голова ластик почему такое название
Смысл фильма «Голова ластик»
Сценарист и режиссер кинокартины — Дэвид Линч. Это своеобразный знак качества. Дэвид Линч по праву является непревзойденным мастером фильмов ужаса. Лента «Голова-ластик» была создана в далеком 1977 году. В своей работе кинорежиссер затронул темы, актуальные и в наши дни. Да, эта лента относится к жанру ужасов. Но сквозь пелену страха и ужаса зритель должен рассмотреть причины возникновения техногенной катастрофы, становление человека как личности. Однако не каждый зритель готов прикоснуться к работам такого плана. Но именно этот фильм следует посмотреть всем.
Смысл фильма «Голова-ластик»
Метафоричная кинокартина насквозь пропитана тайными символами, эпитетами. Разгадать задумку автора не так просто. На долю персонажей выпало нелегкое испытание. Ребенок-мутант. Кто-то? Как его кормить, воспитывать, как за ним ухаживать? Слишком много вопросов. Родители методом проб и ошибок пытаются найти подход к ребенку. Они прикладывают слишком много усилий. В какой-то момент кажется, что силы уже на исходе. Главные герои посвятили себя этому ребенку-мутанту. Только нужна была кому-то такая жертва?
Смысл фильма «Голова-ластик» заключается в том, чтобы каждый недовольный поведением своих детей родитель увидел в кинокартине себя. Нередко жизнь после рождения малыша полностью переворачивается, существование превращается в рутину. Это своеобразный крест для родителей, который они должны нести до конца своих дней. Воспитание детей — это не только радость, счастье, но и колоссальный труд. Некоторые родители все свое время проводят с детьми, забывая уделять внимание самим себе.
В одном из эпизодов голова главного героя взрывается из-за непонимания, накопившихся проблем. Неподалеку был мальчик. Маленький персонаж унес разорвавшуюся голову на завод к своему папе. И нет, ее там не собрали. Из вещества головы работник сделал карандаши. Это словно недостающий элемент. Работник испытывает новую продукцию. Затем он стирает написанное ластиком, волокна от которого сметает со стола. Очередная метафора. Режиссер показывает, что возврат в прошлое невозможен. Человек не может оказаться в прежнем положении, до рождения малыша, если он уже стал родителем.
Основная идея кинофильма «Голова-ластик» в том, что нельзя «забывать» о себе после появления на свет малыша. Несмотря на все сложности. с которыми сталкиваются родители, важно замечать прекрасное вокруг, получать удовольствие от самого процесса воспитания. Это огромная работа, которая обязательно принесет свои плоды.
Главный герой попал в тяжелую жизненную ситуацию. С ним ничего плохого не случается, но он существует словно по инерции. Навалившиеся на него проблемы сломали его изнутри. Он отказывается брать на себя ответственность за жизнь ребенка-мутанта. Он просто устал. И морально, и физически. Но можно ли его осуждать за это?
Обьяснение концивки фильма «Голова-ластик»
Финал кинокартины остался открытым. У зрителя есть возможность порассуждать, как сложилась дальнейшая жизнь главного героя, смог ли он справиться со своим эмоциональным состоянием. Жизнь персонажа словно была поделена на две части. С одной стороны, он видит свою очаровательную соседку. Героиня получает удовольствие от жизни. Для Генри же это несбыточная мечта. С другой стороны, это заботы и хлопоты, которые доставляет персонажу ребенок-мутант. Герой стоит на распутье, он не может решиться сделать следующий шаг.
Нередко люди живут по схеме дом-работа-дом. Иногда небольшая передышка в виде отпуска и дальше бег по кругу. Появление ребенка главный персонаж воспринял как существенную проблему. У Генри нет ни интересов, ни увлечений, ни хобби. Он занят ребенком, который отнимает всю его жизненную энергию. Существовать в таких условиях практически не реально. Персонаж не выдерживает. Он внезапно осознал, что не испытывает родительской любви по отношению к ребенку. Герой решается на отчаянный шаг. Он не смог по-другому.
Когда родителей одолевают невеселые мысли, когда дети не слушаются, а жизнь превратилась в сплошную рутину, стоит отложить все дела и посмотреть кинокартину «Голова-ластик». Возможно, вы осилите только 10 минут, но нужный эффект будет получен. Финал фильма символичен. Смысл концовки заключается в том, чтобы каждый зритель осознал, что с появлением детей жизнь не заканчивается. Не следует мыслями постоянно возвращаться в прошлое, где вы жили без малышей. Стоит принять на себя ответственность за воспитание детей, постараться вырастить их честными, открытыми. добрыми людьми. Но не следует забывать и о себе. Жизнь одна. Какой она будет зависит исключительно от самого себя.
Появление ребенка стало испытанием для главного героя. Он узнал об этом событии не сразу. Однако он не сбежал, не бросил женщину одну с ребенком на руках. Он честно выполнял свои обязанности. Но что-то пошло не так. Изначально он даже не предполагал, чем ему предстоит столкнуться. Кинокартину «Голова-Ластик» можно назвать жизненной. Каждый родитель во время воспитания детей сталкивается с проблемами и сложностями. Важно в любой ситуации находить правильное решение.
Голова-ластик. Рецензия
В раю всё прекрасно
Фильмы Дэвида Линча не без оснований принято сравнивать со сновидениями (точнее, кошмарами): всё происходящее в них с трудом подчиняется правилам логики, а попытки описать происходящее словами оборачиваются провалом. Но, как и в случае со снами, всю абсурдность происходящего охотно принимаешь и лишь проснувшись начинаешь анализировать увиденное и чесать затылок. «Голова-ластик» – возможно, лучший аргумент в пользу такой интерпретации творчества безумного гения.
Дебютная картина, которую Линч с перерывами снимал около пяти лет, повествует о молодом человеке по имени Генри Спенсер (Джек Нэнс). Он живёт в неопределённом городе, работает на неопределённом заводе и обитает в тесной комнате в неопределённом доме. У него есть девушка по имени Мэри (Шарлотта Стюарт), но даже с ней не всё определено (её фамилия – Икс), особенно когда он приходит к ней в гости, а её устрашающе строгая мать сообщает Генри, что Мэри беременна, а он – отец. Вскоре главный герой вынужден делить своё жилище со своей второй половиной и их отпрыском… который похож на что угодно, но не на человека, круглые сутки издаёт леденящие кровь звуки и постепенно сводит родителей с ума. И ещё в батарее Генри живёт обезображенная молодая женщина, периодически выступающая с песней «В раю всё прекрасно», а событиями в мире, предположительно, управляет таинственный мужчина с изуродованным лицом и собранием гигантских рычагов.
Как и с его последующими работами, пытаться рационально осмыслить и объяснить происходящее в полнометражном дебюте Линча – задача по умолчанию провальная. Возможно, события «Головы-ластика» символизируют собой врождённый мужской страх отцовства, а существо в пелёнках, не дающее уснуть ни на секунду и не реагирующее ни на какие успокоительные меры – это лишь гипертрофированное изображение новорожденных и тех хлопот, которые они доставляют молодым родителям. А может, всё это ничего не означает и Дэвид Линч просто собрал воедино серию миниатюр, которые ему показались любопытными. Учитывая полное нежелание режиссёра что-либо объяснять, вполне вероятно, что любая интерпретация фильма будет верной. Но примечательно другое: «Голова-ластик» – фильм ужасно впечатляющий, независимо от того, насколько зритель «проник» в него.
В каждом кадре чувствуется, что его автор ничего не делает случайно и каждая деталь имеет смысл и предназначение, даже если это предназначение никто, кроме него, не поймёт. Вместе со стильной и атмосферной картинкой (за чёрно-белые съёмки отвечали Герберт Кардуэлл и Фредерик Элмс) совершенно завораживает звуковое сопровождение, в котором практически отсутствует тишина. Благодаря этому степень напряжения и дискомфорта при просмотре стабильно нарастает.
Что, правда, не означает, что фильм тяжело смотреть. Одна их приятных неожиданностей «Головы-ластика» (да и остальных фильмов Линча, в принципе, тоже) – это редкие, но яркие вкрапления юмора, пусть и очень странного. Вероятно, лучшим примером будет сцена ужина в доме Мэри, где в качестве главного блюда подают миниатюрных цыплят, а Генри выпадает честь разделывать их непропорционально гигантским ножом. Генри недоумевает, но ничего не говорит, потому что не хочет разочаровать родителей своей девушки. Но когда он приступает к делу, жареный цыплёнок начинает дёргать ногами и истекать кровью, а мать Мэри начинает испытывать нечто среднее между оргазмом и эпилептическим припадком, после чего выбегает из комнаты. Отец Мэри при этом с совершенно невозмутимым лицом говорит: «Через минуту она придёт в себя».
Эта сцена также отлично иллюстрирует всё творчество Линча. С одной стороны, оно демонстрирует вещи странные, неприятные и откровенно страшные. С другой же, эта демонстрация настолько необычная, искренняя и уверенная, что отвернуться невозможно. Как, впрочем, и при просмотре сна. Или ночного кошмара.
Голова-ластик
Джек Нэнс
Шарлотта Стюарт
Аллен Джозеф
Джинни Бейтс
Производство Дэвида Линча при сотрудничестве
The American Film Institute
и Center for Advanced Film Studies
Только на территории России:
Голова-ластик (англ. Eraserhead ) — первый полнометражный кинофильм Дэвида Линча, выпущенный в 1977 году. Фильм стал культовой классикой [2] благодаря сюрреалистической образности, необычному звуковому оформлению и общей фантастической атмосфере. Сам Линч описывал свой фильм как «сон о тёмных и тревожных вещах» [3] и считает его своим «самым духовным фильмом». [4] В 2004 году фильм был признан «культурно значимым» Библиотекой Конгресса США и выбран для хранения в Национальном киноархиве.
Содержание
Сюжет
Несчастный и угрюмый мужчина по имени Генри Спенсер живёт в промышленном городке, состоящем из дыма, шума и теней. Свои однообразные дни он проводит в замкнутой квартире, из окон которой открывается вид на кирпичную стену. Однажды Генри получает сообщение от своей старой подруги Мэри, с которой встречался в последний раз шесть месяцев назад. В сообщении Мэри приглашает Генри приехать в гости и пообедать с ней и с её семьёй. Генри приезжает в гости, знакомится с мистером и миссис Икс и после обеда узнаёт от миссис Икс, что её дочь Мэри была беременна от Генри и родила ребёнка. Однако ребёнок был рождён преждевременно (на шестом месяце беременности), но тем не менее остался жив. Миссис Икс пытается намекнуть Генри, что всякий порядочный человек должен взять на себя ответственность за зачатие ребёнка, жениться на её дочери и забрать ребёнка из больницы. После этого Генри женится на своей подруге и становится отцом маленького, не похожего на человека, ребёнка-мутанта, имеющего большее сходство с неким закутанным в бинты головастиком.
Теперь перед семьёй встаёт проблема с выхаживанием этого чудовища. Мэри переезжает на квартиру к Генри и они вместе как могут заботятся о своём ребёнке. Но вскоре всё изменяется: в одну дождливую ночь Мэри уходит от Генри к своим родителям и оставляет ребёнка на попечение одного Генри. После этого Генри начинает медленно сходить с ума. Он видит изуродованную девушку, которая, находясь за батареей отопления, поёт ему о «Рае», словно призывая к чему то. Затем перед ним предстаёт видение, как его голова отрывается, на месте которой вырастает голова ребёнка. Оторванную голову используют для создания ластиков.
Все это приводит к тому, что Генри собственноручно убивает ребёнка, после чего видит возникшие перед ним ужасы. Затем, к нему подходит девушка из батареи и обнимает его…
В ролях
Производство фильма
В первый год обучения он начал писать сценарий для предлагаемой работы, озаглавленной «Gardenback». Несколько преподавателей посоветовали ему продлить сценарий и расширить диалог, он неохотно согласился. Затем Линч объявил, что уходит из-за помех в исполнении его замысла. Многие из преподавателей колледжа попросили его пересмотреть решение, считая его одним из лучших своих учеников, на что он в конце концов согласился с условием, чтобы ему не мешали с созданием собственного проекта. Линч забросил «Gardenback» и решил начать новый проект. [6]
Множество вопросов и споров вызвал ребёнок-мутант, который, по-видимому, был создан из забальзамированного утробного плода телёнка, хотя Дэвид Линч это никогда не подтверждал и не описывал, как он его конструировал. Во время съёмок, когда он просматривал отснятый за день материал, он якобы даже просил киномеханика закрывать глаза, когда демонстрировались дубли с младенцем, чтобы никто не узнал, как он сделан.
Релиз и отзывы
В начале 90-х фильм был запрещён для трансляции в США, также был ограничен его прокат. Благодаря усилиям дистрибьютора Бена Баренхольца фильм демонстрировался в «независимых» кинотеатрах и вскоре стал культовой классикой, одним из любимых фильмов альтернативных музыкантов (в частности британская группа Bauhaus). Также фильм стал популярным и среди любителей экспериментального кино, «отказников» Голливуда и «похожих» режиссёров.
Мэл Брукс после просмотра фильма пригласил Дэвида Линча в качестве режиссёра фильма «Человек-слон». [9]
«Голова-ластик» был одним из любимых фильмов Стэнли Кубрика. [10] Перед съёмками «Сияния» он показал этот фильм съёмочной группе, дабы погрузить её в необходимое психологическое состояние. [11]
Джордж Лукас после просмотра фильма предложил Линчу снять заключительный эпизод «Звёздных войн» — Возвращение джедая, однако Линч от предложения отказался. [11]
На Rotten Tomatoes у фильма 90% положительных рецензий кинокритиков из 40. [12]
Художественные особенности
Каждый момент фильма продуман и по-своему значим. Фильм представляет собой не столько повествование в привычном смысле слова, сколько путешествие внутри чьего-то сознания. Если вдуматься, герои и помещения в этом фильме являют собой не настоящих героев и настоящие помещения, а некие символы и категории, которые могут перетекать друг в друга или разрушаться, как то свойственно образам и категориям человеческого сознания. Этот подход к пространству, героям и истории станут основополагающими для дальнейшего творчества Линча.
Многие кинематографические идеи и визуальные образы в дальнейшем использовались самим режиссёром в его последующих работах («Синий бархат», «Внутренняя империя» и др.).
Дэвид Линч. Двадцать минут
22 августа в летнем кинотеатре Garage Screen с 35-мм пленки из коллекции Госфильмофонда покажут «Простую историю» Дэвида Линча. Об этом и других его миражах и сновидениях пишет Ксения Рождественская.
В одной из бессчетных книг о Дэвиде Линче цитируется его разговор с продюсером Тоби Килером. Тот спросил, о чем фильм «Дикие сердцем». Режиссер ответил: «Ну, это фильм про один час и сорок пять минут». Килера ответ абсолютно устроил.
Проблема в том, что «Дикие сердцем» идут два часа и пять минут.
Как сказали бы кролики из абсурдистского мини-сериала Линча, тут какая-то проблема со временем.
Фильмы Дэвида Линча созданы из вещества того же, что наши сны. Время в его фильмах — это вязкая, раздражающая субстанция, в которой пробуксовывают персонажи и застревают события, исчезают минуты, спотыкаются часовые стрелки. Это время сна — повторяющееся время кошмара, мерцающее время нерешительности, вечно длящееся time of death, время смерти.
Поэтому эти фильмы, эти «галлюцинаторные исполнения желаний», поддаются любой трактовке и не исчерпываются ею, не запоминаются во всех подробностях. Трактуя фильмы Линча, зритель оказывается в положении человека, интерпретирующего сон, — хочет он того или нет, он начинает рассказывать о собственных вытесненных желаниях.
Андре Бретон в своем «Манифесте сюрреализма» писал, что больше всего любит в снах — в сне как таковом — «темную поросль, уродливые ветви», «все, что тонет при пробуждении». У Линча все состоит из такой «поросли» — темной в «Голове-ластике», сияюще прекрасной в «Синем бархате», по-голливудски попсовой в «Малхолланд Драйве».
Фильмы Линча — это стопроцентная, слегка даже издевательская американа. «Голова-ластик» — фильм о внутренности Филадельфии. Линч всегда говорит, что это его «Филадельфийская история», только без Джимми Стюарта, — имея в виду фильм Кьюкора. Но если «Филадельфийская история» признана одной из лучших романтических комедий всех времен, то «Голова-ластик» — безусловно, одна из худших романтических историй всех времен. «Синий бархат» с его открыточным началом в цветах американского флага — синее небо, белый забор, красные розы — энциклопедия американской жизни и того слоя земли под ней, в которой кишат насекомые. «Твин Пикс» — история об американской провинции и о том, что происходит, стоит разуму на секунду отвернуться. «Простая история» — фильм о том, как медленно газонокосилка пересекает Америку, и как время по дороге становится мифом. «Малхолланд Драйв» и «Внутренняя Империя» рассказывают о внутренностях голливудского сна больше, чем хотелось бы знать.
Хотя не совсем правильно говорить слова «внутри» и «снаружи» по отношению к фильмам Линча. Скорее, они устроены как бесконечная дорога из «Шоссе в никуда», где по принципу ленты Мёбиуса одна сторона переходит в другую и становится ею. Или как сновидение: оно внутри человека, и одновременно человек находится внутри него. Или как слово dream: оно одновременно обозначает мечту и сон.
Линч предъявляет зрителю American Dream, американский сон, иногда — ночной кошмар. Как говорит специальный агент Дэйл Купер, «мои сны — это код, который ждет, что его разгадают».
Славой Жижек пишет о Линче, что «непоследовательное множество фантазий» создает в его фильмах «эффект непроницаемой плотности, которую мы воспринимаем как реальность… он забрасывает нас во вселенную, в которой сосуществуют различные взимоисключающие фантазии. Он также очерчивает контуры пространства, которое зритель должен заполнить исключенной фундаментальной фантазией». Проблема, опять же, в том, что у каждого эта «исключенная фантазия» своя, и каждая интерпретация верна, как это бывает во сне.
Фильмы Линча устроены не как сны персонажей и не как сны автора, хотя могут включать в себя и это. Но он не экранизирует свои сны, то есть не переводит сон на человеческий язык. Наоборот, он переводит жизнь на язык сна. На язык сна вообще. Поэтому он сюрреалист — в том смысле, в каком понимали этот термин авангардисты 20-х, считавшие, что сюрреальность — слияние сна и реальности в некую «абсолютную реальность», по определению Андре Бретона. «Я считаю, — говорит Линч — что язык кинематографа действительно уникален, и его уникальность как раз в том, что он передает ощущение сна».
Для поклонников Фрейда, для ценителей Лакана, для всех теоретиков сна Линч — как конструктор для маленького ребенка, разбирай и собирай. У него можно найти и сгущение образов, прямо по «Толкованию сновидений»: «Такое смешанное лицо выглядит как А, но одето как Б, совершает какое-то действие, какое, помнится, делал В, а при этом знаешь, что это лицо — Г» (краткий пересказ фильма «Внутренняя империя»), и смещение образов: ребенок в «Голове-ластике» занимает главное место, отвлекая собственно от головы-ластика.
Но это фрейдовский язык снов. Линч же снимает на языке более всеобщем, на сонном эсперанто.
Попробуем хоть чуть-чуть разобраться в грамматике этого языка на примере «Головы-ластика». Эта дебютная полнометражная лента Линча вышла в 1977 году, снималась пять лет, на фильм было потрачено около ста тысяч долларов. Сам режиссер называл эту картину «сном о мрачных и тревожных вещах» и уверял, что это его «самый тонкий и одухотворенный фильм». О съемках Линч рассказывал, что когда начинает работать камера, «вдруг ты вроде как прозреваешь и появляется шанс, что актеры ощутят подлинную суть вещей».
Даже от ранних короткометражек — особенно от «Алфавита» и «Бабушки» — было ощущение, что эти истории пишут сами себя поверх множества мертвых, ушедших, напрочь забытых «ночных» историй. Особенно «Бабушка», в которой мальчик выращивает себе бабушку, как растение. Сон мальчика рождает чудовищ. Герой «Головы-ластика» Генри тоже пробует что-нибудь вырастить.
«Голова-ластик» начинается с кадра, в котором голова главного героя совмещается с планетой, похожей на Луну. Но Луной, скорее, является сам Генри, это он находится в постоянном движении, как уставший маятник, планета же неподвижна. Внутри планеты, как мы видим, живет Человек, который смотрит в окно и управляет некими механизмами. Именно он делает так, что существо-сперматозоид, вылетевшее из открытого рта Генри, «рождается» в лужу на поверхности планеты.
Идеи становятся реальностью. Стереть их можно лишь ластиком, сделанным из собственной головы. Дальше Генри оказывается отцом чудовищного недоноска, который только и умеет, что кричать. Мэри, мать недоноска, уходит от Генри, и он остается с этим существом один на один. Единственная радость — Девушка Из Радиатора, маленькая феечка, которую Генри видит в батарее отопления, она поет о рае и давит червей-сперматозоидов, осыпающих ее сверху.
После страшного сна и неприятной яви Генри убивает своего ребенка, планета разлетается на куски, механизмы Человека Внутри Планеты искрят, а Генри обнимается с Девушкой Из Радиатора. Яркий свет поглощает их, потом — тьма. Можно считать, что это тьма безумия, можно считать, что это свет пробуждения.
Сам Линч всегда утверждал, что ни один разбор «Головы-ластика» не соответствует его собственной трактовке. Фильм интерпретировали как историю об Эдиповом комплексе (куда же без этого), как историю Христа, как сказку о мятущейся поэтической душе, вынужденной совершить жертвоприношение, чтобы получить благодать. Даже как отражение семейных проблем самого режиссера и как историю о медитации, которой Линч увлекся примерно в те времена. И, чаще всего, как историю о подавленных страхах, как историю о боязни отцовства. Да, возможно, этот оковалок, это влажное, тонкошеее полено — зримое выражение страха, который испытывает молодой отец, впервые оставшись наедине с ребенком. Страх отношений, страх будущего, страх Филадельфии — мрачного, мертвого, мертвящего города. Не зря окна Генри заклеены бумагой, на которой изображена кирпичная стена, — когда бумага исчезает, Генри видит, как за окном совершается убийство.
Может быть, это момент его собственного убийства, которое он хотел бы стереть.
Линч не объясняет свое кино. Объяснять сны — задача психоаналитика. Важны не трактовки, важны ощущения. И методы. Как передать на экране вязкость кошмара?
Немного детское — помесь ужаса и восторга — отношение к уродам, калекам, карликам; к мертвым, разъятым телам. «Человеческое тело прекрасно, — пишет Линч. — Но есть что-то в его искажении такое, что превращает его в нечто большее. Из-за чего начинается работа воображения». В «Голове-ластике» искажено и тело ребенка, и лицо Девушки Из Радиатора, да и прическа Генри, похожая на прическу самого Линча, выглядит не вполне нормально; но для всех обитателей линчевской вселенной эти искажения — норма, и это и есть подлинный ужас.
Звук. В «Голове-ластике» постоянно слышен гул завода — там работает Генри, но, возможно, это гул механизмов Человека-В-Планете, вечный шум в ушах, лязг застрявшего времени. Язык Линча состоит из шипящих, а еще — из хлюпающих и лязгающих, монотонных и безударных звуков. Из низких частот и ангельских женских голосов — все это есть и в «Голове-ластике», и в «Индустриальной симфонии № 1», и в «Твин Пиксе». Что самое тревожное в «Твин Пиксе»? Лязг лесопилки и нездешний голос Джулии Круз.
Экспрессионистское отношение к свету и тьме, к мерцающему свету и непрерывной тьме. Любовь к электричеству, особенно — к неисправному электричеству.
Средние планы, в которых рамка кадра сжимает героя, лишая его места для жизни. Постоянное напряжение из-за того, что во многих эпизодах происходит не совсем то, что изображено на экране. Первая догадка зрителя чаще всего неверна — как, например, в сцене, где Мэри достает из-под кровати Генри свой чемодан. Она, согнувшись и почти приклеившись к кровати, дергает и дергает чемодан, но зритель не понимает, что она делает, видит лишь судороги: то ли она качает кровать, на которой лежит Генри, то ли пытается ее сломать?
Или первое появление Девушки Из Радиатора: сначала видны ее ноги, слышна музыка, девушка начинает переступать с ноги на ногу; вид издали — лицо в тени, должно быть, это прекрасная блондинка. Но нет, она поднимает голову, ее щеки — уродливое папье-маше. Или вот Генри в гостях у родителей Мэри режет жареную курицу, какую-то слишком маленькую и искусственную. Из курицы льется кровь, а мать Мэри издает оргазмические звуки. Как будто в ее мире одно естественно следует из другого.
Способ съемки. Линч писал, что разработал особый метод работы с операторской «тележкой»: «Я имею обыкновение своеобразно использовать панораму. я нагружаю панорамную тележку всякого рода тяжестями, например, мешками с песком, так, чтобы казалось, будто она весит три тонны. Чтобы толкать ее, требуется несколько человек, и съемка с такой нагруженной, сопротивляющейся движению тележки придает панораме невероятное изящество, пластичность и мягкость. Впечатление создается очень сильное».
Понимание пространств, особенно — пространств, откуда невозможно сбежать, особенно — умирающих пространств, заражающих людей своим умиранием. В книге «Как поймать большую рыбу», где Линч делится с читателями своим опытом медитации и «ловли идей», он гениально объясняет свою любовь к разваливающимся, проржавевшим конструкциям, умирающим зданиям: это объекты, в которых «природа и человек вместе работали над одним делом». Сны и кошмары, в сущности, такие же объекты.
«Твин Пикс», сказал Линч однажды, это не место, это состояние. Слова эти относятся к пространствам всех его фильмов. В этих пространствах есть дыры: в «Голове-ластике» это реальные дыры в земле, или окна, или замочные скважины, или открытый рот. В более поздних фильмах такими дырами оказываются теле- и киноэкраны. Иногда их существование для Линча — это алиби «реальной» реальности, доказательство того, что реальность фильма «главнее» вложенной в нее реальности кино. Но иногда из этих дыр сквозит истина, экраны показывают подлинную суть вещей, настоящий, реальный мир, полный отгадок и намеков. Мы их не понимаем.
О чем «Голова-ластик»? О чем «Внутренняя империя»? О чем сериал «Твин Пикс»?