в реанимации можно пользоваться телефоном
Правила посещения пациентов в отделениях реанимации и интенсивной терапии
О правилах посещения родственниками пациентов в отделениях реанимации и интенсивной терапии
Посещения родственниками пациентов отделений реанимации и интенсивной терапии разрешаются при выполнении следующих условий:
1. Родственники не должны иметь признаков острых инфекционных заболеваний (повышенной температуры, проявлений респираторной инфекции, диареи). Медицинские справки об отсутствии заболеваний не требуются.
2. Перед посещением медицинскому персоналу необходимо провести с родственниками краткую беседу для разъяснения необходимости сообщить врачу о наличии у них каких-либо инфекционных заболеваний, психологически подготовить к тому, что посетитель увидит в отделении.
3. Перед посещением отделения посетитель должен снять верхнюю одежду, надеть бахилы, халат, маску, шапочку, тщательно вымыть руки. Мобильный телефон и другие электронные устройства должны быть выключены.
4. Посетители в состоянии алкогольного (наркотического) опьянения в отделение не допускаются.
5. Посетитель обязуется соблюдать тишину, не затруднять оказание медицинской помощи другим пациентам, выполнять указания медицинского персонала, не прикасаться к медицинским приборам.
6. Не разрешается посещать пациентов детям в возрасте до 14 лет.
7. Одновременно разрешается находиться в палате не более, чем двум посетителям.
8. Посещения родственников не разрешаются во время проведения в палате инвазивных манипуляций (интубация трахей, катетеризация сосудов, перевязки и т. п.), проведения сердечно-легочной реанимации.
9. Родственники могут оказывать помощь медицинскому персоналу в уходе за пациентом и поддержании чистоты в палате только по личному желанию и после подробного инструктажа.
10. В соответствии с Федеральным законом № 323 ФЗ, медицинскому персоналу следует обеспечить защиту прав всех пациентов, находящихся в отделении реанимации (защита персональной информации, соблюдение охранительного режима, оказание своевременной помощи).
В реанимации можно пользоваться телефоном
Проблема поражения легких при вирусной инфекции, вызванной COVID-19 является вызовом для всего медицинского сообщества, и особенно для врачей анестезиологов-реаниматологов. Связано это с тем, что больные, нуждающиеся в реанимационной помощи, по поводу развивающейся дыхательной недостаточности обладают целым рядом специфических особенностей. Больные, поступающие в ОРИТ с тяжелой дыхательной недостаточностью, как правило, старше 65 лет, страдают сопутствующей соматической патологией (диабет, ишемическая болезнь сердца, цереброваскулярная болезнь, неврологическая патология, гипертоническая болезнь, онкологические заболевания, гематологические заболевания, хронические вирусные заболевания, нарушения в системе свертывания крови). Все эти факторы говорят о том, что больные поступающие в отделение реанимации по показаниям относятся к категории тяжелых или крайне тяжелых пациентов. Фактически такие пациенты имеют ОРДС от легкой степени тяжести до тяжелой.
В терапии классического ОРДС принято использовать ступенчатый подход к выбору респираторной терапии. Простая схема выглядит следующим образом: низкопоточная кислородотерапия – высокопоточная кислородотерапия или НИМВЛ – инвазивная ИВЛ. Выбор того или иного метода респираторной терапии основан на степени тяжести ОРДС. Существует много утвержденных шкал для оценки тяжести ОРДС. На наш взгляд в клинической практике можно считать удобной и применимой «Берлинскую дефиницую ОРДС».
Общемировая практика свидетельствует о крайне большом проценте летальных исходов связанных с вирусной инфекцией вызванной COVID-19 при использовании инвазивной ИВЛ (до 85-90%). На наш взгляд данный факт связан не с самим методом искусственной вентиляции легких, а с крайне тяжелым состоянием пациентов и особенностями течения заболевания COVID-19.
Тяжесть пациентов, которым проводится инвазивная ИВЛ обусловлена большим объемом поражения легочной ткани (как правило более 75%), а также возникающей суперинфекцией при проведении длительной искусственной вентиляции.
Собственный опыт показывает, что процесс репарации легочной ткани при COVID происходит к 10-14 дню заболевания. С этим связана необходимость длительной искусственной вентиляции легких. В анестезиологии-реаниматологии одним из критериев перевода на спонтанное дыхание и экстубации служит стойкое сохранение индекса оксигенации более 200 мм рт. ст. при условии, что используются невысокие значения ПДКВ (не более 5-6 см. вод. ст.), низкие значения поддерживающего инспираторного давления (не более 15 см. вод. ст.), сохраняются стабильные показатели податливости легочной ткани (статический комплайнс более 50 мл/мбар), имеется достаточное инспираторное усилие пациента ( p 0.1 более 2.)
Достижение адекватных параметров газообмена, легочной механики и адекватного спонтанного дыхания является сложной задачей, при условии ограниченной дыхательной поверхности легких.
При этом задача поддержания адекватных параметров вентиляции усугубляется присоединением вторичной бактериальной инфекции легких, что увеличивает объем поражения легочной ткани. Известно, что при проведении инвазинвой ИВЛ более 2 суток возникает крайне высокий риск возникновения нозокомиальной пневмонии. Кроме того, у больных с COVID и «цитокиновым штормом» применяются ингибиторы интерлейкина, которые являются выраженными иммунодепрессантами, что в несколько раз увеличивает риск возникновения вторичной бактериальной пневмонии.
В условиях субтотального или тотального поражения дыхательной поверхности легких процент успеха терапии дыхательной недостаточности является крайне низким.
Собственный опыт показывает, что выживаемость пациентов на инвазивной ИВЛ составляет 15.3 % на текущий момент времени.
Алгоритм безопасности и успешности ИВЛ включает:
В связи с тем, что процент выживаемости пациентов при использовании инвазивной ИВЛ остается крайне низким возрастает интерес к использованию неинвазивной искусственной вентиляции легких. Неинвазивную ИВЛ по современным представлениям целесообразно использовать при ОРДС легкой степени тяжести. В условиях пандемии и дефицита реанимационных коек процент пациентов с тяжелой формой ОРДС преобладает над легкой формой.
Тем не менее, в нашей клинической практике у 23% пациентов ОРИТ в качестве стартовой терапии ДН и ОРДС применялась неинвазивная масочная вентиляция (НИМВЛ). К применению НИМВЛ есть ряд ограничений: больной должен быть в ясном сознании, должен сотрудничать с персоналом. Допустимо использовать легкую седацию с целью обеспечения максимального комфорта пациента.
Критериями неэффективности НИМВЛ являются сохранение индекса оксигенации ниже 100 мм рт.ст., отсутствие герметичности дыхательного контура, возбуждение и дезориентация пациента, невозможность синхронизации пациента с респиратором, травмы головы и шеи, отсутствие сознания, отсутствие собственного дыхания. ЧДД более 35/мин.
В нашей практике успешность НИМВЛ составила 11.1 %. Зав. ОАИР: к.м.н. Груздев К.А.
Ваш близкий в реанимации: куда бежать и что делать?
Человек в реанимации как будто выпадает из нашего мира. К нему нельзя прийти, с ним нельзя поговорить, у него забирают телефон, одежду и личные вещи. Максимум, на что могут рассчитывать близкие – записка, переданная через медсестру. А вдруг человек без сознания? А если это ребёнок? Остаётся только ждать звонка от врача, да надеяться на лучшее. 
Почему в больницах такие драконовские правила и как не сойти с ума от неизвестности? Отвечаем на самые частые вопросы о реанимации.
1. Он умрёт?
Не накручивайте себя и не впадайте в панику. Да, у вашей близкой проблемы со здоровьем. Да, это серьёзно. И всё же, если кто-то попал в реанимацию, это не значит, что он на волоске от смерти. Человека могут положить туда даже на пару часов – к примеру, после операции. Как только врачи убедятся, что его жизни ничего не угрожает, пациента переведут в стационар.
Прогноз зависит от тяжести состояния больного, от возраста и сопутствующих заболеваний, от врачей, от клиники и ещё многих и многих факторов. И, конечно, от удачи.
2. Что там происходит?
Врачам нужен доступ для аппаратуры, а у медсестёр должна быть возможность подмыть пациента – поэтому в отделении реанимации обычно лежат без одежды. Многие считают это неудобным и унизительным.
Лежать под одной простынёй бывает не только стыдно, но и холодно. И опасно для и так ослабленного здоровья. Существуют памперсы и одноразовое бельё, но это дополнительные расходы. А денег в государственных больницах всегда не хватает. Поэтому проще держать пациентов голыми. Если человек в состоянии ходить, ему могут дать рубашку.
Лежачих пациентов ежедневно обрабатывают жидкостью для профилактики пролежней, а раз в два часа – переворачивают. Тело тоже держат в чистоте. Стригут волосы и ногти. Если больной в сознании, он может делать это сам.
К пациенту в реанимации подключены системы жизнеобеспечения и отслеживающие аппараты. Его также могут привязать к кровати – чтобы в бреду он не повыдёргивал все датчики и не навредил себе.
3. Почему меня к нему не пускают?
По закону, врачи не могут не пустить вас в реанимацию без серьёзной причины. Если же туда попал ребёнок до 15 лет, родители и вовсе имеют право лечь в больницу вместе с ним. Но это в официальных бумагах, а на практике всё по-другому. У сотрудников больницы есть «классический» набор причин не пустить родственников: особые санитарные условия, инфекции, нехватка места, неадекватное поведение.
Правильно это или нет, вопрос сложный. С одной стороны, на Западе прийти к больному можно чуть ли не сразу после операции. Так спокойней и родственникам, и пациенту. С другой – на Западе и условия для этого подходящие: системы очистки воздуха, бактериальные фильтры, просторные помещения. Да и кто сможет гарантировать, что не грохнется в обморок, увидев близкого без сознания и всего обвешанного аппаратурой? Или не бросится выдёргивать капельницы и трубки? Такое тоже не редкость.
В общем, настаивать на посещении или нет – решать вам. Если персонал наотрез отказывается пускать вас, ссылайтесь на федеральный закон № 323 и обращайтесь к руководству клиники.
Соблюдайте все правила посещения: наденьте халат, маску и бахилы. Соберите волосы и захватите с собой антисептик для рук.
4. Чем я могу помочь?
Вы можете купить недостающие лекарства, средства для ухода («утку», например), или специальное питание. Можете нанять сиделку или оплатить консультацию специалистов со стороны. Узнайте у лечащего врача, есть ли в этом необходимость.
И у самого больного спросите, нужно ли ему что-нибудь. Дети часто просят принести любимые игрушки, взрослые – планшет или книги, пожилые – даже телевизор.
5. Как вести себя в реанимации?
Максимально спокойно. Не мешайте персоналу. Ваш близкий может лежать без сознания или странно себя вести. Он может необычно выглядеть или пахнуть. Из него могут торчать трубки и провода, а в одной палате с ним могут лежать раненые, тяжелобольные люди. Будьте готовы ко всему.
Выздоровление пациента во многом зависит от его настроя, а настрой зависит от вас – близких людей. Не рыдайте, не истерите, не заламывайте руки и не проклинайте судьбу. Разговаривайте с ним, как со здоровым. Не обсуждайте болезнь, пока он сам не поднимет эту тему. Лучше обсудите самые обычные, повседневные вещи: как дела дома, какие новости у друзей, что происходит в мире.
Если человек в коме, с ним тоже нужно общаться. Многие пациенты на самом деле слышат и понимают всё, что происходит, поэтому их тоже нужно поддерживать, гладить по руке и рассказывать последние новости. Исследования показывают, что это ускоряет выздоровление.
Если же пациент просит о встрече со священником, врачи обязаны пропустить его в палату. Это право обеспечивает статья 19 законопроекта «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации».
Почему в реанимации запрещены мобильные телефоны?
Пациенты отделений реанимации и интенсивной терапии – это прежде всего люди в критических состояниях с нарушением витальных (жизненных) функций. У них могут быть различные расстройства сознания, как правило, требуется поддержка дыхания, сердечной деятельности и т. д. Часть пациентов не совсем критичны к своему состоянию. Есть даже такой термин как «реанимационный психоз», «делирий». Он возникает зачастую на фоне исходной хронической энцефалопатии, алкогольного анамнеза, побочных эффектов ряда препаратов. Эти нарушения сложно предотвратить, но в большинстве случаев они проходят бесследно для пациентов на фоне лечения. Представляю лицо сына, которому звонит его мама после операции с криками, что ее убивают и пытаются разобрать на органы…
Я не думаю, что излучение телефона как-то может серьезно вывести из строя мониторы и аппараты следящие, но такие вещи от коллег порою слышу.
Еще очень важный фактор это большое количество микроорганизмов, живучих на экранах тач-скрин устройств. Я не буду лукавить, если скажу, что экране телефона живет примерно такое же количество бактерий, как и под ободком унитаза общественного туалета. Для здорового человека они чаще безвредны, а для пациента в реанимации могут представлять смертельную опасность.
Все это мало сочетается с мобильным телефоном в их руках. Для тех, кому действительно плохо, мобильный телефон неактуален. Да, есть пациенты в сознании, как правило, терапевтического профиля или в раннем послеоперационном периоде. И опять-таки, они не одни в палате и другим пациентам или персоналу могут мешать звонки и разговоры. В то же время, если возникает необходимость позвонить, врачи никогда не откажут и сделают такой звонок родственникам. Также в отделениях реанимации есть обычный стационарный телефон, по которому родные могут узнавать о состоянии пациента, беседовать с лечащим врачом.
Дубликаты не найдены
Зависит на самом деле от реанимации, давеча попал на сутки в кардиореанимацию в дефолтсити, никаких запретов не было.
А сам пациент стерилен? Ладони, ступни, волосы.
Конечно нет, пациент в реанимации самый «грязный».
В реанимации и с телефоном сдохнуть легко.
реанимация она разная бывает, но в общем согласен.
В отличии от бактериального загрязнения тач-скрин устройств, по поводу влияния на оборудование мобильных телефонов, у меня нет данных, которые это подтверждают или опровергают, потому говорю это на основании своего опыта. Так что тут уместна фраза, отражающая мой личный взгляд на вещи.
Почему не запрещены реанимации?
Будни врача
Сегодня к нам пришел ребенок на такую процедуру как бужирование пищевода.
Ребенку 5 лет, в 3 года ребенок выпил щелочь (быт. химия) и получил ожог пищевода. Ткань пищевода постепенно восстанавливалась, но рубцы неизбежны в данной ситуации. По итогу просвет пищевода сужается, там становиться маленькая дырочка и ребенок не может нормально есть.
Вот тут на помощь и приходим мы с хирургом.
В месте сужения пищевода отверстие примерно 6 мм, то есть очень маленькое для нормального приема пищи.
Они идут по размерам, начиная с маленького размера вводим в пищевод, тем самым раздвигая (разрывая) края отверстия, увеличиваем его. Это самый трудоемкий процесс, потому что делать нужно все не спеша, останавливаясь на каждом буже. После размера, которому должен соответствовать пищевод мы заходим еще раз с ФГС посмотреть результат наших работ:
Снимки конечно не совсем информативны, поэтому расскажу так. Здесь отверстие стало намного больше изначального, но и края раны тоже травмировались.
К сожалению для ребенка, такая процедура будет частой, по мере зарастания пищевода.
После всего мы выводим ребенка из наркоза и отправляем маме в палату. Мама винит себя, но это дети, от всего тяжело отгородить, каждый раз плачет когда видит ребенка после операции.
Даю рекомендации и идем дальше..
Записки анестезиолога-реаниматолога. Часть 8
Доброго времени суток, дорогие друзья!
простите за столь долгую задержку в постах, сегодня вашему вниманию предоставлю небольшую зарисовку моего коллеги, анестезиолога-реаниматолога СМП, моего очень хорошего друга.
А на следующей неделе планирую выпустить и свой очерк одного из событий в воскресное дежурство в реанимации.
И да, с Праздником, коллеги анестезиологи-реаниматологи! Сегодня наш день!))
-Так, кто грешил вчера?- спросил я понимая, что этот вопрос останется без ответа.
— Георгич, я вообще не при делах,- ответил Палыч.
— Тогда почему мы сегодня, как веники носимся?
— Там может быть Серега,( наш Водитель), приложил к этому свои прекрасные и очаровательные руки?- не успокаивался я.
— Не надо грязи,- парировал Сергей,-эта история не про меня! Сами значит накосячили, а я виноват.
Надо сказать, что на Скорой есть куча примет и одна из них не грешить перед сменой. Причём каждый ее понимает по своему, кто не бреется, кто то ложится спать по раньше, кто то вообще не ложится перед сменой,( и такое тоже было), кто кричит что нельзя исполнять свой супружеский долг и прочее, прочее интересные вещи. К примеру: перед вызовом надо надеть Перчатки, дескать спугнешь вызов или какую то дичь и будет все хорошо. Проработав какое то количество времени обрастаешь этими суевериями и понимаешь, что медики самые замороченные на приметы люди: 3 раза постучать, спокойной ночи, на смене, не желать, на себе характер ран не показывать, а если и показал, тут же сдуть. В тоже время самая циничная работа, где ты обрастаешь шутками- прибаутками из разряда классического чёрного юмора, которые понятны только своим, начинаешь по другому относиться к жизни, смерти, видя ее в разных обличиях, тянет на философию и учения Канта.
— Первая ответьте «Дине»,- мои размышления прервал металический голос моего самого злого друга, в течении 24 часов, диспетчера.
— Ответили.
— Останавливайтесь, поедите на АВТО.
— Может договоримся?- решил внести немного юмора я, понимая, что этот Баттл я проиграю.
— Готовы?
— Никакого сострадания,- ответил я вне эфира, попутно включая свет и доставая папку.
— Палыч, запишешь?
— Давай.
— Диктуйте.
— Пишите,- дальше адрес,- 2 пострадавших, ГАИ уже позвали.
— Палыч записал?
— Угу.
— Поняли поехали.
Дальше конечно можно было сказать, что включается вертикальный взлёт и мы не быстро едем, а низко летим, но к сожалению это реалии действительности и мы покатились в сторону неизвестного, на всех парах разгоняя утренних зевак, спокойно едущих на работу. Наверное это будет крайний вызов, в череде нашей суточной колесницы. Утро часов 5-6, благо народу не много, 15 минут мы подъезжаем, к одной из отдаленных точек нашего района. Издалека мигалки Гайцов, 2 машины, поперёк трассы, их объезжают по обочине, кто то тупо тормозит, что бы поглазеть. Никогда не понимал этого, ну хочешь помочь, подойди спроси, понимаешь, что нечем, езжай дальше.
— Док, я здесь встану, если че крикните.- сказал дежурным голосом, Серега.
— Георгич, чего берём?- поинтересовался Палыч,- хотя знает ответ.
— Давай посмотрим, там сообразим.
— Ок.
Перчатки надеты заранее, выходим из машины. На встречу сотрудники.
— Там зажатая,- спасателей позвали,- водителя посмотрите еще.
Подходим, русский автопром, Водитель молодой мужчина, в сознании, с большой «звездой» во лбу. На пассажирском сидении молодая Девушка, лет 30, зажата ногами, бледная, как полотно, руки на коленях, поверхностное дыхание, порядка 30-35 раз, мелкие ссадины на лице, от стёкол лобового стекла.
— Палыч, крикни Серегу, посмотри водителя, дай тонометр.
— Привет, дорогая, как зовут?- я наклонился к девушке, разглядывая ноги, которые оказались зажаты под бардачком.
— Таня.
— Что болит?
— Живот, дышать тяжело.
— Головой ударялась? Что с тобой случилось помнишь?- легкое нажатие на голень, предательская крепитация. Свет фонаря- деформация, понятно ср/3.
— Нет не ударялась.
— Пристёгнута была?
— Нет.
-Доктора, отходите,- скомандовали нам спасатели, сейчас мы ее вырежем.
-Сейчас мы отойдём и вырезать будет некого,- сказал я,- на банку подержи лучше.
-Палыч, посмотри ее давление, порадуй меня что ли.
-Ща…. 60,по стрелке.
Понятно наверное так и придётся нам ехать. Кетамин….. повысит кровотечение, обезболить уронит ниже плинтуса, остаётся только надежда на её фиброзную капсулу селезенки если разорвалась, то не сильно или это просто гематома, которая закрыла сосуд и нам повезёт.
-Док, банка заканчивается,- параллельно с моими мыслями отрапортовал наш знакомый спасатель, выполняющий роль штатива.
— Палыч, а бахни ей Волювена 10%-500.
-Ща.
Сейчас мой дорогой читатель скажет, что за Скорая такая: и кетамин у них есть и ГЕКи 10%(гидроксиэтилкрахмал, специальный раствор, долго задерживается в кровеносном русле, позволяя удержать давление).
Но должен сказать, что не всегда на Скорой было все плохо и были мы оснащены хорошо, плюс что то в больнице попросим и бросим в сумку, вот и сгодилось.
-Доктора, мы вырезать ее будем?- нетерпеливо спросил спасатель.
-Дружище, мы тут пытаемся ее спасти и пока ее давление не станет минимум 90, Вам придётся покурить бамбук, потому что в противном случае, мы ещё и трупоперевозку будем ждать.
-Георгич, по стрелке 90,- обрадовал меня Палыч.
-И мы счастливы,- ответил я фразой из ДОМа2, давай шейная шина, кислород, промедол на 20, пофол дозатор.
-Скорость?
— А мы поиграем, посмотрим. Танечка, ты с нами?
— Болит.
— Знаю, потерпи, сейчас поможем.
20 промедол дробно на инфузии ушла, воротник на ней, кислород 10л/мин, пофол 5 мл, болюс, девочка поплыла.
— Палыч ставь 30/час, командир,- обратился я к спасателям, цепляя сатурацию на нашу пациентку,- накройте меня вместе с ней и делайте чего хотите.
Девочка начала храпеть нёбом.
-Палыч, а кинь в меня воздуховодом. Ага спасибо.
Нас накрыли брезентом, что то засверкало. Сатурация пищит 94, пульс 110, с учетом трав, шока и половины поломанных рёбер, меня все устраивало. Запахло гарью, закачалась Машина, девочка начала слегка просыпаться, пофол болюс ещё 5, надо поспать.
Скинули брезент, свет и свобода, возле машины уже лежат щит и шина ноги, стоит Серега с каталкой, на кой черт я им нужен….. и без меня все знают.
— Док, ты как?
— Лучше, чем она, Палыч.
Пофол 5, тракция голени, переложили на щит, каталку, погнали к нам в машину.
— Палыч, ща она проснётся и начнёт ажиотировать, как Ванька-встанька, селезёнка она такая. Предложение такое: Давай на монитор, посмотрим, давление позволит, ещё в докторов поиграем.
Давление 90/60, это какой то праздник, сатурация 91, в седации тоже ничего, может все ещё централизованная. Вся правая сторона груди флотирует.
— Палыч, я долго думал и придумал: Трамадол, давление он сильно не уронит, ЭКГешка, преднизолон 90 мг, шок полечим, атропин, пофол болюснем, ардуанчик, с листенончиком и все как ты любишь мочевой катетер, а вдруг там ещё таз. (Установив мочевой катетер и получив окрашенную кровью мочу можно косвенно диагностировать поврежение мочевого пузыря)
— Труба какая?- поинтересовался мой друг.
— Давай 8-8,5, меньше эндоскоп не пройдёт.
— Готово.
— А погоди, давай водичку поменяем.
— Уже, физ 500, трамплин, атропин ушёл, пофол пошёл?
— Давай 5.
— Погнали.
Клинок, язык, глотка, надгортанник, какая студенческая интубация. Палыч, тем временем, открывает большой балон и включает ИВЛ. На нем стоят стандартные Настройки, которые не совсем нам подходят, ЧДД по больше, ДО наверное все таки 0,3 на
— Палыч, сколько она весит, как думаешь?
— 80,- не отрываясь от ЭКГ.
— Значит будет 240-260. Опаньки и сатурация поползла. Дышит с двух сторон,- прослушивая ее фонендоскопом,- сказал я,- о, я в фильмах про докторов видел, зонд давай поставим, она же что то ела и удлиним его.
-2 ЭКГ, на 25, зонд держи.
— Ну вроде синус даже и не ударилась она им, говорю я параллельно развлекаясь со зондом.
— Моча чистая, пофол скорость?
— Оставь 30, посмотрим, Серень, погнали быстро и аккуратно.
— Ща резину прогреем и там прибавим,-улыбнулся Серега.
— «Дина», первая повезла, пусть нас встречают закрытая травма живота, грудной клетки, ИВЛ.
-Поняли.
Пока ехали, Палыч, как всегда начал сопроводок, девочка не просыпалась, Серега навалил музыку и мы несёмся.
Встречали нас пересменкой и тихим приемным покоем. Мы такие все красивые: дозатор, ИВЛ, мочеприёмники на катетере и зонде, монитор и позитифчик от того, что смогли все таки….
В аквариуме никого, стучусь сестринскую: никого, ординаторская: никого, Кабинет заведующего: пятиминутка.
— Скорая, что хотели?
— Вообще много желаний, но сейчас сдать больную.
— Сопроводок на стол, пусть заполняет согласие, дверь закройте.
— Я боюсь она не сможет расписаться, может вы позовёте хирургов, реанимацию?
— Вот ещё, у нас сдача смены, ждите.
— Я боюсь она не сможет ждать и мы тоже, может мы поднимемся сразу в реанимацию, а Вы запишите?
— Сказано ждите.
— Да вы выйдите, да посмотрите. Она в Авто попала.
— Это травмпункт, дверь закройте.
— Да посмотрите Вы на неё.
-Касаткин!! Вышел из кабинета, сейчас медсестры выйдут.
— Она на аппарате, с разрывом селезёнки и в коме, в ней 2 наркотика и мое чудо, под названием управляемая гипотония скоро закончится, так как пофол не вечный.
— Какой аппарат, разрыв селезёнки. Пойдёмте.
Надо сказать нелюбовь стационара и Скорой это вечная история, у нас было проще так как адрес один, больница одна и все друг друга знают. Увидев нашу пациентку, началось броуновское движение и как то быстро все разрешилось Реанимация спустилась, хирурги прибежали, рентгены, КТ и прочее, Анализы, осмотры и минут через 15 мы сдали больную, под страшные проклятья:
— Больше не приезжайте сегодня.
— Да мы уйти пытаемся, мы со вчера.
— Это правильно,- обрадовались в реанимации.
Садясь в машину, каждый думал о своём. Один Палыч делал все за всех, собирал шины, аппарат, убирал носилки. Я думал, что уйду позже, 2 наркотика и карту надо писать.
— Дина первая свободна, приемное, может ещё вызовок,- пошутил я.
— Легко, первая,- пошутили мне в ответ, сразу видно новая смена пришла, способная на шутки,- возвращайтесь.
Мы поехали до подстанции.
— А я говорю….. Кто то вчера по любому грешил,- сказал я и мы все засмеялись.