вот в таких обстоятельствах 6 января 1945
Вот в таких обстоятельствах 6 января 1945
ЛИЧНОЕ И СТРОГО СЕКРЕТНОЕ ПОСЛАНИЕ ОТ г-на ЧЕРЧИЛЛЯ МАРШАЛУ СТАЛИНУ
На Западе идут очень тяжелые бои, и в любое время от Верховного Командования могут потребоваться большие решения. Вы сами знаете по Вашему собственному опыту, насколько тревожным является положение, когда приходится защищать очень широкий фронт после временной потери инициативы. Генералу Эйзенхауэру очень желательно и необходимо знать в общих чертах, что Вы предполагаете делать, так как это, конечно, отразится на всех его и наших важнейших решениях. Я буду благодарен, если Вы сможете сообщить мне, можем ли мы рассчитывать на крупное русское наступление на фронте Вислы или где-нибудь в другом месте в течение января и в любые другие моменты, о которых Вы, возможно, пожелаете упомянуть. Я никому не буду передавать этой весьма секретной информации, за исключением фельдмаршала Брука и генерала Эйзенхауэра, причем лишь при условии сохранения ее в строжайшей тайне. Я считаю дело срочным.
6 января 1945 года.
7 января 1945 года.
ЛИЧНОЕ И СТРОГО СЕКРЕТНОЕ ПОСЛАНИЕ ОТ г-на ЧЕРЧИЛЛЯ МАРШАЛУ СТАЛИНУ
Я весьма благодарен Вам за Ваше волнующее послание. Я переслал его генералу Эйзенхауэру только для его личного сведения. Да сопутствует Вашему благородному предприятию полная удача.
Мы и американцы бросаем в бой все, что можем. Весть, сообщенная Вами мне, сильно ободрит генерала Эйзенхауэра, так как она даст ему уверенность в том, что немцам придется делить свои резервы между нашими двумя пылающими фронтами.
9 января 1945 года.
Адрес страницы сайта, нарушающей, по Вашему мнению, авторские права;
Ваши ФИО и e-mail;
Документ, подтверждающий авторские права.
Уинстон Черчилль – Иосифу Сталину: лично, строго секретно, только в руки
В январе 1945 года после мощной артиллерийской подготовки войска 1-го Украинского фронта, которыми командовал маршал Советского Союза Иван Конев, перешли в наступление. Их примеру последовал 1-й Белорусский фронт маршала Советского Союза Георгия Жукова. Так началась знаменитая Висло-Одерская операция.
Наступать Красной Армии пришлось раньше, чем планировалось. Причина тому – союзнический долг. 6 января 1945 года премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль обратился к Иосифу Сталину с просьбой оказать срочную помощь английским, американским и канадским войскам, которые оказались в Арденнах, мягко говоря, в весьма затруднительном положении.
ГЛАДКО БЫЛО НА БУМАГЕ…
Нежданная беда обрушилась на союзников СССР по антигитлеровской коалиции 16 декабря 1944 года.
В этот день 5-я и 6-я немецкие армии перешли в наступление. Историк Анатолий Уткин в книге «Вторая мировая война» дал такую картину хода событий:
«На второй день наступления (17 декабря) 1-я танковая дивизия SS дошла до крупного железнодорожного узла Сен-Вит, откуда долина вела прямо к реке Маас, в Бельгию и, в конечном счете, к Антверпену… 5-я германская танковая армия шла прямо к Монтерме. Чтобы план «Осенний туман» реализовался, нужно было взять бельгийский коммуникационный центр Бастонь.
На рассвете 19 декабря немецкая танковая дивизия генерала Леера была в трёх километрах от Бастони, но этой же ночью в город на грузовиках из Реймса прибыла 101-я американская воздушно-десантная дивизия. Немцы окружили Бастонь, а Леер обошел город и был уже в 30 километрах от реки Маас. 23 декабря 1944 года фельдмаршал Модель планировал продолжение Арденнской операции с выходом к Антверпену. За ужином Йодль поведал, что за Арденнами будет ещё одно наступление – в районе Эльзаса».
Ровно через три недели после начала немецкого наступления Черчилль не выдержал и отправил Сталину «личное и строго секретное послание».
Премьер Британии писал: «На Западе идут очень тяжёлые бои, и в любое время от Верховного Командования могут потребоваться большие решения. Вы сами знаете по Вашему собственному опыту, насколько тревожным является положение, когда приходится защищать очень широкий фронт после временной потери инициативы. Согласно полученному сообщению, наш эмиссар главный маршал авиации Теддер вчера вечером находился в Каире, будучи связанный погодой. Если он ещё не прибыл к Вам, я буду благодарен, если Вы сможете сообщить мне, можем ли мы рассчитывать на крупное русское наступление на фронте Вислы или где-нибудь в другом месте в течение января…»
СТАЛИН ПОСТУПИЛ, КАК НИКОЛАЙ II
Действительно, по 1942 году Сталин хорошо знал, что значит «защищать очень широкий фронт после временной потери инициативы».
Однако тогда, несмотря на просьбы советского лидера, Черчилль не бросился на помощь союзнику. Более того, премьер-министр Великобритании целых три года саботировал открытие Второго фронта в Европе. В данный момент он просил у Сталина того же, чего французы и англичане требовали от императора Николая II в самом начале Первой мировой войны – спасти союзников от немецкого разгрома. Как и последний российский император, Генеральный секретарь ЦК ВКП(б) отнёсся к просьбе благосклонно.
Чтобы помочь союзникам, Сталину, как и Николаю II, пришлось форсировать наступление. Если для императорской армии эта спешка в 1914 году обернулась тяжелейшим поражением в Восточной Пруссии, то итог Висло-Одерской операции оказался совершенно иным.
К началу 1945 года линия советско-германского фронта проходила от Лиепаи через Тильзит (Советск), Варшаву, Сандомир, озеро Балатон и далее по реке Драве. В Польше между Вислой и Одером на глубину до 600 км немцы подготовили семь оборонительных полос. Первая линия оборона проходила по Висле, а последняя – за Одером. Сдержать натиск Красной Армии должны были войска группы армий «А» в составе 9-й, 17-й полевых и 4-й танковой армий под общим командованием генерал-полковника Йозефа Гарпе.
Согласно замыслу Ставки Верховного Главнокомандования, разгромить немецкие войска планировалось в результате взлома вражеской обороны и дробления стратегического фронта противника с последующим окружением и уничтожением изолированных группировок врага в ходе стремительного наступления на запад. Участие в освобождении Польши приняла и 1-я армия Войска Польского под командованием генерал-лейтенанта Станислава Поплавского — до декабря 1944 года он командовал 2-й польской армией.
Официальная Варшава сегодня старается об этом не вспоминать. Здравые голоса есть, но их не слышно. Зато слышны антисоветские и русофобские эскапады современных польских политиков и журналистов, утверждающих, что сталинский Советский Союз был не лучше гитлеровского Третьего рейха. А ведь почти 70 лет в той стране прекрасно знали, что именно Красная Армия и никто другой прекратила кошмар нацистской оккупации. В наши дни юные поляки, изучающие историю по учебнику Т. Малковского и Я. Жешневецкого, узнают из него, что Сталин, оказывается, «хотел того же, что и Гитлер – уничтожения поляков».
Российский историк Оксана Петровская справедливо замечает: «Мнение, что Сталин не собирался ни убивать поляков, ни русифицировать их, относится скорее к исключению, чем к правилу в польской учебной литературе. Большинство авторов придерживаются точки зрения, что «геноцид не был, к сожалению, монополией нацистов» …
Искусственно и предвзято конструируя из СССР «оккупанта», стремясь внушить подрастающему поколению чувство исторической обиды, польские учебники «забыли» упомянуть, что при освобождении Польши от фашистов погибло 600 тысяч советских воинов, более 1 миллиона 400 тысяч были ранены».
Современные поляки предпочитают не вспоминать и о том, что немцы убивали их дедов и прадедов по любому поводу и до самой последней возможности. В польских учебниках истории не пишут и о том, как поляки, рискуя жизнью, прятали у себя раненых «оккупантов».
Освобождавший Польшу генерал Лелюшенко свидетельствовал: «Польское население с большой радостью встречало наших воинов, охотно помогало громить врага, предоставляло нам всё необходимое для отдыха. Во время боев в Бильце-Подгуже был тяжело ранен лейтенант Никитин из 16-й гвардейской механизированной бригады. Польский крестьянин Ян Григорчик подобрал Никитина, оказал ему первую помощь и спрятал в доме. 16 января Григорчик передал раненого советского офицера в подошедший госпиталь».
Подобных примеров много. В «толерантных» учебниках, написанных «толерантными» авторами из «толерантного» ЕС их, однако, не встретишь…
ДВА ПОСЛАНИЯ ПО ОДНОМУ ПОВОДУ
27 января премьер-министр Великобритании Черчилль адресовал Сталину очередное послание.
Уинстон Черчилль писал Иосифу Виссарионовичу:
«Мы очарованы Вашими славными победами над общим врагом и мощными силами, которые Вы выставили против него. Примите нашу самую горячую благодарность и поздравление по случаю исторических подвигов».
Через три дня, в день 12-летия прихода Гитлера к власти в Германии, министр вооружений и военного производства Альберт Шпеер направил фюреру своё послание. Он начал меморандум не поздравлениями, а словами «Война проиграна». И пояснил: «После потери Верхней Силезии немецкая оборонная промышленность более не будет в состоянии хотя бы в какой-то степени … покрывать потребности фронта в боеприпасах, оружии и танках. В этом случае станет также невозможным компенсировать превосходство противника в технике за счёт личной храбрости наших солдат».
Таким образом, блестящая Висло-Одерская операция Красной Армии не только спасла союзников от разгрома в Арденнах, не только освободила Польшу, но и поставила нацистский Третий рейх перед перспективой неминуемого краха.
Подписывайтесь на Baltnews в Яндекс.Дзен и присоединяйтесь к нам в Facebook
Почему в январе 1945-го Черчилль просил помощи у Сталина
Мощное наступление Красной армии в 1945 году к мифам не отнесешь, однако то, как это происходило, сегодня стараниями разного рода «защитников» исторической истины во многом мифологизировано.
Утверждается, будто РККА брала массой войск с излишними потерями. В соответствии с теми же мифами советские полководцы на завершающем этапе войны, а особенно во время Берлинской операции, вели себя как базарные торговки, препираясь друг с другом за право первым доложить в Москву о взятии столицы Третьего рейха. Попробуем взглянуть на картину тех дней непредвзято.
В конце марта 1944 года вермахт имел 9365 тысяч солдат и офицеров, 124 тысячи орудий и минометов, 12 400 танков и штурмовых орудий, 5700 боевых самолетов. А к началу 1945-го германская армия на всех фронтах насчитывала 5,6 миллиона человек, из них на советско-германском – 3,7 миллиона, имеющих на вооружении 52,6 тысячи орудий и минометов, 8100 танков и штурмовых орудий, 4100 боевых самолетов. Основную убыль личного состава и вооружений за 1944 год вермахт понес на востоке.
Да, 6 июня 1944-го был открыт второй фронт в Западной Европе. Немцы начали отступать не только под мощными десятью сталинскими ударами, но и под союзническим натиском. Но с середины лета 1944-го гитлеровская армия сдавала территорию на Западном фронте без особых боев, выводя из-под удара людей и технику, зато упорно сопротивлялась на Восточном.
Союзники воевали ни шатко ни валко, а мы наращивали размах наступления и к середине 1944-го подошли к Висле, по-прежнему перемалывая живую силу и технику противника. Лишь к осени того года Восточный фронт на главных направлениях стабилизировался в силу необходимости для Красной армии стратегической паузы.
США и Англия имели к началу 1945-го на германском фронте суммарно 5,2 миллиона человек с подавляющим преимуществом в стратегической бомбардировочной авиации. Им противостояло менее двух миллионов немцев, но особых успехов в 1944 году союзники, если сопоставить их потенциал и результаты, не достигли.
СССР в 1945 году обладал на советско-германском фронте войсками в составе 6,7 миллиона человек, имел 107,3 тысячи орудий и минометов, 12 100 танков и САУ, 14 700 боевых самолетов. Превосходство в живой силе и технике было налицо, но говорить о нем как подавляющем не приходилось – ведь нам предстояло наступать, а соотношение по всем показателям не составляло в нашу пользу даже двух к одному.
Успех Красной армии можно было обеспечить в таких условиях не валом, а лишь умелым сосредоточением сил прорыва на главных направлениях. Много значило также обеспечение скрытности переброски войск и наращивания нашей группировки. Со всеми непростыми задачами подготовки и ведения успешного наступления Красная армия справилась блестяще, и к первым числам февраля 1945 года это стало ясно всем – и прямому врагу в Берлине, и «заклятым друзьям» в Лондоне и за океаном.
И это притом что из доклада заместителя начальника Генерального штаба Красной армии генерала армии Антонова 4 февраля 1945 года в Ливадийском дворце на Крымской (Ялтинской) конференции вырисовывалась картина впечатляющего германского сопротивления на всех фронтах. Можно лишь удивляться, насколько немцы еще были сильны зимой 1945 года. Победа над ними была не только возможной, но уже и неизбежной. Однако было понятно, что уж кому-кому, а русским придется заплатить за нее сполна.
Советское зимнее наступление 1945 года началось 12 января и к 15 января развернулось на фронте от Немана до Карпат протяжением 700 километров.
К 1 февраля (союзники как раз совещались, когда же им наступать) советские войска на направлении главного удара продвинулись до 500 километров за 18 дней наступления. Средний темп продвижения – 25–30 километров в сутки. При этом на «дунайском» фронте оперативная обстановка складывалась для нас удачнее, чем в Польше, да и противник там был слабее: кроме немцев – венгры, близкие к деморализации. В германском строю то и дело образовывались венгерские «прорехи».
Уже после того как в районе Балатона все было закончено, командующий 3-м Украинским Толбухин, член Военного совета фронта Желтов и начальник штаба Иванов докладывали Сталину 23 марта 1945 года: «1. Потерпев неудачу в январско-февральских наступательных боях, противник к 6.3.45, как теперь подтверждено пленными и документами, сосредоточил в районе Секешфехервар 6-ю танковую армию СС в составе: одиннадцать танковых дивизий (1, 3, 6, 23 тд, 1 тд СС «Адольф Гитлер», 2 тд СС «Райх», 3 тд СС «Мертвая голова», 5 тд СС «Викинг», 9 тд СС «Гогенштауфен», 12 тд СС «Гитлерюгенд», 2 тд – венгерскую), три пехотные дивизии (44, 356 пд и 25 пд/в), две кавбригады (3 и 4 кбр) с артиллерийскими средствами усиления (403-1 арткорпус, 303-я бригада штурмовых орудий, 17-я минбригада, 85, 511, 959 ап РГК, 105, 809, 502-й артдивизионы РГК, 219, 1335 дивизионы штурмовых орудий, 504-ц миндивизион СС, 1222 птд) с общим количеством 800 танков и 350 СУ. Кроме того, противник в ходе операции вывел на восполнение потерь из глубины 750 танков и СУ, из них типа «Тигр» и «Королевский тигр» – 350, «Пантера» – 240, средних – 160, бронетранспортеров – 670, орудий – 1700, минометов – 780, пулеметов – 7200, живой силы – до 150 000».
Балатонская оборонительная операция 3-го Украинского фронта была скоротечной – с 6 по 15 марта 1945 года, но она оказалась очень для нас тяжелой. Немцам удалось обеспечить в начале наступления более чем двукратное общее превосходство по танкам.
Интересно сравнить психологическую и боевую реакцию союзников в декабре 1944 года в Арденнах и советских воинов в марте 1945 года на Балатоне. Союзники под ударами 6-й танковой армии СС покатились так, что Западный фронт мог рухнуть. И тут же Черчилль запросил помощи у Сталина. Советские войска под ударами той же 6-й танковой армии СС, которая благодаря вялости союзников была переброшена Гитлером на Восточный фронт, выстояли, а через десять дней, 16 марта начали собственное наступление.
В заключение к теме Балатона стоит привести следующую информацию. 7 апреля 1945 года Сталин направил очередное послание президенту Рузвельту, где сообщал неприглядные вещи. В феврале 1945-го американцы передали нам якобы «важнейшие сведения» о том, что в марте ожидаются два серьезных контрудара немцев из Померании на Торн и из района Моравска Острава на Лодзь.
Сталин указывал, что немцы собрали в этом районе до 35 дивизий, в том числе 11 танковых, и что это был «один из самых серьезных ударов за время войны с такой концентрацией танковых сил». «Маршалу Толбухину, – писал Сталин, – удалось избегнуть катастрофы и потом разбить немцев наголову, между прочим потому, что мои информаторы раскрыли, правда, с некоторым опозданием, этот план главного удара немцев и немедленно предупредили о нем маршала Толбухина».
Что ж, в результате Балатонской эпопеи – незаслуженно нами забываемой – все имели случай еще раз убедиться в выучке, самоотверженности и стойкости наших войск, сумевших в 1945 году в равной мере успешно наступать, при необходимости – удерживать свои рубежи, а потом все равно наступать. Да и могло ли быть иначе?
Умоляющий Черчилль. Один миф Арденнской битвы.
Удар немцев в Арденнах союзники прозевали. При том, что удара ждали — было известно, что немцы стягивают силы и готовят союзникам неприятность. Арденны, однако, представлялись самым нелогичным местом для устранения этой неприятности. Вот как излагает резоны союзников генерал Омар Брэдли, командовавший тогда 12-й американской группой армий:
Если кто-либо переходит в наступление, он делает это с целью либо уничтожить войска противника, либо захватить местность. В последнем случае он либо хочет сам использовать выгодную местность, либо не дать противнику возможности использовать ее.
Ни одна из этих целей не могла быть достигнута в Арденнах. Нигде наши войска не были так растянуты, как на этом лесистом участке фронта; нигде на фронте союзников не было другого участка, лишенного в такой степени, как Арденны, промышленных ресурсов, коммуникаций и естественных рубежей, заслуживающих внимания…
Прокол был в том, что англо-американские генералы недооценили немецкую наглость. Для наступления с ограниченными целями, о которoм ведёт речь Брэдли, арденнский участок совершенно не годился, но задумка немцев была грандиознее — Рундштедт планировал расколоть в районе Арденн стратегический фронт союзников и выйти к бельгийскому порту Антверпен, надеясь поймать тем самым сразу двух зайцев — отрезать и окружить войска 21-й английской группы армий и лишить союзников порта, через который шли основные потоки грузов.
К счастью для союзников, немцы не располагали ресурсами соразмерными с наглостью. Американцы, воспользовавшись своим преимуществом в подвижности смогли быстро сосредоточить сильные группировки на флангах немецкого клина и создать на него такое давление, что уже к Рождеству наступление могли продолжать только две немецкие дивизии. 26 декабря, не дойдя шести килoметров до места исторической переправы Роммеля через Маас, в жестоком танковом бою была остановлена последняя наступавшая дивизия вермахта — 2-я танковая. На случай, если бы она не остановилась, западный берег Масса обороняли, переброшенные сюда незадолго до того, четыре дивизии 30-го английского корпуса. После 26-го немцы начали потихоньку эвакуировать Арденнский выступ. Кризис операции миновал.
Уже с 22 декабря американцы вели частные наступательные операции на юге выступа, а 3 января началось общее наступление союзников с севера и с юга в общем направлении на Уффализ. Немцы оборонялись упорно. Англо-американцам потребовалось три недели, чтобы окончательно выдавить их на прежние позиции. Потери обеих сторон были, по масштабам второго фронта, довольно заметными.
Главной проблемой стоящей перед союзниками было вовсе не немецкое наступление в Арденнах, хотя оно и вызвало в штаб-квартире экспедиционных сил союзников несколько дней неуверенности, Эйзенхауэр довольно быстро настроился на то, что: «Настоящая обстановка не грозит катастрофой, а дает благоприятную возможность нанести противнику поражение.»
И уж тем более не было проблемой начавшееся в январе 1945 г. немецкое наступленеи в Эльзасе, проводившееся весьма ограниченными силами. Главной проблемой было планирование кампании 1945 г., разработка общего наступления на западном фронте и вторжения в Германию. Эта разработка не прекращалась и во время боёв в Арденнах: Эйзенхауэр пишет: «Несмотря на развернувшиеся в декабре оборонительные бои, мы не переставали разрабатывать планы по возобновлению нашего общего наступления. 31 декабря я направил Монтгомери и Брэдли краткую записку, в которой рассматривались все операции на период, пока мы не достигнем Рейна по всему фронту от Бонна и далее на север.»
Однако, планирование теперь требовало гораздо большей степени координации усилий между западными союзниками и СССР, чем это было принято прежде. Расстояние между западным и восточным фронтами к 1945 году ужалось до 1200—1500 километров, что с одной стороны облегчало немцам манёвр резервами, а с другой требовало более тесного общения, чтобы избегать потерь от friendly fire. А такие потери уже были — вспомнить хотя бы случай штурмовки американцами советской колонны возле югославского города Ниш, 7 ноября 1944 г., во время которoй погиб командир 6-го гвардейского корпуса генерал-лейтенант Котов.
Впервые вопрос о координации планирования был поставлен перед Сталиным американским послом Гарриманом 14 декабря 1944 г., за два дня до начала немецкого наступления в Арденнах, и в принципе был решён положительно. 24 декабря Черчилль и Рузвельт отправляют Сталину каждый по письму, с примерно одинаковым текстом, предлагая принять офицера из штаба Эйзенхауэра для обмена информацией и обсуждения вопросов взаимодействия западного и восточного фронтов. Рузвельт специально подчёркивает, что миссия не связана с положением союзников в Бельгии, но вызвана необходимостью координации действий в кампании 1945 г.: «Положение в Бельгии неплохое, но мы вступили в такой период, когда нужно поговорить о следующей фазе.»
Эйзенхауэр даёт подобную же мотивировку необходимости посылки представителя своего штаба в Москву:
На этом последнем этапе наступательных действий нам предстояло встретиться с частями Красной Армии, идущей с востока, и установить более четкую координацию своих действий с действиями русских. В ходе предыдущих кампаний Объединенный англо-американский штаб информировал нас об общих намерениях советских войск и этим обеспечивалась достаточная координация действий, пока одна зона боевых действий отделялась от другой достаточно большим расстоянием. Однако теперь настала пора обмениваться информацией относительно конкретных планов операций, их целей и времени осуществления.
3-го января заместитель Эйзенхауэра, главный маршал авиации Теддер в сопровождении генрал-майора Гарольда Балла, бригадного генерала Бетса и нескольких офицеров штаба союзных экспедиционных сил вылетел в Москву, с остановкой в Египте. В пути миссия задержалась и прибыла в Москву только 15 числа. Вот тут Черчилль и выкидывает фортель, на котором основан миф об умоляющем премьер-министре — 6 января он пишет Сталину письмо, в котором просит, если Теддер ещё не прибыл, сообщить планируют ли русские крупное наступление в течение января. Следует обратить внимание, что Черчилль не просит ускорить наступление, не просит даже вообще провести его. Он просит лишь об информации, что очевидно из условности просьбы (сообщить только если Теддер ещё не прибыл).
Скудость имеющихся данных оставляет простор для воображения. Неясно, например, откуда вдруг возникла такая срочность. Положение на фронтах 6 января уже давно не носило кризисного характера, хотя Эйзенхауэр и полагал возможным нанесение немецких ударов на других участках фронта. Да и в предыдущем послании от 5 января Черчиль подчеркивает, что англо-американцы являются хозяевами положения и уверенность в том, что они заставят фон Рундштедта пожалеть о его попытке. Неясно, какие именно «важнейшие решения», для которых необходима информация о русских планах, должен был принять Эйзенхауэр. Черчилль излагает этот эпизод так:
В этот период Эйзенхауэр и его штаб, конечно, жаждали узнать, могут ли русские что-либо сделать со своей стороны, чтобы облегчить нажим, которому мы подвергались на Западе. Все усилия офицеров связи в Москве получить ответ у своих русских коллег терпели неудачу. Для того чтобы наиболее убедительно изложить дело советскому командованию, Эйзенхауэр послал своего заместителя главного маршала авиации Теддера со специальной миссией. Он сильно задержался в пути из-за погоды.
Как только я узнал об этом, я заявил Эйзенхауэру: «Вы можете столкнуться с многочисленными проволочками в штабных сферах, но я полагаю, что Сталин сообщит мне, если я спрошу его. Попытаться мне?»
Он просил меня сделать это, и поэтому я отправил следующее послание…
Однако если кто 6 января и оказывал «нажим на западе», так это были союзники, которые хоть и со скрипом, улиточными темпами, но уверено выдавливали немцев из Арденнского выступа. Наступление немцев в Эльзасе не вызывало беспокойства в штабе союзных экспедиционных сил, поэтому лично у меня есть сомнения, что всё было так, как изложил Черчилль. Эйзенхауэр вообще не рассказывает об эпизоде с письмом Сталину, более того, по его версии он получил информацию о планируемом русском наступлении через обычный канал, то есть черезOбьединённый штаб:
Нам уже было известно, что русские готовились в ближайшее время начать наступление в западном направлении с исходных рубежей вокруг Варшавы. Мы знали, что они сосредоточили войска для наступления в начале года, но ввиду плохих условий местности и особенно из-за густых туманов и облачности, мешавших использованию авиации, откладывали наступление до установления более благоприятных погодных условий. Через Объединенный англо-американский штаб мы узнали, что, даже если погодные условия не улучшатся, наступление русских начнется не позднее 15 января. Оно началось 12 января и успешно развивалось.
Лично я полагаю вполне возможным, что Эйзенхауэр и не просил ни о чём таком, но Винстон сам залез поперёд батьки в пекло (что вполне в его характере).
Не следует, конечно, принимать всё изложенное в переписке и мемуарах за чистую монету. Например, в послании от 9 января Черчилль явно лукавит упирая на тяжесть боёв и на то что в бой бросается всё что можно: тяжесть понесенных потерь давно была полновесной монетой в торгах между союзниками, и главы государств не упускали возможности упомянуть о ней, а как раз во время написания Черчиллем этого письма, союзное командование формировало в тылу 15-ю резервную армию. Лукавит и Сталин, намекая в своем послании от 7-го января на то, что Красная армия перейдёт в наступление ранее запланированного срока. Как нам теперь известно, Висло-Одерская операция началась не раньше, а позже намеченой даты — войска были готовы уже к 8-10 января, но по причине плохой погоды наступление было задержано до 12-14 числа.
Однако, в по любому видно, что положение союзников на западе в январе 1945 г. было хоть и напряжённым, но далёким от кризисного. Советское наступление несомненно принесло войскам Эйзенхауэра облегчение (хотя и косвенным образом), но не было спасительным. Оно несомненно было желательным, и Черчиль в дипломатичной форме намекает на желательность такого наступления, но о нём не умоляли и даже не просили.
Если вы живёте в Красноярске и являетесь владельцем автомобиля то вас наверняка интересует вопрос его безопасности. Поэтому рекомендую вас наверняка заинтересует установка спутниковой сигнализации на вашу машину. По этой ссылке вы найдёте автосигнализации нового поколения в Красноярске и сможете ознакомиться с их техническими возможностями и условиями преобретения.