все старое хорошо забытое новое что значит
Значение и смысл пословицы «Старый друг лучше новых двух»
Новое — хорошо забытое старое. Мысль (сентенция, афоризм, изречение, высказывание, фразеологизм) давняя. «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот это новое», но это было уже в веках, бывших прежде нас…» (Книга Екклесиаста, или Проповедника, глава 1, строки 9—10) «Нeт ничего сказанного, что нe было бы сказано раньшe» (римский драматург Публий Теренций Афр (185 г. до н.э. — 159 г. до н.э.) «Нет того нового обычая, который не был бы старым» (английский поэт Джефри Чосер (1340—1400) «Новое — это хорошо забытое старое» (французский литератор Жак Пеше (1758—1830)
Новое ― это хорошо забытое старое, но иногда старое возвращается таи скоро, что о нем даже не успеваешь забыть (Феликс Кривин)
Значение выражения
Как говорят, «всё — преходящее и уходящее, только музыка вечна». Что это значит? Смысл в том, что всё в жизни идёт не по прямой линии, а по кругу. Все события повторяются, приходят и уходят, исчезают на время, чтобы вновь вернуться. Можно привести огромное количество примеров, что всё возвращается на круги своя. Мы используем опыт предшествующих поколений, видоизменяем его и подаём как новый продукт. Ничего плохого в том, что всё новое — это хорошо забытое старое, нет. Не каждому человеку дано что-то придумать самому. Это присуще только отдельным, одарённым личностям, поэтому остальным приходится использовать чужой опыт. Возвращается всё: мода, взгляды на жизнь, увлечения. Конечно, не всегда это видно на поверхности, но, если присмотреться, можно найти массу примеров.
Прогулка по Киеву
–Подписка по e-mail
–Поиск по дневнику
–Статистика
Воскресенье, 12 Октября 2008 г. 23:30 + в цитатник
Про пословицы
Не секрет, что многие пословицы и поговорки за время своего существования претерпели немалые изменения, исказившие не только их звучание, но и самый смысл изречений. Значение некоторых даже изменилось на прямо противоположное. К примеру, римская присказка «в здоровом теле здоровый дух – большая редкость» со временем утратила вторую половину, а за компанию с половиной посеяла где-то и свою суть.
Немногие знают, однако, что сильнейшим искажениям подверглась и народная мудрость земли русской. Только сейчас, благодаря исследованиям известного филолога, почетного профессора университетов шести стран, академика РАЕН и Международной Академии Возрождения Сакральности Вениамина Аркадиевича Нишишаева мы можем приоткрыть завесу тайны над мудростью, что скрывалась на самом виду.
Итак, что же на самом деле означают и как на самом деле звучат знакомые нам с детства слова?
«За двумя зайцами погонишься – ни одного кабана не поймаешь.» Потерялось всего одно слово, но каков эффект! Настоящая пословица предостерегает от чрезмерной мелочности, рекомендует не размениваться на зайцев, а заниматься сразу крупной дичью.
Происхождение крылатого выражения
Эта фраза «Всё новое — это хорошо забытое старое» появилась в первой половине XIX века. Авторство приписывают французскому писателю Жаку Пеше. В 1824 году были изданы его «Мемуары», но опубликовал он их не от своего имени. В качестве псевдонима он использовал имя Розы Бернет — личной портнихи французской королевы Марии-Антуанетты.
Эта фраза имеет свою историю. Сюжет, в котором она родилась, следующий: королева, как и любая женщина, очень любила новые платья. Имея высокий статус, она желала выглядеть безупречно, поэтому её портниха, пытаясь угодить госпоже, изворачивалась, как могла. Однажды Роза Бернет взяла одно из старых платьев королевы и перешила его, немного изменив фасон. Королева была очень довольна обновкой. Именно в этом случае портниха сделала вывод, что «всё новое — это хорошо забытое старое».
Применение выражения в литературе
— «Ничего радикально нового здесь нет, ― пробасил Самарцев. ― Только хорошо забытое старое. Во время Первой мировой светские дамы ездили в госпиталь выносить за ранеными крестьянами утки» (Виктор Пелевин «Бэтман Аполло») — «Я играл программу «Бенефис»: первое отделение ― «Моя Одесса», второе ― «Хорошо забытое старое» (Роман Карцев. «Малой, Сухой и Писатель») — «Они вновь откроют и переоткроют старую как мир истину: ничто не ново под луной, новое есть лишь хорошо забытое старое» (Александр Зиновьев «Русская судьба, исповедь отщепенца») — «сказал он негромко, но уже окрепшим голосом, так, будто продолжая давно начатый разговор, ― все-таки удивительно был прав Николай Иванович Пирогов, когда утверждал, что все новое на свете ― это, в сущности, хорошо забытое старое» (Юрий Герман «Дорогой мой человек»)
Споры об авторстве
Отвечая на вопрос о том, кто сказал, «новое — это хорошо забытое старое», сложно дать точный ответ. Существует много споров на эту тему. Никакого сомнения в том, что Жак Пеше написал эту фразу в своих «Мемуарах» нет. Однако у некоторых возникают сомнения по поводу того, сам он её придумал или же где-то прочитал. Сомнения возникают из-за того, что эту фразу, сформулированную другими словами, но с этим же значением, можно найти и у других авторов.
В XIV веке англоязычный поэт Джефри Чосер в одной из своих баллад высказал мысль, которая в переводе на русский язык звучит следующим образом: «Нет того нового обычая, который не был бы старым». Русский писатель К. М. Фофанов, живший и творивший в XIX веке, написал: «Ах, экономна мудрость бытия: всё новое в ней шьётся из старья». Как бы то ни было, не важно, кто является автором этого выражения, главное то, что его значение актуально не только сегодня. В разные эпохи эта мысль волновала людей. Следовательно, напрашивается вывод, что действительно всё вечно в этом мире.
Полные версии пословиц и поговорок.
Знакомые с детства крылатые выражения, оказывается, могут быть длинней и иметь совсем другой смысл.
Некоторые из тех пословиц и поговорок, которые известны нам много лет, в оригинале были не совсем такими. Или стали не совсем такими со временем. Устное народное творчество редко записывалось раньше и, переходя от одного поколения к другому, могло и лишиться какой-то части, и преобразиться семантически. А иногда их значение меняли через века наши современники, подгадывая под настроение или новые реалии.
В этом материале собраны пословицы и поговорки, которые в действительности были куда длиннее…
Бабушка гадала, надвое сказала: то ли дождик, то ли снег, то ли будет, то ли нет.
Бедность – не порок, а гораздо хуже.
В здоровом теле здоровый дух — редкая удача.
Везет как субботнему утопленнику — баню топить не надо.
Ворон ворону глаз не выклюет, а и выклюет, да не вытащит.
Гол как сокол, а остер как топор.
Голод не тётка, пирожка не поднесёт.
Губа не дура, язык не лопата.
Два сапога пара, оба левые.
Дураку хоть кол теши, он своих два ставит.
Девичий стыд – до порога, переступила и забыла.
Дорога ложка к обеду, а там хоть под лавку.
За битого двух небитых дают, да не больно-то берут.
За двумя зайцами погонишься – ни одного кабана не поймаешь. Зайца ноги носят, волка зубы кормят, лису хвост бережет.
И делу время, и потехе час.
Кто старое помянет – тому глаз вон, а кто забудет — тому оба.
Курочка по зернышку клюет, а весь двор в помёте.
Лиха беда начало — есть дыра, будет и прореха.
Молодые бранятся – тешатся, а старики бранятся – бесятся.
На чужой каравай рот не разевай, пораньше вставай да свой затевай.
Не все коту масленица, будет и пост.
Ни рыба, ни мясо, ни кафтан, ни ряса.
Новая метла по-новому метёт, а как сломается — под лавкой валяется.
Один в поле не воин, а путник.
От работы кони дохнут, а люди – крепнут.
Палка о двух концах, туда и сюда бьет.
Повторенье – мать ученья, утешенье дураков.
Пьяному море по колено, а лужа — по уши.
Пыль столбом, дым коромыслом, а изба не топлена, не метена.
Работа — не волк, в лес не убежит, потому ее, окаянную, делать и надо.
Расти большой, да не будь лапшой, тянись верстой, да не будь простой.
Рука руку моет, да обе свербят.
Рыбак рыбака видит издалека, потому стороной и обходит.
Собака на сене лежит, сама не ест и скотине не дает.
Старый конь борозды не испортит, да и глубоко не вспашет.
Тише едешь – дальше будешь от того места, куда едешь.
У страха глаза велики, да ничего не видят.
Ума палата, да ключ потерян.
Чудеса в решете — дыр много, а выскочить некуда.
Шито-крыто, а узелок-то тут.
Язык мой – враг мой, прежде ума рыщет, беды ищет.
Дуракам закон не писан, Если писан, то не читан, Если читан, то не понят, Если понят, то не так.
Будь закон такой написан, И в последствии прочитан, Даже понят и исполнен — Не изменится дурак.
Праведы — древнее Знание северных волхвов.
Что из нового является хорошо забытым старым?
Примеры «новое — это хорошо забытое старое», можно встретить повсюду. Особенно это видно в различных стилях одежды. Поройтесь в шкафу у вашей мамы или бабушки, вы точно найдёте в нем такую же, как у вас, кофточку или платье. Вы можете смело надеть вещицу, и никто и не подумает, что этой одежде уже 50 лет!
Мода идёт по кругу, стили приходят и уходят. Джинсовые куртки, пик моды 80-х, актуальны и сегодня. Каждый год в тренде стиль определённого прошедшего периода. Сегодняшние спиннеры — бывшая юла, которая была популярна в советское время. Ещё волк делал селфи в мультфильме «Ну погоди». Даже советская всем известная авоська сегодня стала «шопером», не изменилось в ней ничего, кроме материала и цены. Даже наши смайлики, которыми мы выражаем свои эмоции в виртуальной сфере, далеко не современное явление, именно таким образом общались наши предки, изъясняясь знаками.
Этот афоризм взят из мемуаров Розы Бертэн, личной портнихи французской королевы Марии-Антуанетты. Однажды она, слегка подновив старое платье королевы, предложила его высочайшей особе, и та с удовольствием его приняла. «Новое — это хорошо забытое старое», — прокомментировала этот случай портниха.
Интрига в том, что в действительности автором этих слов, как и самих мемуаров, является французский литератор Жак Пеше, который написал эти «Мемуары» и издал их от имени мадемуазель Бертэн.
История же самой мысли не нова: еще английский поэт XIV в. Джефри Чосер говорил: «нет того нового обычая, который не был бы старым». Эту цитату из Чосера приводит в своем сборнике народных баллад Вальтер Скотт.
В России начала XX в. была популярна поэтическая версия этой фразы: «Ах, экономна мудрость бытия: все новое в ней шьется из старья».
Вот и мы на сообществе «Учимся понимать историю» меняем вывеску: «Марксизм. Форум. АИП».
Благодарим 142-х активистов старого сообщества и тысячи наших гостей. Ждем их у себя на новоселье.
Вот марксизм мы и полагаем хорошо забытым старым. Затравленным и гонимым настолько, что кое-кто хочет даже приравнять его к фашизму. А ведь в нем – золотое ядро: законы развития человеческого рода. И к нему «не зарастет народная тропа»!
До новых встреч в новом сообществе, где будем продолжать учиться понимать и нашу истории, и заглядывать в будущее. И все это на базе исторического материализма.
Всё новое — это хорошо забытое старое
Любопытный отрывок из романа-эпопеи писателя С. Н. Сергеева-Ценского (1875-1958) «Севастопольская страда», в части 3 главы 7 «Казнокрады»:
. В 1828 году в Севастополе чумы не было, а карантин был. Для профилактики. В 1829 году чумы всё также не было, но карантин был ужесточен. Каждый, кто хотел выехать из города или въехать в него, должен был просидеть в полной изоляции от 14 до 19 дней. Народ перестал ездить. Возникли перебои со снабжением. На борьбу с эпидемией были выделены деньги из царской казны. В результате чиновники закупали у своих поставщиков за откаты продовольствие по завышенным ценам, а горожанам отдавали самое худшее.
Естественно, в продолжении этого праздника были заинтересованы все, кто наживался на эпидемии, в первую очередь чиновники и врачи. Все случаи заболевания любой болезнью объявлялись чумой.
«Карантинная контора старается все обыкновенные болезни показать чумными», писал служивший в это время в Севастополе контр-адмирал Сальти. Адмирал Грейг свидетельствовал: «В течение 5 месяцев люди не слышали, чтобы болели и умирали естественной смертью, а кто бы ни заболел в командах или на дому, объявлялись за чуму». Всех заболевших свозили в бараки на Павловский мысок, где они содержались в таких условиях, что быстро умирали.
В беднейших районах города применялась дезинфекция хлором. То есть горожан ещё и подтравливали. При этом «дезинфекторы» получали 2,5 рубля в сутки – 75 рублей в месяц при условии ежедневной работы. Карантинные комиссары – по 5 рублей, главврач и инспектор карантина – по 10 рублей в сутки. Начальное жалованье обычного военного врача в то время составляло 171 рубль в год.
Для повышения заболеваемости доктора устраивали жителям морские купания в холодной воде.
В итоге, в июне 1830 году жители беднейших районов города не выдержали и восстали, гарнизон встал на сторону восставших. Губернатора, его чиновников и врачей толпа растерзала. Восстание быстро подавили, но «эпидемия» в Севастополе по удивительному совпадению сразу прекратилась.
Конечно, технологии управления широкими народными массами и их настроением были ещё в зачаточном состоянии, поэтому исход оказался достаточно предсказуем. А вот ежели б, например, попутно ежедневно расклеивали на афишных тумбах чумные бюллетени со страшными графиками и не менее страшными (а лучше ещё страшнее) цифрами и через статских адъюнкт-инфлюенсеров вещали о необходимости «сгладить крiвую въ госпиталяхъ и лазарѣтахъ», то, глядишь, и сидели б все тихонечко, а чиновники с губернатором остались бы живы, здоровы и при деньгах.
Всё новое — это хорошо забытое старое
Любопытный отрывок из романа-эпопеи писателя С. Н. Сергеева-Ценского (1875-1958) «Севастопольская страда», в части 3 главы 7 «Казнокрады»:
. В 1828 году в Севастополе чумы не было, а карантин был. Для профилактики. В 1829 году чумы всё также не было, но карантин был ужесточен. Каждый, кто хотел выехать из города или въехать в него, должен был просидеть в полной изоляции от 14 до 19 дней. Народ перестал ездить. Возникли перебои со снабжением. На борьбу с эпидемией были выделены деньги из царской казны. В результате чиновники закупали у своих поставщиков за откаты продовольствие по завышенным ценам, а горожанам отдавали самое худшее.
Естественно, в продолжении этого праздника были заинтересованы все, кто наживался на эпидемии, в первую очередь чиновники и врачи. Все случаи заболевания любой болезнью объявлялись чумой.
«Карантинная контора старается все обыкновенные болезни показать чумными», писал служивший в это время в Севастополе контр-адмирал Сальти. Адмирал Грейг свидетельствовал: «В течение 5 месяцев люди не слышали, чтобы болели и умирали естественной смертью, а кто бы ни заболел в командах или на дому, объявлялись за чуму». Всех заболевших свозили в бараки на Павловский мысок, где они содержались в таких условиях, что быстро умирали.
В беднейших районах города применялась дезинфекция хлором. То есть горожан ещё и подтравливали. При этом «дезинфекторы» получали 2,5 рубля в сутки – 75 рублей в месяц при условии ежедневной работы. Карантинные комиссары – по 5 рублей, главврач и инспектор карантина – по 10 рублей в сутки. Начальное жалованье обычного военного врача в то время составляло 171 рубль в год.
Для повышения заболеваемости доктора устраивали жителям морские купания в холодной воде.
В итоге, в июне 1830 году жители беднейших районов города не выдержали и восстали, гарнизон встал на сторону восставших. Губернатора, его чиновников и врачей толпа растерзала. Восстание быстро подавили, но «эпидемия» в Севастополе по удивительному совпадению сразу прекратилась.
Конечно, технологии управления широкими народными массами и их настроением были ещё в зачаточном состоянии, поэтому исход оказался достаточно предсказуем. А вот ежели б, например, попутно ежедневно расклеивали на афишных тумбах чумные бюллетени со страшными графиками и не менее страшными (а лучше ещё страшнее) цифрами и через статских адъюнкт-инфлюенсеров вещали о необходимости «сгладить крiвую въ госпиталяхъ и лазарѣтахъ», то, глядишь, и сидели б все тихонечко, а чиновники с губернатором остались бы живы, здоровы и при деньгах.
Выход есть. Его не может не быть.
Кто и какие книги читал сто лет назад. Топ–20 русских книг 1913 года.
Библиотека Сибирской железной дороги и ее читатели
Наш пост написан на основании материалов отчета библиотеки Сибирской железной дороги в Томске за 1913 год. Люди той эпохи были маньяками статистики и отчетов; зачем они всё это сосчитали, зачем издали отдельной книгой — бог весть. Но с точки зрения истории и культурологии они создали великолепный источник, которым мы попробуем воспользоваться.
Библиотека, учитывая что на являлась народной, а не научной, была очень солидной — 30 тыс. томов книг и 30 тыс. томов периодических изданий; в год библиотека покупала 1300 томов книг и выписывала 190 периодических изданий (только детских журналов было 16 наименований).
В центральную библиотеку в Томске (где размещалось управление Сибирской железной дороги) записались 728 читателей — 47% от личного состава управления дороги. А вот на линии, где было больше рабочих и меньше служащих, книг почти не читали. Два передвижных вагона–библиотеки обслуживали зону, в которой работало около 12 тыс. человек (всего у дороги было 48 тыс. сотрудников), но в них записалось только 350 человек. В целом по дороге, с библиотеку было записано только 10% рабочих и служащих.
Уровень развития читателей был разным. 6% имели высшее образование, а из оставшихся у половины был среднее, у половины низшее (преимущественно шестилетнее образование городского училища). Среди читателей преобладали молодые люди — 63% читателей были моложе 30 лет; консервативное старшее поколение не читало вообще, только 0.5% читателей было старше 50 лет. А это значит, что молодые служащие читали практически все поголовно.
Все, кто записался в библиотеку, читали много. Центральная библиотека выдавала 117 тыс. книг в год — 160 книг на читателя в год. Понятно, что люди брали книги для жен, для детей, для родителей, но даже в таком случае выдачи представляются очень большими; по всей видимости, хорошая библиотека привлекала людей, и подписчики брали книги для приятелей, не работающих на дороге.
Служащие управления железной дороги, в отличие от загнанных вусмерть линейных служащих, имели большие досуги. Работали они немного — семь–восемь часов в день, дорога до дома занимала минут двадцать, все их домашние дела лежали на женах и на прислуге, детьми мужчины того времени занимались мало. Складывается впечатление, что уже с ранней молодости мужчины–служащие разделялись на два разряда — одни всё долгое свободное время читали запоем, другие пили запоем. К рабочим это не относится — они просто работали и спали, имея мало свободного времени.
Судя по всему, в управлении Сибирской железной дороги культура чтения приветствовалась. Железная дорога в Сибири, с момента начала строительства, традиционно являлась работодателем для интеллигентных изгоев, политических ссыльных. Кроме того, Томск был вообще академическим городом, «Сибирскими Афинами», средоточием ученых заведений. Видимо, политики и умники, устроившись на железнодорожную службу, сумели заразить любовью к чтению и более простецких коллег. Железнодорожники прочитывали в 10–12 раз больше книг на человека в год, чем студенты и преподаватели Томского университета. Всё это вскоре довело томских железнодорожников до большой беды, о которой мы расскажем далее.
Топ–20 книг 1913 года
Теперь самое интересное — двадцатка самых популярных русских писателей 1913 года. В скобках — количество томов, выданных за год.
2. Александр Амфитеатров (1086) — автор множества длинных, нудных, простых по мысли романов из современной отечественной жизни; забыт;
3. Анастасия Вербицкая (1015) — женщина, писавшая для женщин; автор романов о сильных, решительных женщинах, пробившихся в люди благодаря своим личностным достоинствам; полностью забыта;
4. Василий Немирович–Данченко (911) — автор книг про путешествия и военных романов; полностью забыт;
7. Иван Мясницкий (Барышев) (790), автор юмористических рассказов; полностью забыт;
8. Игнатий Потапенко (776) — забытый автор великого количества больших, старомодных, простецких романов; забыт без следа;
9. Генрих Сенкевич (753) — редкий случай, польский писатель, активно читаемый в то время на русском; разнообразные романы, преимущественно исторические; в России его сейчас читают совсем мало;
10. Всеволод Соловьев (731) — автор разнообразнейших исторических романов; полностью забыт, а его брата Владимира, философа, и отца Сергея, историка, помнят;
11. Евгений Салиас (696) — автор исторических романов, почти все из отечественной истории 17–18 века; полностью забыт;
12. Мамин–Сибиряк (670) — читаем ныне совсем мало, но кое–кто его пока помнит;
13. Горький (590) — никто его не уже не читает, но все о нем помнят; Горький, благодаря коммерческой сметке, был не самый читаемый, но самый высокооплачиваемый писатель той эпохи;
14. Николай Лейкин (552) — нечто вроде ранних юмористических рассказов Чехова, но шибко тупее, хуже; молодой Чехов ему завидовал;
16. Леонид Андреев (551) — по понятиям того времени остромодный модернист, известный каждому, доступный не каждому (Сорокин/Пелевин);
18. Казимир Баранцевич (409) — автор забытых трагикомических рассказов;
19. Ольга Шапир (408) — феминистка и автор романов про любовь; никто ее не помнит;
20. Александр Островский (371) — да, тогда люди читали и пьесы.
В то время, как двадцатка поражает изобилием неведомых нам сегодня имен, писатели, которых мы помним и читаем сегодня, имели куда более скромные успехи у читателей. Вот примеры: Куприн (319), Лесков (130), Мережковский (97), Бунин (48).
Все авторы гимназического курса (а в особенности поэты) пользовались низкой популярностью: Пушкин (225), Гоголь (143), Лермонтов (98), Грибоедов (48). Понятно, что те, кто учился в школе, там эти книги и прочитал. Но те, кто не учился? Видимо, они, как и люди нашего поколения, верили, что в школе хорошую книжку по литературе проходить не будут.
Множество писателей, которые пусть и не особо читаемы, но имена которых сегодня на слуху у начитанных людей и связываются с культурой того времени, на самом деле никого не интересовали (менее 100 выдач): Гаршин, Аксаков, Козьма Прутков, Глеб Успенский, Тютчев, Фет, Брюсов.
Переводные книги менее интересовали читателей, чем отечественные. Видимо, люди без высшего (и уж особенно без среднего) образования были просто не в курсе европейских или исторических реалий, и в результате плохо понимали действие. Лидеры по выдаче выглядели так: Золя (516), Мопассан (508), Дюма (480), Елизавета Вернер (ходят слухи, что ее книги издаются и сегодня) (357), Гюго (362), Конан–Дойль (351), забытый Шпильгаген (267), неведомый ныне в России Бласко Ибаньес (250), полузабытый Эжен Сю (248), Марк Твен (237).
Общая выдача книг за год по числу томов была равна выдаче периодических изданий, среди которых лидировали так называемые «толстые» журналы — из них лучшими были «Современный мир», «Русское богатство», «Исторический вестник» и «Вестник Европы» — имевшие по 2000–2500 выдач в год.
Выглядели эти журналы приблизительно одинаково. Редакционная серьезная статья на общественно–политическую тему — обзор новостей месяца — короткий рассказ или художественный очерк — часть от большого романа, печатавшегося во многих выпусках — фельетон или юмореска — рассказ о путешествиях/жизни в других странах/жизни дикой природы, обычно с иллюстрациями — научно–популярная статья — раздел «смесь» (подборка мелких заметок о курьезных и любопытных вещах) — обзор новых книг.
Легко заметить, что во многом такие журналы были интереснее для неокрепших умов, чем любая отдельная книга — они формировали круг интересов, давали темы для разговоров. Журналы были так популярны, что из выдавали не более чем на два–три дня, так как за ними стояла очередь. Учитывая, что в них было страниц по 150, любителям книги приходилось читать до глубокой ночи.
Тиражные успехи русских писателей были несравнимы с европейскими и американскими достижениями; в развитых странах книги уже могли выйти из описанной выше ловушки и имели тиражи на один и два порядка выше (при сопоставимом количестве титулов). Для примера, в США, где зарплаты были в 3–4 раза выше, а среднее образование у людей моложе 35 было уже почти всеобщим, бестселлеры из верхней десятки издавались тиражом 1 млн в год (при населении в 2 раза менее российского), бестселлер года — до 1.5 млн (и это только в год выхода). Разумеется, это были уже книги, покупаемые в каждую простую семью. Интересно, что популярные американские книги той эпохи также полностью забыты. Писатель 1913 года — Уинстон Черчилль (нет, не английский политик), с ужасающим романом «The Inside of the Cup», про пастора, который вначале был греховен, а затем прозрел, исправился и стал на путь добрых дел. Вы когда–нибудь слышали это имя?
Теперь перейдем к КДПВ. Что это там горит, библиотека? Нет, это горит управление Сибирской железной дороги в Томске, вместе с читателями библиотеки.
В октябре 1905 года, как и во многих других городах России, в Томске активизировалось протестное движение. По городу ходили толпы под красными флагами, срывавшие работу казенных и учебных заведений, устраивавшие импровизированные митинги в общественных зданиях, певшие революционные песни и т.п. После издания Манифеста 17 октября все, кто надеялся на реформы в России, еще более приободрились. Монархисты осознали, что надо спасать Россию, а именно бить студентов, жидов и железнодорожников. Жидов за то, что жиды, а студентов и железнодорожников — за то, что слишком умные. Начались стычки между революционными и черносотенными манифестациями.
20 октября черносотенцам улыбнулась удача — им удалось собрать врагов в одном месте, загнав жидов и студентов в здание управления железной дороги (где, тем временем, собрались с целью получения жалованья не участвующие в революции железнодорожники). Здание подожгли, прыгавших из окон забивали насмерть, трупы грабили. Войска и полиция, стоявшие на площади, бездействовали. Через два дня волнения стихли. В 1909 году прошел суд, кое–кого из погромщиков присудили к небольшим срокам; и вскоре добрый, святой государь всех помиловал. Вредно слишком много читать.