быть классиком значит стоять на шкафу
Александр Кушнер – 85
К юбилею петербургского поэта, который он отмечает 14 сентября, мы попросили его коллег по цеху назвать любимое стихотворение Александра Кушнера
Павел Грушко,
поэт, переводчик испанской поэзии
Мне нравятся три стихотворения Александра: «Мне кажется, что жизнь прошла. «, «Бог с овцой» и, особенно, «Воспоминания» (Н. И. была смешливою моей. ). Все эти три текста я вчерне перевёл на испанский после того, как лет 12 тому назад познакомился с Александром в Бостоне.
ВОСПОМИНАНИЯ
Ксения Букша,
писатель, поэт, лауреат премии «Национальный бестселлер»
Ну конечно (как и у многих, думаю!) – «Что я узнал». («Если видишь, на картине нарисована река. «).
И конечно, знаю я его из старого пластилинового мультика, в котором оно – слова песни Гладкова.
Александр Пелевин,
писатель, поэт, лауреат премии «Национальный бестселлер»
Мой любимый стих Кушнера – «Рисунок».
Я очень люблю историю и игры с историей: Кушнер ценен для меня именно тем, что понимает ее ткань, ее механизм, саму ее суть, и умеет потрясающе выразить это на уровне не фактов, но эмоций.
РИСУНОК
Виталий Пуханов,
поэт, ответственный секретарь премии «Поэзия»
Борис Кутенков,
поэт, куратор, редактор «Учительской газеты»
Удивительное стихотворение, совершенно разрушающее стереотипы о «звуковой» и «смысловой» поэзии. Абсолютная гармония смысла и звука — пляска в первой строфе, связанная и с темпом окружающей жизни, и с метафорой ипподрома. И выход на общечеловеческие смыслы во второй строфе. Стихотворение, выходящее на уровень философского афоризма — просится быть цитируемым. Читая такое, поверишь в «запоминаемость» поэзии как важный критерий — то, с чем лично я борюсь как со свидетельством поверхностного восприятия поэтической материи.
Михаил Визель,
К Александру Кушнеру я испытываю пиетет особого рода. Потому что его юбилей – это и юбилей моей литературно-журналистской деятельности. Ровно четверть века назад, осенью 1996 года, Павел Басинский, ведший в Литинституте семинар по критике, заказал мне, третьекурснику, большой материал для «Литературной газеты» к 60-летию Кушнера. Ради чего я внимательно прочитал все вышедшие к тому времени книги поэта и много что для себя почерпнул. Не только хрестоматийное «Времена на выбирают, в них живут и умирают», но и свежее на тот момент карнавальное:
Но привести целиком хочу стихотворение как раз «антигорацианское». У Кушнера редкое – и тем более впечатляющее.
Быть классиком значит стоять на шкафу
Александр Семёнович Кушнер (14 сентября 1936, Ленинград) — русский поэт. Автор более 30 книг стихов и ряда статей о классической и современной русской поэзии, собранных в две книги.
Родился в еврейской семье в 1936 году, отец будущего поэта подполковник С. С. Кушнер (1911—1980) был военно-морским инженером. Учился на филологическом факультете Педагогического института им. А. Герцена. В 1959—1969 преподавал в школе русский язык и литературу. С конца 1960-х переходит на профессиональную литературную деятельность. В 1993 году подписал «Письмо 42-х».
Член СП СССР (1965), Русского ПЕН-центра (1987). Гл. редактор «Библиотеки поэта» (с 1992; с 1995 — «Новой библиотеки поэта»). Член редколлегий ж-лов «Звезда», «Контрапункт» (с 1998), виртуального ж-ла «Арт-Петербург» (с 1996).
Женат на поэтессе Елене Невзглядовой. Единственный сын Евгений с семьёй живёт в Израиле.
В поэзии следует принципам, заложенным акмеистами и близкими по поэтике авторами (от И. Анненского до Бориса Пастернака): описание предметного мира, быта и одновременно включённость в мировую культуру (цитатность). Кушнер чужд формальным экспериментам, новаторству: белому стиху, верлибру, словотворчеству. Лучше всего о Кушнере сказал его современник Иосиф Бродский: «Если можно говорить о нормативной русской лексике, то можно, я полагаю, говорить о нормативной русской поэтической речи. Говоря о последней, мы будем всегда говорить об Александре Кушнере».
Тот же Бродский дал общую оценку так: «Александр Кушнер — один из лучших лирических поэтов XX века, и его имени суждено стоять в ряду имён, дорогих сердцу всякого, чей родной язык русский.
Стихам Кушнера свойственна скромность, близость к прозаической речи; мастерство поэта раскрывается только при неторопливом чтении этих стихов — в соответствии с тем, как сам Кушнер раскрывает окружающий мир.
Книги стихов издавались в переводе на английский, голландский, итальянский. Стихотворения переводились на немецкий, французский, японский, иврит, чешский и болгарский.
Кто сказал, что тускнеет земное житьё?
Архилох еще пьет, опершись на копьё,
Воин должен всегда на чеку
Быть, поэтому рядом копье и питье,
И спасибо, что не на бегу!
Чтобы лучше его разглядеть вдалеке,
Надо вспомнить себя молодым.
Впрочем, жизнь без копья проведя, налегке,
Я изнежен в сравнении с ним.
И века ни на шаг оттеснить не смогли
Его с жесткой, холмистой фракийской земли:
Где он пил, там он пьет и сейчас,
Опершись на копье, плащ походный в пыли;
Пьет вино за стихи и за нас!
Вот он, первый лирический в мире поэт,
Каково ему! Сам сознает,
Что есть греческий эпос, а лириков нет:
Не Гомер он и не Гесиод.
За короткую вещь я поэму отдам,
За двенадцать стремительных строк!
Он не знает об этом, но тверд и упрям.
Или знает, что не одинок?
И, склонясь, очищает свой плащ от репья,
И в волненьи любуюсь им издали я,
И, кто знает, в блокноте моем
Иногда, может быть, в полусне забытья
Он царапает что-то копьем.
Одну минуточку, я что хотел спросить:
Легко ли Гофману три имени носить?
О, горевать и уставать за трех людей
Тому, кто Эрнст, и Теодор, и Амадей.
Он за листом в суде марает новый лист,
В бюрократической машине той скрипеть.
Скрипеть, потеть, смягчать кому-то приговор.
Куда удачливее Эрнста Теодор.
Придя домой, превозмогая боль в плече,
Он пишет повести ночами при свече.
Он пишет повести, а сердцу все грустней.
Тогда приходит к Теодору Амадей,
Гость удивительный и самый дорогой.
Он, словно Моцарт, машет в воздухе рукой.
На Фридрихштрассе Гофман кофе пьет и ест.
Играет флейта еле-еле во дворе,
Как будто школьник водит пальцем в букваре,
Любимые стихи. Александр Кушнер. Часть 9 (плюс комментарий Д.Быкова о Кушнере)
Конечно, Баратынский схематичен,
У Анненского в трауре весна,
Цветаевская фанатична Муза,
Недостает: болтливость вот порок,
Есть вычурность в строке у Мандельштама,
Их недостатков, выстроенных в ряд!
Я не прав, говоря, что стихи важнее.
Я не прав, говоря, что стихи важнее
Маменькины сынки, папенькины дочки.
Профессиональный и бескорыстный.
Стоишь вместо птицы.
Он кутался в шарф, он любил мастерить
Поставлен. Приятно ли классиком быть?
Не Гоголь, а Гоголя верхняя треть.
Как нос Ковалева. Последний урок:
Не слышат: им хочется под потолок.
Когда б я родился в Германии в том же году,
Кромешной – и выжить был всё-таки шанс у меня.
И я арифметики этой стесняюсь чуть-чуть,
Не самый любимый, но самый бесстрашный поэт.
***
О слава, ты так же прошла за дождями,
Уже и не надо. Не стоит. Прощай!
Сломалась в дороге твоя колесница,
Я вышел на Мойку: зима настает.
Нас больше не мучит желание славы,
Пусть ей не мешает молва обо мне.
Снежок выпадает на город туманный.
Последняя рифма стучится в висок.
Простимся без слов, односложно и сухо.
«Как бы вы охарактеризовали Кушнера-человека?»
Он очень мужественный человек. Вот реально мужественный человек, железный. Я наблюдал, как он переносил глухоту (слава богу, вылечился), а для поэта глухота — это почти как для композитора. А он пережил это, выздоровел, пошел на сложную операцию. Я помню, как он после болезни восстанавливался. Я его спрашивал: «А как вы пережили приступ сердечный?». Он говорит: «С облегчением подумал: слава тебе, Господи, конец! А оказалось, нет, еще придется потерпеть». Он очень храбрый и очень какой-то, понимаете, очень честный интеллектуально.
Я мало знаю таких честных людей, как Кушнер. Я не назвал бы его человеком веселым или сверхобаятельным, хотя он умеет, если захочет, или каким-то сверхсложным, хотя в нем много намешано и наворочено, но он человек какой-то совершенно солдатской прямоты и дисциплины. И не зря он про Блока сказал с блоковской прямотой: «Не самый любимый, но самый бесстрашный поэт». Кушнер вообще такой железный. Не говоря уже о том, что он из всех, кого я знаю (кроме, может быть, деда моего), лучше всех держит стакан. Дед, понятно, имел фронтовой опыт… Говорят, Самойлов гениально это делал. Пишет Ким, что он 600 грамм позволял себе легко, но кушнеровское стоическое отношение к алкоголю…
Если говорить серьезно, понимаете, тут недавно мне подкинули стихи одного хорошего, безусловно, хорошего поэта о том, как не нужно больше тщеславия, пришла старость, хватит мечтать о славе… Хорошие стихи, хорошие! Но какая-то в них мне почудилась (невзирая на возраст) какая-то мелкая суетность, и я вспомнил:
О слава, ты так же прошла за дождями,
Как западный фильм не увиденный нами,
Как в парк повернувший последний трамвай,—
Уже и не надо. Не стоит. Прощай!
Сломалась в дороге твоя колесница,
На юг улетела последняя птица,
Последний ушел из Невы теплоход,
Я вышел на Мойку: зима настает.
Снежок выпадает на город туманный,
Замерз на афише концерт фортепьянный,
И милая спит, в ночной тишине
Пусть ей не мешает молва обо мне.
Черт знает, как это сделано! Вот какая простота, какая прозрачность — на пальцах сделано! Я сейчас больше всего ценю именно это. Но как же это здорово, понимаете!
Стихотворение дня
На день рождения Н. В. Гоголя
Сегодня родился Николай Васильевич Гоголь (1809 — 1852).
Александр Кушнер
Быть классиком — значит стоять на шкафу
Бессмысленным бюстом, топорща ключицы.
О Гоголь, во сне ль это всё, наяву?
Так чучело ставят: бекаса, сову.
Стоишь вместо птицы.
Быть классиком — в классе со шкафа смотреть
На школьников; им и запомнится Гоголь —
Не странник, не праведник, даже не щеголь,
Не Гоголь, а Гоголя верхняя треть.
Как нос Ковалева. Последний урок:
Не надо выдумывать, жизнь фантастична!
О юноши, пыль на лице, как чулок!
Быть классиком страшно, почти неприлично.
Не слышат: им хочется под потолок.
Снег подлетает к ночному окну,
Вьюга дымится.
Как мы с тобой угадали страну,
Где нам родиться!
Вьюжная. Ватная. Снежная вся.
Давит на плечи.
Но и представить другую нельзя
Шубу, полегче.
Гоголь из Рима нам пишет письмо,
Как виноватый.
Бритвой почтовое смотрит клеймо
Продолговатой.
Но и представить другое нельзя
Поле, поуже.
Доблести, подлости, горе, семья,
Зимы и дружбы.
И англичанин, что к нам заходил,
Строгий, как вымпел,
Не понимал ничего, говорил
Глупости, выпив.
Как на дитя, мы тогда на него
С грустью смотрели.
И доставали плеча твоего
Крылья метели.
Для комментирования вам надо войти в свой аккаунт.
ЧИТАТЬ КНИГУ ОНЛАЙН: Избранное
НАСТРОЙКИ.
СОДЕРЖАНИЕ.
СОДЕРЖАНИЕ
Кто сказал, что тускнеет земное житьё?
Архилох еще пьет, опершись на копьё,
Воин должен всегда на чеку
Быть, поэтому рядом копье и питье,
И спасибо, что не на бегу!
Чтобы лучше его разглядеть вдалеке,
Надо вспомнить себя молодым.
Впрочем, жизнь без копья проведя, налегке,
Я изнежен в сравнении с ним.
И века ни на шаг оттеснить не смогли
Его с жесткой, холмистой фракийской земли:
Где он пил, там он пьет и сейчас,
Опершись на копье, плащ походный в пыли;
Пьет вино за стихи и за нас!
Вот он, первый лирический в мире поэт,
Каково ему! Сам сознает,
Что есть греческий эпос, а лириков нет:
Не Гомер он и не Гесиод.
За короткую вещь я поэму отдам,
За двенадцать стремительных строк!
Он не знает об этом, но тверд и упрям.
Или знает, что не одинок?
И, склонясь, очищает свой плащ от репья,
И в волненьи любуюсь им издали я,
И, кто знает, в блокноте моем
Иногда, может быть, в полусне забытья
Он царапает что-то копьем.
Одну минуточку, я что хотел спросить:
Легко ли Гофману три имени носить?
О, горевать и уставать за трех людей
Тому, кто Эрнст, и Теодор, и Амадей.
Он за листом в суде марает новый лист,
В бюрократической машине той скрипеть.
Скрипеть, потеть, смягчать кому-то приговор.
Куда удачливее Эрнста Теодор.
Придя домой, превозмогая боль в плече,
Он пишет повести ночами при свече.
Он пишет повести, а сердцу все грустней.
Тогда приходит к Теодору Амадей,
Гость удивительный и самый дорогой.
Он, словно Моцарт, машет в воздухе рукой.
На Фридрихштрассе Гофман кофе пьет и ест.
Играет флейта еле-еле во дворе,
Как будто школьник водит пальцем в букваре,
Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.