вместо рыбы выкинул телефон
И такое бывает.
Ничего не понимаю. Рыбу выловили, чтобы выбросить? А интерес тех, кто ловил в чём? Рыбзаводам помочь? Коррупция, взяточничество, круговая порука?
при мЕньшем производстве получить бОльшую прибыль, т.к. условно произвести 100 банок за 100 рублей, чем 1000 банок за ту же сотню.
Не совсем понимаю логику, кто им мешает поставить весь товар по максимальной цене? Или этот процесс расфасовки слишком затратный будет, если все не смогут продать?
ну это просто зашкварное управление не планирующее на будущее.
от нескоординированности. рыбаки старались, привезли серьезный улов, а обрабатывать,хранить,упаковывать некому. имхо.
Тебе русским по белому говорят «там непоротая рыба выкинута».
Рыба с икрой выкинута.
ты видео то посмотри, там потрошат валяющуюся рыбу и показываю, что она с икрой.
так что да твои комментарии выглядят очень тупо.
хм. а причем тут место моего жительства? Это как то отменяет видео, где показаны груды не потрошеной рыбы, и что акцентировано в видео не самцы?
Это бракуши. Рыбу порят на икру
Я его вообще не смотрела, не люблю вот такое вот нагнетание
Да ты вообще розовые очки лучше не снимай, все равно дальше помойки жизнь не видела.
Зачем мне обращаться на «вы» к человеку, который живет по принципу: «я видео конечно не смотрела, но осуждаю». Тут надо iq меньше 90 иметь с такой жизненной позицией.
Откройте форточку и выкиньте наконец-то пачки от дошика со стола 😉
Не все живут по твоему образу жизни, хотя дошик спас многих от смерти 🙁
Лосось все понял.
Фото: Денис Будьков «С добычей»
Камчатские потрошители
Рыбные миллиардеры наживаются на рекордных путинах, превращая жителей Дальнего Востока в браконьеров целыми селами.
На Камчатке власть и бизнес строят планы на очередную красную путину (массовый вылов лососей). Она начнется летом, но готовить сети надо зимой. Контролировать процесс в этом сезоне будут новые люди. Прежнего главу Северо-Восточного управления Федерального агентства по рыболовству (ФАР) Александра Христенко перевели на Северо-Запад. Он теперь возглавляет управление ФАР с офисом в Санкт-Петербурге. Главной вехой трудового пути Христенко на Камчатке останется рекордная путина 2018 года, когда, по официальным данным, удалось поймать почти полмиллиона тонн рыбы. За последние 110 лет такого еще не случалось.
Камчатку тогда в буквальном смысле завалили лососями. Жители края постили видеоролики — выброшенный улов валялся на обочинах дорог. Примечательно, что в магазинах рыба при этом не подешевела, а в регионе выросла социальная напряженность, произошли столкновения аборигенов с рыбинспекцией и силовиками. Но власти все равно признали рыбалку суперуспешной. Отличившихся чиновников осыпали наградами. Главе Северо-Восточного управления ФАР, к примеру, вручили ведомственную медаль.
Александра Христенко десантировали в Петропавловск-Камчатский в 2014 году. До этого к рыбной отрасли он не имел вообще никакого отношения: служил в вооруженных силах, возглавлял охранные предприятия, работал в администрации города Токсово Ленинградской области. А затем вдруг засобирался на Камчатку. На сайте токсовской администрации в связи с этим поместили обращение Христенко к горожанам: «Я офицер, и о том, что такое офицерский долг, не забываю никогда. Родина сказала: «Надо». Я отвечаю: «Есть». Поставлена задача навести порядок, построить системную работу, и мы ее выполним. Должны выполнить. Потому что по-другому никак».
Кульбит в карьере бывшего офицера и гендиректора ЧОПа, конечно, выглядел странно, но объяснить его можно. СМИ Ленинградской области сообщали, что Христенко связывают товарищеские отношения с Василием Шестаковым — бывшим депутатом Госдумы и действующим президентом Международной федерации самбо.
В свое время Шестаков тренировался в обществе «Труд» вместе с Владимиром Путиным и братьями Ротенбергами. Влиятельный человек.
В 2014 году 36-летнего сына Василия Шестакова — Илью — назначили главой Федерального агентства по рыболовству. Он и командировал отцовского знакомого на Камчатку — «навести порядок». Ну а пару лет спустя ему в помощь на полуостров стали завозить «чоповцев» из республик, краев и областей.
Первые месяцы на Камчатке дались Александру Христенко нелегко. Его даже критиковал губернатор. Однако вскоре офицер сумел найти общий язык с представителями местных элит. У него сложился тандем с предпринимателем Иршатом Шайховым. Последний в свое время был совладельцем крупнейшей в регионе сети игорных клубов, а затем занялся другим прибыльным делом — рыболовством. Имелся у Шайхова и небольшой, но ценный опыт государственной службы.
В 2007 году губернаторствовать на Камчатку поставили 39-летнего петербуржца Алексея Кузьмицкого (родственника Виктора Иванова, бывшего заместителя главы администрации президента РФ). Кузьмицкий до этого назначения серьезных постов никогда не занимал, а в рыбном хозяйстве вообще не разбирался. Однако Шайхов ввел нового главу края в курс дела, а в награду получил пост вице-губернатора, отвечающего за рыбную промышленность.
В этой должности он пробыл всего несколько месяцев, но именно при нем на Камчатке (впервые в истории!) рыбопромысловые участки были закреплены за бизнесменами сразу на 20 лет.
Среди счастливых обладателей участков оказалась и компания «Лойд Фиш», в которой Шайхов был одним из учредителей. Именно в эту фирму Иршат и вернулся, когда оставил краевое правительство.
«Второе пришествие» уже миллиардера Шайхова на госслужбу состоялось в 2016 году. Он устроился в управление Росрыболовства к Христенко на скромную должность помощника руководителя. И работа управления, что называется, закипела. В Усть-Большерецком районе (там базируется «Лойд Фиш») группа предпринимателей создала ассоциацию «Река Большая» (ее возглавил родственник Шайхова). Под крышей этой структуры были сформированы спецбригады из штатных инспекторов Росрыболовства и общественников, завезенных из разных регионов России, в том числе аж с Северного Кавказа. На полуострове дружинники вели себя по-хозяйски, гоняли на реках местных жителей с резиновыми лодками и несколькими хвостами горбуши. Но почему-то не замечали в камчатских лесах многотонные рыбные свалки. Выходило, что под носом у спецбригад неизвестные шкерили лососей в огромных количествах, брали только икру, а тушки выбрасывали. Однако наказания за это никто не понес. По итогам путины раздавались только награды.
На Камчатке к рыбной отрасли имеют отношение десятки тысяч человек: рыбаки, сотрудники береговых предприятий, их семьи. По идее, успешная путина должна была обрадовать не только власть и бизнес, но и обычных жителей края. Но этого не произошло. Напротив, в регионе заметно выросла социальная напряженность. Не в последнюю очередь это «заслуга» дружин Росрыболовства.
На реках их воспринимали как оккупантов, понаехавших незнамо откуда. Дружинники в балаклавах отбирали у людей добычу и имущество. Конфликты стали неизбежными.
«Сегодня еще одну лодку пытались отнять. Мы сказали, если тронете, польем бензином и сожжем — и включили видеокамеру. Врагам коренного народа ничего не отдадим. Сегодня они отступили. Уже все подзакипает. Что интересно, особенно лютуют различного рода общественники, «чоповцы», нанятые агентством по рыболовству, которые живут по соседству с нашим стойбищем, ходят в черных масках и удостоверений не показывают».
О том, что ситуация в районах промысла сильно накалилась, свидетельствуют и видео из социальных сетей, где засняты столкновения рыбаков с береговой охраной. На одном из роликов слышно, как пограничник передает по рации: «Тут просто война».
Причины этой «войны» ни для кого не секрет. Жители камчатских поселков рвались к переполненным лососями рекам и на морскую прибрежку. Но их туда не пускали. Там ставили рекорды рыбопромышленники. Фирма «Лойд Фиш», например, по итогам года показала чистую прибыль в 1,2 миллиарда рублей (данные сервиса «Контур-Фокус»).
Пять хвостов в руки
По официальной версии, путина-2018 оказалась суперуспешной по объемам вылова и переработки лососей. Возникает вопрос: почему же при таком «урожае» в магазинах рыба, вопреки законам экономики, не подешевела? Наш эксперт, бывший начальник оперативной инспекции Камчатрыбвода (сейчас на пенсии) Сергей Путилов готов объяснить эту аномалию. Он полагает, что до рынков и магазинов на самом деле дошло не больше лососей, чем обычно. Рыбу, которую бизнесмены поймали сверх нормы, они просто не смогли переработать — производственных мощностей не хватило. В результате рыбопромышленники забирали только самое ценное — икру, а остальное выбрасывали. Из-за этого и образовались в крае огромные свалки тухлой рыбы.
Самое ценное — икру — из рыбы удаляют, но саму ее переработать в таких количествах не могут. Поэтому на Камчатке огромные свалки тухлой рыбы. Фото: Мильково.ру
«Если рассматривать итоги путины с государственных позиций, то это полный провал. В отход ушли не десятки и даже не сотни, а тысячи тонн. По моим оценкам, ущерб от такой рыбалки исчисляется миллиардами рублей. При объективной проверке выяснится, что масштабы незаконной заготовки икры превзойдут показатели знаменитого рыбного дела 1979 года о коррупции и злоупотреблениях в Минрыбхозе СССР», — говорит Путилов.
По версии эксперта, путина, которой так гордятся власти, была плохо организована на всех этапах. Во-первых, ее прогноз оказался неверен (никто не ожидал, что лососей будет так много); во-вторых, предприятия были не в состоянии переработать большие объемы; в-третьих, за массовое браконьерство никто не ответил. А выброшенная в лес рыба — это именно браконьерство, причем промышленное.
Причина «близорукости» Росрыболовства, как считает Путилов, в том, что эта организация на Камчатке обслуживает не столько интересы государства, сколько интересы бизнеса. Инспекторы выходят в рейды вместе с «легионерами» из других регионов. Последние находятся на полном содержании предпринимателей и, естественно, не бьют по рукам, которые их кормят. Хотя установить браконьерские фирмы не так уж сложно.
«В соответствии с технологическим коэффициентом выход икры с одной тонны горбуши составляет примерно 50 килограммов. Нужно сопоставить количество лимитов на вылов рыбы, которые были у предприятий, и количество икры, которую они в итоге выставили на продажу. Фирма, продавшая, допустим, 100 тонн икры, должна была реализовать 2000 тонн рыбы. Если же выяснится, что в реальности предприятие продало только 1000 тонн лососей, станет понятно: половина улова уничтожена», — говорит Сергей Путилов.
Подобное исследование не потребует больших расходов и дополнительных выездных проверок, так как вся информация должна содержаться в Федеральной государственной информационной системе «Меркурий». Не факт, впрочем, что власти согласятся на предложение бывшего госинспектора. Ведь если его подозрения подтвердятся, ответить придется и рыбохране, и краевому правительству, и силовикам. А сегодня это никому не выгодно. Награды уже розданы, путина признана успешной. Теперь камчатцам предлагают просто порадоваться за чьи-то уловы и поблагодарить власть.
«Помню, как летом в поселок Раздольный, где я живу, на грузовике завезли две тонны горбуши, присыпанной льдом. Раздавали по пять штук. Говорили, что это благотворительная акция депутатов Заксобрания от «Единой России» Редькина и Гранатова. Не уточнили, правда, что оба они — долларовые мультимиллионеры, сделавшие состояния на камчатской рыбе», — говорит Путилов.
Систему, при которой гарантией рыбацкой удачи на Дальнем Востоке России становится близость к власти, придумали, конечно, не Христенко с Шайховым. Они всего лишь в нее встроились.
До Христенко, например, Северо-Восточное управление ФАР возглавлял Евгений Широков — отставной офицер милиции и ветеран чеченской войны, имеющий боевые награды. Подвиги Широков совершал не только на Кавказе, но и на Камчатке, где он около 20 лет служил в СОБРе. В 90-е бойцов этого спецподразделения начали привлекать к охране биоресурсов. И первое время они их действительно охраняли. А потом стали обкладывать данью браконьеров. Вскоре у самых предприимчивых спецназовцев появились свои рыбалки, а затем и предприятия, зарегистрированные на родственников. Об этом знали многие, но ни одного уголовного дела возбуждено не было. Тот же Широков формально перед законом чист. Однако к моменту своего увольнения из милиции он уже вел жизнь очень обеспеченного человека. Выйдя в отставку в звании полковника, как большой специалист по браконьерству, возглавил Северо-Восточное управление ФАР и вместе с Иршатом Шайховым провел конкурс по двадцатилетнему закреплению между предпринимателями промысловых участков.
Начальник Камчатки Владимир Илюхин. Фото: РИА Новости
Широков всегда был на хорошем счету у Владимира Илюхина — действующего губернатора Камчатки. Когда в 2014 году Евгению пришлось оставить Росрыболовство, губернатор тут же доверил ему краевое агентство по лесному хозяйству и охране животного мира. Широкову тогда пришлось публиковать сведения о доходах. Стало понятно, что своему благосостоянию он обязан супруге. На нее были записаны восемь квартир, четыре гаража, три земельных участка, два «Лексуса» и прочее имущество, а на самого Евгения лишь пара особняков, внедорожник, катер и снегоход
Три года назад Широков наконец-то распрощался с госслужбой. Теперь он вполне себе легальный бизнесмен, соучредитель шести предприятий. Выручка двух его рыбодобывающих фирм (ООО «Заря» и ООО «Западный берег») в 2018 году, по данным «Контур-Фокуса», составила 3,1 миллиарда рублей. Но интересы Широкова уже не ограничиваются рыболовством. Бывший начальник агентства по охране природы является совладельцем компаний, которые специализируются на отлове и отстреле диких животных, а его сестра — пользователь обширных охотничьих угодий.
Вернемся, впрочем, к рекордной путине. Некоторые специалисты на Камчатке полагают, что бизнесмены устраивали рыбные свалки, потому что у них не было другого выхода. Дескать, переработать всю выловленную рыбу они объективно не могли, а ловить ее было нужно, иначе огромные массы лососей передавили бы сами себя в руслах рек. Возможно, в этой версии и есть рациональное зерно. Но если рыбы оказалось так много, почему местным жителям запрещали ее добывать?
Мертвых лососей топили в море, выбрасывали в лес (не доставайтесь же вы никому), а обычных рыбаков в районы промысла не пускали.
Правила жизни на Камчатке сегодня таковы, что в некоторых селах, расположенных на нерестовых реках, людям запрещено добыть даже одну горбушу. Поймаешь рыбину — ты нарушитель закона. На реке при этом стоит с десяток частных рыбзаводов, для которых ограничений почти нет. Понятно, что это капитализм. Но какой-то уж совсем дикий. Ресурсы поделили так, что одним — почти всё, а другим — почти ничего. Причем государственные структуры явно на стороне тех, у кого есть всё. А для остальных есть закон.
Благодаря такой политике летом целые населенные пункты на полуострове превращаются в браконьерские станы. Работы здесь нет, фрукты не растут, люди идут на реки, потому что это единственный способ более или менее нормального заработка. Пусть и не совсем легального. Как грустно шутят на Камчатке, человек, поймавший тысячу тонн рыбы, считается у нас бизнесменом, а поймавший один хвост — браконьером.
Пока краевые власти рисуют на бумаге отчеты о рекордных уловах, Камчатка остается одним из самых дотационных регионов страны. Зато по числу миллиардеров среди чиновников и депутатов она на передовых позициях.
генеральный директор компании «Лойд Фиш», председатель ассоциации «Река Большая»:
— Ассоциация рыбопромышленников в прошлом году вложила в рыбоохранную работу больше 60 миллионов рублей. У нас круглосуточно на реке находятся примерно 70 наших общественных инспекторов. Только на то, чтобы заправлять их лодки, мы тратим за сезон больше 100 тонн топлива… Было бы, мягко говоря, странно, вкладывая такие деньги, выбрасывать рыбу! Не говоря уже о том, что сегодня путь каждого хвоста от вылова до потребителя любой контролирующий орган может отследить по системе «Меркурий». Выбрасывают рыбу только браконьеры, которые, естественно, свой улов в «Меркурий» не заносят. Браконьеры — это реальные ОПГ, которые в прошлые годы солили по 50 тонн икры за сезон. А 50 тонн икры, это уже 1000 тонн рыбы. С ними мы и боремся.
Сейчас все рыбопромышленники работают честно. И налоги платят честно. Компании, входящие в ассоциацию, в 2019 году заплатили только в местные бюджеты Октябрьского и Усть-Большерецка больше 400 миллионов рублей. Это без платежей в федеральный бюджет. А всего с 2016 года, когда ассоциация образовалась, местных налогов уплачено почти три четверти миллиарда (750 миллионов рублей). Кроме этого, мы в прошлом году раздали порядка 150 тонн рыбы малоимущим.
С каждым днем жизнь становится лучше — и в стране, и на Камчатке, и в Усть-Большерецком районе.
Отходы в доходы. Почему в России выбрасывают рыбу.
В России выбрасывают или уничтожают 30% добытой рыбы и морепродуктов, а потом жалуются на отсутствие сырья для переработки и на высокие цены. Впрочем, это не только наша проблема. ООН констатирует бедственную ситуацию с рыбными отходами во всем мире
Черная икра много веков считается гастрономическим национальным достоянием, но и ее в России сейчас уничтожают килограммами, если она признана браконьерской. Легальной у нас считается осетровая икра только аквакультурных предприятий. Зрелище ликвидации не для слабонервных, учитывая, что даже браконьерской икре можно было бы найти другое применение, ведь обратно в осетра ее уже не засунешь и мальков из нее не выведешь.
Когда в самом начале 20-х годов прошлого столетия сотрудники ГПУ задержали в Азербайджане партию черной икры общим весом 500 кг, предназначенную для отправки за границу, то Ленин распорядился раздать икру по детским домам. Сейчас закон неумолим, «черное золото» ликвидируется бульдозером, который смешивает икру с землей.
По оценкам ученых ВНИРО — головного НИИ Росрыболовства, из добываемых в стране 5 млн тонн рыбы около 1,7 млн тонн не используется. При этом наибольший процент отходов образуется не у самих рыбаков в море, а во время транспортировки и переработки рыбы. Транспортно-логистическая система в отрасли осталась еще с советских времен.
До 40% рыбы перевозится так называемыми «вагонами-термосами», которые способны лишь какое-то время поддерживать существующую температуру, но никак не регулировать ее. В итоге в теплое время года, рыба с Дальнего Востока может приехать в центр России уже размякшей и дефростированной, в результате она либо сразу утилизируется целыми контейнерами, либо ее заново замораживают и даже поставляют в торговые сети.
В сетях, как правило, обман вскрывается, а дальше уже все зависит от порядочности ретейлеров. Некачественную рыбу можно выбросить, а можно обложить льдом, добавить фосфатов и других «омолаживающих» препаратов и попытаться обмануть уже конечного потребителя. При этом даже порядочный ретейлер может стать жертвой дефроста, если, к примеру, логистическая компания решила сэкономить на фреоне при развозе рыбы со склада по торговым точкам.
Как признавал заместитель руководителя Росрыболовства Василий Соколов, реальных масштабов рыбных потерь никто не знает. Они могут составлять от 5% до 25%, а на отдельных видах промысла и до 50%. Под отдельными видами скорее всего подразумевалась добыча моллюсков и ракообразных, где процент съедобного мяса невелик.
В 1990-е годы дно Баренцева моря в прибрежной зоне было буквально завалено метровыми слоями панциря от гребешка. Его разделывали на судах, а панцири выбрасывали за борт. В итоге эти отходы буквально погребли под собой места развития самого гребешка, и его популяция резко сократилась. Сейчас такие производства стараются переводить на берег, чтобы можно было эффективно утилизировать отходы.
Рыбу за борт приходится выбрасывать и самим рыбакам. Как правило, это так называемый прилов, на легальное освоение которого у них нет квот. Иными словами, если ты можешь ловить минтай по квоте, а тебе в трал попутно попалась сельдь, треска или креветки, то приходится почти все это выбрасывать.
Допускается забрать себе на переработку не более 2% от всего прилова, остальное милости просим за борт. Впрочем, экологического бедствия в Мировом океане это не вызывает, выброшенная рыба сразу становится кормом для других рыб, а также чаек, моржей, тюленей, дельфинов, а главное — для зоопланктона, который является первичным звеном водной пищевой цепочки.
Еще один спорный повод для уничтожения рыбы тоннами — это так называемый научный вылов. В нулевые годы это был известный мошеннический способ для обхода существовавшей системы квот на вылов. Промышленная добыча велась якобы для научных целей, хотя вся пойманная рыба шла на продажу.
Не так давно Росрыболовство лазейку прикрыло, науку отделили от коммерции. Теперь рыбу, в том числе таких ценных видов, как муксун, или байкальский омуль, могут отлавливать только реальные ученые. Но и они обязаны по закону ее уничтожать до последнего хвоста. Даже себе на обед не могут ее приготовить, раз уж выловили. Просто смотрят, как сгорает до черных углей несостоявшийся шашлык из омуля.
Перед рыбной отраслью на всех уровнях сейчас поставлена задача перехода на безотходное производство. Внедрение механизма инвестиционных квот и уже начавшееся строительство высокотехнологичных траулеров-процессоров и прибрежных фабрик по глубокой переработке рыбы этому отчасти поспособствует, но целиком задачу не решит.
В России по-прежнему нет бизнес-системы по извлечению доходов из рыбных отходов, хотя потенциально этот рынок может исчисляться сотнями миллионов долларов. Рыбную муку — основной продукт переработки отходов — у нас по-прежнему в основном закупают за границей, хотя она делается из рыбных голов и костей и является основным ингредиентом для кормов в аквакультуре.
В Сибири в этом году открыли производство дизайнерской одежды из рыбной кожи — делают не только привычные ремни, бумажники и дамские сумки, но и куртки и обувь в стиле Джона Гальяно, создавшего свои знаменитые розовые туфли из кожи лосося. В Аргентине, как известно, модники даже играют в футбол в кедах из рыбьей кожи, а в Шотландии и вовсе изобрели бикини из кожи лосося.
Но если у них это системный тренд, то у нас — всего лишь частный бизнес-эксперимент. При этом маржинальность производства дизайнерских вещей из рыбьей кожи может доходить до 90%, а жители Камчатки могли бы не мучиться каждую осень ужасающими пейзажами из брошенной и гниющей горбуши, которую негде перерабатывать. Но для конвейерного производства у нас проще и дешевле использовать привычные подделки из кожзаменителя, да и нельзя сказать, что текстильная промышленность в принципе испытывает подъем.
Во всем мире рыбные отходы активно применяют в косметологии и медицине. Про полезные свойства рыбьего жира в России знают многие, а вот в Бразилии, например, используют кожу тилапии для лечения ожогов. Официально, по рецепту врача, а не народного целителя. В коже тилапии очень много коллагена, и она заживляет раны быстрее, чем мази с ионами серебра.
В России коллаген предпочитают брать из все той же черной икры для производства кремов и сывороток класса люкс. Кожу они действительно подтягивают и омолаживают, но ведь для массового производства можно брать и сырье в 20 раз дешевле. Видимо, маркетологи считают, что само упоминание осетра на этикетке должно стимулировать спрос на такую косметику.
В пищевой промышленности можно использовать такие рыбные отходы, как гонады, молоки, панцири моллюсков, чернила каракатиц. Последние, к слову, могут применяться не только для того, чтобы придать рису или макаронам черный оттенок, но и использоваться в живописи или каллиграфии.
Известно, что знаменитые на весь мир венецианские маски расписывались именно чернилами каракатиц, а знаменитый норвежский путешественник Тур Хейердал использовал эти чернила для ведения путевых заметок прямо на борту своего плота «Кон-Тики», куда волнами выбрасывало самих каракатиц. Их разрезали, превращая в готовые чернильницы.
Рыбная отрасль не считается лидером по количеству отходов. По данным X5 Retail Group, в сегменте торговли овощами и фруктами ситуация еще хуже, потери доходят до 50%. Но и там помятые бюрократией помидоры и яблоки нельзя использовать даже для компоста в сельском хозяйстве, законом предписана только утилизация.
Вывод напрашивается сам собой — нормативную базу о пищевых отходах надо делать более гибкой и отвечающей современным реалиям. Например, жестко регламентировать допустимое количество отходов при вылове и переработке, но при этом не уничтожать незаконно добытые деликатесы, если их можно пустить на благотворительные цели. Тех же бизнесменов, которые берутся превращать рыбные отходы в доходы, можно было бы субсидировать хотя бы в плане частичного погашения процентов по кредитам, как это практикуется в аквакультуре.
Реформы на рынке пищевых отходов уже давно назрели. По расчетам ООН, чтобы обеспечить потребности населения в еде к 2050 году, в мире потребуется увеличить производство пищи на 60%. Но если активно применять технологии сокращения пищевых отходов, то увеличить это производство придется всего на 28%. Пока что ООН признало, что в мире недоедает около 1 млрд человек. Им до не росписи венецианских масок чернилами каракатицы, но сохраненную от необоснованной утилизации рыбу и другие продукты они бы съели прямо сейчас и с большим аппетитом.