, сделать известным. Отсюда значение у существительного исповéдание в церковнославянском языке — не только «признание, объявление», но и «слава».
Кожа (простирáяй небо яко кожу) — на первый взгляд непонятно, причём тут кожа? Это перевод древнееврейского слова yeria, которое значит «полотнище, завеса». Славяне выделывали шкуры животных — получалась кожа, из которой делали различные завесы и шатры. Так что перед нами прекрасный поэтический образ: небо с его звёздами — лишь занавес, скрывающий за собой тайны вселенной и тайну Бога.
Твердь (основáяй землю на твéрди éя, не преклони́тся в век века) — значит не только твёрдую поверхность, но и «устои» — законы, на которых основана земля. Поэтому необязательно автор верил, что она стоит на спине слона или черепахи.
Запрещение (от запрещéния Твоегó побéгнут (воды)) — в церковнославянском вовсе не «запрет», а «угроза», а также «приказ».
Сельныя (звéри сéльныя) — «полевые». «Село» в церковнославянском значит «поле». Зато церковнославянское поле значит «равнину, долину». Древá польскáя дальше в этом псалме — деревья долин.
Тых (На ты́х птицы небéсныя привитáют) — «тех». Не на зверях полевых, а на горах, посреди которых пройдут воды.
Ругáтися (змий сей, егóже создáл еси́ ругáтися ему́) — «насмехаться». Так что змей ни с кем не ругается, а создан в шутку или в насмешку над духовным «змеем» — диаволом.
Живот (воспóю Гóсподеви в животé мóем) — «жизнь».
входя́щих вóнь — «входящих в него». В церковнославянском языке предлоги нередко соединяются с местоимением, создавая иллюзию нового слова. Онь (оный) — местоимение, которое означает «он» или «тот».
О благорастворéнии возду́хов — о хорошей погоде.
После великой ектении снова следуют псалмы, на сей раз 1-й, 2-й и 3-й. Первый псалом «Блажен муж» затем поётся с возгласом «Аллилуия».
Муж — речь не о чьём-то муже, а вообще о человеке. У древних евреев было принято обращаться преимущественно к мужчинам. По их линии даже велись родословные — без всякого упоминания о женщинах, за редким исключением.
Нань (надéющиися Нань) — вновь слитное написание предлога на с местоимением нь «него». Речь здесь идёт о Боге, поэтому Нань написано с большой буквы.
Стужающии — притесняющие.
Следом идёт малая ектения. Она так названа по сравнению с великой, которая была до неё.
Несмотря на то, что она практически в одну строчку, в ней тоже есть непонятные слова. Например, паки. Оно значит «снова».
Миром — «всей общиной». Слово мир имеет значение «народ» и «христианская община». А это же слово со значением «вселенная» пишется по-другому.
Затем звучат слова 140 и 141 псалмов — молитва «Господи, воззвах» и другие.
Исправится (да испрáвится моли́тва мóя) — исполнится (прозвучит).
Непщева́ти (не уклони́ се́рдце мое в словеса́ лука́вствия, непщева́ти вины́ о гресе́х) — оправдывать.
Нака́жет (нака́жет мя пра́ведник ми́лостию) — научит.
Мрежа (паду́т во мре́жу свою́ гре́шницы) — сеть.
Дондеже — до тех пор, пока.
После псалмов и стихир священник совершает вечерний вход. Диакон возглашает «Прему́дрость, прóсти!»
Прему́дрость — «поучение».
Прóсти — «встаньте прямо». Во время чтения псалмов в древности положено было сидеть. Слова диакона призывают встать и внимательно выслушать следующие затем поучение или молитву. Действительно, следом звучит очень важная молитва «Свете тихий».
Безсмéртнаго — «вечного».
Зáпад — «закат».
После вечернего входа диакон возносит сугубую ектению («усиленное моление»). Она начинается словами «рцем вси».
Рцем — «говорим». Это значит, что в молитве должны участвовать все пришедшие на богослужение.
Зде — здесь.
После ектении звучит «Молитва при наступлении вечера». Благословéн еси́, Господи, научи́ мя оправдáнием Твои́м.
Оправданием — «заповедям».
Затем звучит просительная ектения и, если это положено по уставу, совершается чин литии. Лития означает по-гречески «усердное моление». Во время неё священник выходит в притвор храма и становится вместе с мирянами. Диакон возносит молитву.
Возвыси рог христиан православных — поэтический оборот из псалмов, который означает «прославь». В ветхозаветной Церкви жертвенник был украшен изваяниями в виде рогов жертвенных животных. Когда иудеи лишились своего храма и были уведены в вавилонский плен, они молились «возвысь рог жертвенника» — то есть восстанови жертвенник и храм.
Рогами украшали жертвенники и язычники — это традиция, уходящая корнями глубоко в прошлое, возможно, ещё ко времени принесения первых жертв Каином и Авелем. Поэтому в псалмах неоднократно звучат слова о том, что Господь сломит рог нечестивых, а рог праведников вознесёт. Там же мы находим выражение «рог спасения» — оно относится к жертвеннику. По древней традиции, любой преступник, который успел добежать до Иерусалимского храма и ухватиться за рог жертвенника, должен был быть помилован.
Трус (о éже сохрани́тися грáду сему́… от глáда, губи́тельства, тру́са, потóпа) — «землетрясение».
Благоуветлив — снисходителен.
Прещение — «гнев».
Затем звучит молитва священника и молитва «Ныне отпущаеши» в исполнении клироса.
Свет во откровéние язы́ков — языков значит «народов», откровение — «просвещение».
После освящения хлебов опять звучит псалом. На сей раз 33-й, «Благословлю́ Гóспода на вся́кое врéмя, вы́ну хвалá Егó во устéх мóих».
Выну — «всегда».
Вкупе — «вместе».
На этом вечерня заканчивается, следом за ней начинается утреня.
И Тебе терпех весь день. Часть 1
Дискуссии о переводе православного богослужения на современный русский язык можно, с нашей точки зрения, считать законченными: все уже поняли, что это невозможно и ненужно. Однако для большинства из нас церковнославянский язык представляет собой проблему. Это с одной стороны. С другой — он представляет собой огромное неисследованное нами богатство. Он дает человеку новые духовные возможности. Как открыть для себя этот язык, как ему научиться? Это имеет прямое отношение к теме нашего номера. На вопросы заместителя редактора журнала Марины Бирюковой отвечает Вера Скибицкая — редактор Издательства Московской Патриархии.
Вера Скибицкая, редактор Издательства Московской Патриархии |
— Начну с рассказа о небольшом своем открытии. Каждое воскресенье, стоя на службе в храме, я слышала псалом: …и Тебе терпех весь день (Пс. 24, 5). Строчка вызывала крайнее недоумение: что значит терпеть Бога «весь день»? Терпеть как некую боль? Или это означает — терпеть что-то ради Него? Наконец я открыла Псалтирь на современном языке и выяснила: «и Тебе терпех весь день» означает «на Тебя надеюсь всякий день». Но как странно, подумала я, что в современном русском языке этот глагол обрел значение, столь далекое от изначального…
И здесь меня осенило. Ведь терпеть — усилием воли превозмогать страдание — значит именно надеяться. Надеяться на избавление от мучений, на лучшие времена, на чью-то помощь, на какой-то исход, наконец — на какой-то плод. Иначе терпение теряет всякий смысл и становится невозможным. «Потерпи» — означает, по сути, «сохраняй надежду и веру»; исстари на Руси именно это говорили страждущему. Вот так сравнение значений одного и того же слова в церковнославянском и современном русском языке стало своеобразным духовным уроком. А можно ли привести другие подобные примеры?
— Да, таких слов в церковнославянском языке немало. Они называются омонимами (в случае полного совпадения их написания и звучания с современными русскими) или паронимами (в случае некоторых отличий, например, в орфографии).
Пример, который вы привели, думаю, один из самых ярких по своей поучительности. Если вспоминать слова, которые, подобно слову «терпети», даже корнем не напоминают о своем древнем значении, можно назвать, хотя бы, знаменитое «напрасно» в Троичном тропаре: «Напрасно Судия приидет, и коегождо деяния обнажатся…». «Напрасно» в церковнославянском — это «внезапно, неожиданно, резко» (кстати, в некоторых славянских языках слово до сих пор сохраняет близкое значение). В современных молитвословах и других богослужебных книгах его в этом тропаре часто заменяют на «внезапу» или «внезапно», ведь в современном русском языке слово «напрасно» имеет значение, противоречащее смыслу тропаря.
Еще одно подобное слово, замечательное: «искренний». Суетная глагола кийждо ко искреннему своему (Пс. 11, 3). «Суетное говорил каждый ближнему своему». По-церковнославянски «искренний» — ближний (в древнерусском языке есть слово «искрь», что значит «близко»). По-русски — открытый, правдивый, простой, доверчивый. И действительно, искренность — чуть ли не главное свойство близкого человека, родного. В современном языке «искренний» — не просто честный, но выражающий подлинные чувства, а потому открытый во всех своих проявлениях. И эта правдивость и открытость составляет близость и родство, что и воздводит нас к значению этого слова в церковнославянском языке. Такому сходству значений есть и этимологическое объяснение: предполагается, что слово «искренний» образовалось от основы, родственной слову «корень» и приставки «из». Таким образом, «искренние наши» — вместе с нами из корня, из единого роднящего нас корня, и потому так близки нам.
Мне вспоминается, как один человек, плохо знакомый с церковнославянским языком, истолковал слово «дряхлый» в одном из евангельских чтений. Юноше, спросившему Христа, как ему наследовать жизнь вечную, Господь велит продать все, что тот имеет, раздать нищим, взять крест и последовать за Ним. И далее в Евангелии говорится: Он же (юноша) дряхл быв о словеси: отыде скорбя: бе бо имея стяжания многа (Мф. 19, 22). Понятно, что юноша не мог быть дряхлым в современном значении этого слова: церковнославянское «дряхл» означает в данном случае «смущен, опечален». Но мой собеседник воспринял слово «дряхл» в современном значении: «Этот юноша не просто смутился, но, видимо, был настолько потрясен, что ослабел физически, у него подкосились ноги, как у глубокого старика, потому что он понял: ради вечной жизни он должен презреть все, что составляло его жизнь прежде».
Можно привести и забавные, но тоже в своем роде поучительные примеры. Взять хотя бы слово «позор», которое в церковнославянском языке обозначает зрелище. Думаю, Вы согласитесь со мною: практически все, что мы сейчас можем созерцать как зрелище, является настоящим позором для тех, кто в этом участвует и кто на это смотрит.
А некоторые слова, имеющие в богослужебном языке явно отрицательное значение, связанное с обманом, колдовством или безумием, в современном языке изменили его на прямо противоположное. Например: прелесть, очарование, изумительный (церковнославянское «изумеватися» — лишаться ума).
— Что дает человеку знание церковнославянского языка? Только буквальное понимание богослужебных текстов? Или нечто большее? Прочитать Новый Завет на современном русском или на церковнославянском — есть ли разница?
— Я бы не называла это буквальным пониманием. Мы постигаем смысл богослужения соразмерно нашему духовному опыту, нашему стремлению к Богу, и также соразмерно нашим знаниям, в том числе и знанию богослужебного языка. Познание это бесконечно. Даже люди, которые, в силу своей профессии, в подробностях изучили историю языка и тонкости церковнославянской грамматики, каждый день совершают очередные открытия, подобные тому, о котором Вы рассказали. Потому что богослужение — это вселенная, как и человеческая душа, для которой оно устроено святыми отцами.
Церковнославянский язык — язык, на котором молились Богу поколения наших предков, язык, на котором молились русские святые. Мне кажется, сознание этого необычайно важно для внутреннего самостояния русского человека.
Что касается чтения Нового Завета в русском переводе — я думаю, если человек впервые обращается к Евангелию или Апостольским посланиям, он, конечно, может прочесть эти книги на русском языке. Но когда он уже входит в молитвенный распорядок Церкви, когда он начинает в составе своего домашнего правила читать главы или зачала из Евангелия и Апостола — тогда, конечно, лучше прочитывать их по-церковнославянски, то есть так, как они звучат в храме сегодня и звучали столетия до нас. Впрочем, многие, даже священнослужители, келейно читают Евангелие и Апостол по-русски. Насколько мне известно, никаких указаний на этот счет нет.
|
И все же следует помнить: церковнославянский язык, который стал прямым отражением греческого оригинала, гораздо ближе к нему по своему строю и грамматическому составу, чем русский, он выразительнее и глубже передает ощущение простого и одновременно непостижимого. Когда-то профессор Московского университета А.Ч. Козаржевский назвал церковнославянский конгениальным греческому по своей точности (и сюжетной, и богословской) и по красоте.
В сравнении с русской церковнославянская фраза более лаконична: язык напряженный, каждое слово просто и весомо. В попытке передать тонкие различия в значениях глагольных форм церковнославянского языка русский часто прибегает к многословию и описаниям, поэтому он несколько более спокойный и «расслабленный», как сказал один из историков нашего богослужебного языка.
Замечу также, что существующий русский синодальный текст зачастую оставляет без перевода слова, которые явно перевода требуют. Например, во фразе апостола Павла: Желание имый разрешитися и со Христом быти… (Флп. 1, 23) — глагол «разрешитися» перенесен в русский текст без перевода: «Имею желание разрешиться». Между тем значение этого глагола — «освободиться», именно освободиться от уз этого мира. В русском же языке он имеет ряд значений, которые могут усложнить понимание этого фрагмента.
Что дает нам знание церковнославянского языка вне храма? Язык церковнославянский — это источник нашего литературного языка, и без точного понимания ассоциаций, которые открываются нам в творениях великих мастеров слова, мы не сможем полноценно воспринимать их произведения. Самим своим существованием церковнославянский язык напоминает о том, что есть культура благородная, культура, предполагающая определенный уровень нравственного развития. Он помогает нам постичь суть достойного человеческого бытия.
Думаю, современный русский язык, который сейчас азартно смешивают с отбросами из других языков и с нечистотами тюремного сленга, очень нуждается в людях, которые бы оберегали его памятованием высокого слога нашего богослужения. Обращение и внимание к церковнославянскому языку могло бы привить нам вкус к хорошему, правильному и осмысленному русскому.
И все-таки самое главное, что мы обретаем, освоив церковнославянский язык,— это возможность воспринять и понять текст, обращенный Богом к человеку и человеком к Богу; войти в простор спасительной мудрости, которая открывается нам в молитве, помогает реально и осмысленно прожить эту жизнь. Важнее этого ничего нет. Богослужебный язык нам дан именно для постижения слова Божия ради жизни в Боге. Среди мирского словесного шума мы слышим Его голос — благодаря тому, что стихи и фразы из Священного Писания и молитв живут в нашей памяти. А еще мы можем, как сегодня, поверять современные слова их древними значениями и сделать выводы, посмотрев на землю с неба.
— Несколько слов об истории церковнославянского языка — как он образовался? Верно ли, что он никогда не был обиходным языком, но только языком богослужения?
— Действительно, церковнославянский язык — это книжный язык, созданный в процессе перевода греческого богослужебного текста на славянские корни, скажем так. В IX веке, когда в Великой Моравии (на территории современных Чехии, Словакии и Венгрии) святые равноапостольные братья Кирилл и Мефодий начинали свой труд по созданию письменности, славянский язык был еще единым. Его диалекты, из которых позже развились современные славянские языки, различались незначительно, подобно современным говорам. С течением времени созданный святыми равноапостольными братьями на основе южнославянского диалекта богослужебный язык приобретал местные черты, в Киевской Руси — восточнославянские. Так возник русский извод (редакция) церковнославянского языка. На протяжении столетий наш церковнославянский язык развивался. Составлялись новые службы русским святым. С введением книгопечатания стала очевидной необходимость упорядочить богослужебные книги, привести тексты к единой грамматической норме и в соответствие с их греческими оригиналами, для чего проводились книжные справы, как это было, например, в XVII веке. Таким образом и сформировался церковнославянский язык, который звучит сегодня на богослужении, в наших молитвах.
Когда братья Кирилл и Мефодий начинали свой труд, язык Греческой Церкви, язык всей византийской культуры и христианской мысли уже имел тысячелетнюю историю. Святым братьям предстояло перенести все богатство, глубину и сложность Священного Писания и богослужения на славянскую почву. Но в славянском наречии еще просто не было слов для обозначения тех понятий, которые были выработаны веками греческой мысли и еврейской книжности. Поэтому, как точно подмечено историками языка, стержневая лексика первых переводов — это славянские слова на пределе своих возможностей. Язык устремился за отвлеченной мыслью, и слова, расширяясь и вырастая в своем значении, преодолели свою вещественность.
При переводе на славянский язык святые первоучители и поздние переводчики точно воспроизводили греческий оригинал. Они сохраняли порядок слов подлинника, воссоздавали грамматические формы, словосочетания, фразеологизмы и даже частицы и артикли (наши «иже», «яже», «еже»). Так был создан текст перевода, грамматические нормы которого стали нормами книжного языка для всех славян. По сути, это греческий язык в славянской плоти.
В основе лексики нашего богослужебного языка лежат общеславянские корни и слова: «земля», «вода», «роса», «поле», «небо», «человек», «сын», «отец», «мати», «людие», «народ», «тайна», «смирение», «жити», «плакати», «радоватися», «любити» и многие-многие другие. Их большинство. Исконные слова легко восприняли новые христианские значения. Так, мы можем представить себе трансформацию значений слов: «тело», «агнец», «жатва», «вера», «знамение», «праздник» (русское «порожний» — пустой, а значит, свободный от дел), Господь (в отличие от «господин»).
Кирилл и Мефодий |
Еще до святых Кирилла и Мефодия среди славян было немало христиан, и многие христианские понятия были им знакомы, как и иностранные слова, их обозначавшие: «крест», «церковь» и другие. Из греческих слов большинство передавались славянскими, в зависимости от контекста, некоторые иноязычные слова вводились в текст без перевода: «кустодия» (лат.) — стража, «епендит» (греч.) — плащ и так далее. Некоторые из таких грецизмов, латинизмов и гебраизмов уже прочно утвердились в русском языке: «ангел», «лампада», «ад», «аминь», «икона», «Голгофа»; сюда же относятся имена собственные: Мария, Иоанн, Феодор, Павел и многие-многие другие. Чаще всего не переводились слова, связанные с богослужением, аналогов для которых в славянском языке не было: «патриарх», «архимандрит», «догмат» и другие.
Знаменитые сложные церковнославянские слова, которые ныне украшают и наш русский литературный язык — это так называемые кальки с греческих слов. «Благоволение», «благоприятный», «благовещение», «добротолюбие», «Светодавец», «целомудрие»… И однокорневые: «исповедание», «причастие», «невечерний»… Эти новые для славянского языка слова переводчик творил по образу греческих: в греческом слове переводили каждую часть, и выстраивалось слово, славянское по звучанию, но греческое по смыслу, по духу. Например, церковнославянское «преображение» — калька с греческого метаморфе, где «мета» — пере (южнославянское пре-), а «морфе» — вид, образ.
Сегодня мы восхищаемся торжественностью, возвышенностью и красотой церковнославянского языка. Но, вероятно, в процессе создания первых переводов эстетические соображения были далеко не главными: переводчики благоговейно передавали оригинал слово в слово, отражая, по возможности, все нюансы подлинника — и язык, точно восприняв смысловое наполнение греческого текста, воспринял и его дух, и его выразительность, и красоту.
Часто церковнославянский язык упрекают в «рабском» следовании греческому оригиналу — слово за словом, морфема за морфемой. Думается, что такое рабство — смиренное стремление стать точным отражением священной идеи, без привнесения личных мудрований и «творчества» — признак величайшего сыновнего благоговения и силы, веры и величия.
Церковнославянский язык был создан специально и только для того, чтобы на нем совершалась служба Божия, чтобы быть «словесной плотью богомыслия». На нем не говорили в быту, не писали грамоты, не сочиняли светских произведений. На нем только молились. Язык, который действительно выразил Божественную истину, стал называться языком священным и оберегался как святыня, как предание, генеалогически уходящее в апостольскую древность. Можно сказать, что он изначала нес вероучительное значение и сохранялся в чистоте, как сама вера.
Церковнославянский язык словно обладает самоочищающей системой. Он практически не принимает в себя новой лексики, случайных и обыденных выражений, а тем более — новых форм. В нем нет случайных слов. Любые привнесения подобного рода в новых службах сразу бросаются в глаза. Однако сам он дал начало русскому литературному языку и щедро открыл свою сокровищницу светским литераторам.