ветхий завет чистый скот и нечистый что значит
Есть ли у животных бессмертная душа и можно ли за них молиться?
Приблизительное время чтения: 12 мин.
Животный мир и мир людей неразрывно связаны друг с другом. Еще каких-нибудь несколько тысяч лет назад — капля в потоке мирового времени — это ощущалось как данность. Люди жили в непосредственном взаимодействии с окружавшей их флорой и фауной. Важность этого соседства проявлялась в особом отношении к растениям и животным. Люди могли возводить свой род к медведю или носорогу, создавали различные культы, связанные с почитанием животных, закрепляли за отдельными видами священный статус.
Образы животных и связанные с ними аллегории наполняют молитвословия Древнего Израиля — вспомним хотя бы сравнение стремящейся к Богу души с бегущей на водопой ланью: как лань желает к потокам воды, так желает душа моя к Тебе, Боже (Пс 41:2). Вошли животные и в новозаветную символику. Так, трое из четырех евангелистов — Марк, Лука и Иоанн — имеют символические зооморфные изображения льва, тельца и орла, взятые из Откровения Иоанна Богослова: …и посреди престола и вокруг престола четыре животных, исполненных очей спереди и сзади. И первое животное было подобно льву, и второе животное подобно тельцу, и третье животное имело лице, как человек, и четвертое животное подобно орлу летящему. И каждое из четырех животных имело по шести крыл вокруг, а внутри они исполнены очей; и ни днем, ни ночью не имеют покоя, взывая: свят, свят, свят Господь Бог Вседержитель, Который был, есть и грядет (Откр 4:6–8).
Вместе с тем из Священной истории мы знаем о делении животных на чистых и нечистых, сталкиваемся с мнением, отвергающим возможность молитвы за домашних питомцев. Какое же все-таки место занимают животные в христианской картине мира и каково отношение к ним в церковной традиции?
Откуда деление животных на чистых и нечистых?
Из Библии мы знаем, что человек был сотворен как царь всего живого. Помимо прямых слов о передаче Адаму власти над земным миром (Быт 1:28) Бог привел к нему всех зверей и повелел дать им имена. Последнее в системе древневосточных представлений и означало владычество, которое понималось при этом как забота и ответственность. В отношениях между обитателями рая царили мир и гармония, человек существовал в органическом единстве с окружающей средой. Представления об этом времени нашли отражение в описании пророком Исаией будущей преображенной Богом земли: Тогда волк будет жить вместе с ягненком, и барс будет лежать вместе с козленком; и теленок, и молодой лев, и вол будут вместе, и малое дитя будет водить их. И корова будет пастись с медведицею, и детеныши их будут лежать вместе, и лев, как вол, будет есть солому. И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на гнездо змеи. Не будут делать зла и вреда на всей святой горе Моей, ибо земля будет наполнена вéдением Господа, как воды наполняют море (Ис 11:6–9).
Райская идиллия закончилась в тот момент, когда Адам и Ева пошли на поводу у змея-искусителя. Грехопадение первых людей не только повредило природу человека, но обернулось катастрофой для всего мироздания, исказив первоначальный замысел Творца о сотворенном Им мире. С тех пор, как пишет апостол Павел, вся тварь совокупно стенает и мучится (Рим 8:22). Мир стал агрессивной средой и погрузился, по выражению английского философа Томаса Гоббса, в состояние «войны всех против всех».
Прошло время, и Бог явился Моисею с повелением вести евреев в землю обетованную, а по дороге в пустыне дал пророку новые откровения, которые составили первые пять книг Ветхого Завета. Среди них была и книга Левит. В ней вся фауна рассматривается исключительно с точки зрения дозволительности ее употребления в пищу, приводится гастрономическое разделение на чистых и нечистых животных, рыб, птиц, насекомых и пресмыкающихся. Первых можно есть, вторыми следует гнушаться (Лев 11:1–47). К некоторым видам животных вообще нельзя было прикасаться, чтобы не оскверниться и самому не стать нечистым.
Эта подчеркнутая утилитарность и детальные инструкции обращения с животными, составленные вскоре после выхода евреев из Египта, не случайны. Египетский пантеон был наполнен зооморфными изображениями. Многие животные, в том числе те, которые получили в Библии статус нечистых, имели священный статус. В израильском народе эти воспоминания были еще свежи. И смысл появления ветхозаветной классификации животных состоял в необходимости искоренить из сознания древних евреев остатки языческой зооморфной религии и оградить их от искушения впасть в идолопоклонство. Вот как писал об этом Константинопольский Патриарх Фотий: «Чистое стало отделяться от нечистого не с начала мироздания, но получило это различие из-за некоторых обстоятельств. Ибо поскольку египтяне, у которых израильское племя было в услужении, многим животным воздавали божеские почести и дурно пользовались ими, которые были весьма хороши, Моисей, чтобы и народ израильский не был увлечен к этому скверному употреблению и не приписал бессловесным божеское почитание, в законодательстве справедливо назвал их нечистыми — не потому, что нечистота была присуща им от создания, ни в коем случае, или нечистое было в их природе, но поскольку египетское племя пользовалось ими не чисто, но весьма скверно и нечестиво».
Как меняется отношение к животным в Новом Завете?
Актуальность ветхозаветного разделения на чистых и нечистых животных, съедобных и тех, до кого нельзя даже дотрагиваться из боязни самому стать нечистым, в Новом Завете исчезает. Свое символическое выражение новая этика получила в видении апостолу Петру, который, проголодавшись во время молитвы, увидел спускающийся с неба огромный сосуд, полный как чистых, так и нечистых зверей и птиц. На отказ Петра есть нечистых тварей с неба раздался голос: что Бог очистил, того ты не почитай нечистым (Деян 10:15). Видение имело и еще один смысл: Господь дал Петру понять, что проповедь Евангелия обращена не только к избранному народу, но и к язычникам, которыми иудеи прежде гнушались. Эту идею впоследствии выразил апостол Павел, сказавший, что в Церкви нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос (Кол 3:11).
В новозаветную эпоху прежнее утилитарное отношение к животным изменилось. Уже святитель Василий Великий так определял их назначение: «Одно (животное. — Прим. ред.) сотворено на службу человекам, а другое для того, чтобы он созерцал чудеса творения, иное же для нас страшно, чтобы вразумлять нашу нерадивость». В истории Церкви мы видим немало примеров милосердного и дружелюбного отношения святых людей к их «меньшим братьям». В житийных рассказах содержится и немало примеров преданности, неравнодушия, бескорыстии и других качеств, проявляемых животными.
Есть ли у животных душа?
Наиболее часто задаваемые вопросы, связанные с животными: есть ли у них душа и бессмертна ли она, попадут ли они в рай и можно ли о них молиться. Ответим на них по порядку.
Относительно души существует единодушное мнение христианских богословов: да, животные обладают душой. Что касается бессмертия, то наиболее распространенным является представление о конечности души животных, поскольку она не есть самостоятельная, отдельная от тела сущность. Так, Василий Великий, ссылаясь на книгу Левит, пишет: «Поскольку, по Писанию, душа всякого животного кровь его есть (Лев 17:11), а сгустившаяся кровь обыкновенно обращается в плоть, и истлевшая плоть разлагается в землю, то, по всей справедливости, душа скотов есть нечто земное». Под душой в данном случае понимается некое творческое начало, оживляющее тело. Соответственно, если душа не бессмертна, то вопрос о наследовании животными рая вообще не стоит.
В то же время есть и иная точка зрения. Уже в Библии, в Книге пророка Иоиля есть фраза: даже и животные на поле взывают к Тебе (Богу. — Прим. ред.) (Иоил, 1:20). При отсутствии души, являющейся чем-то большим, чем просто оживляющим тело началом, такое взывание вряд ли возможно. В пользу наличия у животных бессмертной души и возможности наследования вечной жизни высказывались и некоторые святые. Так, в толковании на приводимый выше отрывок из пророка Исаии о мирном соседстве хищных и травоядных животных в преображенном мире, раннехристианский апологет священномученик Ириней Лионский, оппонируя аллегорическим рефлексиям на эту тему, пишет: «Знаю, что некоторые пытаются относить это к диким людям, принадлежащим к различным народам и разных занятий, которые уверуют и, уверовав, сойдутся с праведными. Но хотя и ныне это справедливо в отношении к некоторым людям из различных племен, приходящим в единомыслие веры, тем не менее в воскресении праведных сбудется и относительно тех животных». О том, что в будущем произойдет обновление всего мира, а не только человеческой популяции, пишет и преподобный Симеон Новый Богослов. Еще одним аргументом в пользу наличия у животных некоей высшей психической составляющей служит их богатый эмоциональный мир. Так что вопрос остается открытым.
Чем животные все же отличаются от человека?
Но если согласиться с мнением, что у животных есть душа, то чем тогда они отличаются от человека? Дело в том, что, согласно христианскому взгляду на человека, он состоит из духа, души и тела. Из них душа — это то, что охватывает нашу психику, мыслительные процессы, определяет характерные особенности нашей личности. Дух же — это дыхание Божие, которое Творец в заключительном акте творения Адама вдунул в лице его (Быт 2:7) и тем самым пробудил его к жизни. Это то, что связывает нас с Богом, движет нашим стремлением к Небу. В святоотеческом наследии дух также может рассматриваться как высшая часть души, которая определяет способность человека к богообщению. Именно дух отличает человека от остального тварного мира и позволяет нам вести духовную жизнь. У животных такого духа нет.
Можно ли за животных молиться?
В наших требниках есть составленные давным-давно молитвы о животных. Например, молитва на благословение стада или молебный чин во время губительной болезни скота. Недавно, в 2015 году, Священный Синод утвердил «Чин молебного пения о сохранении творения Божьего», который совершается ежегодно в первое воскресенье сентября. В нем прославляется Бог, сотворивший изначально прекрасный мир, признается ответственность людей за экологические проблемы современности, в том числе за исчезновение некоторых видов животных, птиц и растений, и приносится покаяние за потребительское отношение к природе.
Трогательный рассказ о молитве за домашнего питомца приводится в собрании поучений нашего святого современника Паисия Святогорца: «Меня удивляет, — рассказывал старец, — как один смиренный помысел мгновенно приводит в действие Благодать Божию. Как-то ко мне в келью приблудился котенок. Бедняга, видно, что-то съел не то, отравился и теперь просил помощи, извиваясь от боли, подпрыгивая, как осьминог, когда его бьют о камни. Жалко было на него смотреть, а что сделаешь? Перекрестил его раз, другой, никак! “Посмотри на себя, — сказал я тогда сам себе, — уже сколько лет ты монах, а даже несчастному котенку помочь не можешь!” Только я себя обвинил, котенок, который был уже на последнем издыхании, вдруг пришел в себя. Подбежал, стал тереться о ноги и радостно подпрыгивать. Вот какая сила у смирения! Потому и сказано: “Во смирении нашем помяну ны Господь” (Пс 135:23)».
Пример с котенком старца Паисия ближе современным людям, у которых домашнее животное ассоциируется скорее с пушистыми обитателями квартир и загородных домов, чем с рогатым скотом. В Церкви нет специального молитвенного чина об исцелении кошек, собак, шиншилл или морских свинок. Но если любимец заболел, никто не мешает нам своими словами попросить Бога об облегчении страданий несчастной зверушки. А вот об упокоении животных молиться не надо. Ведь смысл этой молитвы — в прощении грехов, а такая категория, как грех, к животным неприменима.
Можно ли любить животных больше, чем человека?
Человек призван относиться к животным, как и ко всему Божьему творению, как к проявлению благости и красоты Творца, обращенной к людям. Однако тут тоже важно не переусердствовать и не оказаться в ситуации, когда четвероногий любимец становится дороже ближнего и получает больше любви и заботы, чем те люди, которые действительно нуждаются в нашем участии. Вспомним описание псарни, ставшей причиной ссоры между Дубровским и Троекуровым в известной повести Пушкина: «Хозяин и гости пошли на псарный двор, где более пятисот гончих и борзых жили в довольстве и тепле, прославляя щедрость Кирилла Петровича на своем собачьем языке. Тут же находился и лазарет для больных собак, под присмотром штаб-лекаря Тимошки, и отделение, где благородные суки ощенялись и кормили своих щенят». Борзые, окруженные заботой, жили лучше некоторых крепостных крестьян, о чем с горечью и сказал старик Дубровский. Такое отношение к животным наносит вред и им, и их хозяевам.
«Чем больше узнаю людей, тем больше люблю собак» — этот известный афоризм приписывается многим мыслителям, писателям и историческим деятелям. В поэтической форме его выразил русский поэт А. Федотов. Его стихотворение «Охота» заканчивается строками «Чем больше знаю я людей, чем больше жизнь я изучаю, тем больше я люблю зверей». Однако с христианской точки зрения такое предпочтение зверей людям неправильно и духовно опасно. Важно помнить: спасение каждого из нас определяется степенью нашей любви не к животным, а к Богу и людям, в том числе (и даже особенно) к тем, кого мы считаем чужими или врагами. Об этом ясно говорится в следующем евангельском эпизоде:
Фарисеи. собрались вместе. И один из них, законник, искушая Его (Иисуса. — Прим. ред.), спросил, говоря: Учитель! Какая наибольшая заповедь в законе? Иисус сказал ему: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя; на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки (Мф 22:35–40).
Любовь к Богу и ближнему не противопоставляется любви к животным, но последнее становится следствием первого, о чем свидетельствуют приводимые выше примеры святых людей. Чем больше мы любим Бога, чем сильнее проникаемся Его любовью к нам, тем шире делается наше сердце, в котором находится место не только людям, но и животным, и всему творению Божьему. Любовь к животным становится следствием из общего внутреннего изменения состояния человека. В наших глазах мир возвращается к некогда утраченному единству, где любовь пронизывает все, и нас не раздирают на части привязанность к одним наряду с отторжением других.
Чистые и нечистые животные в Библии — полный список
В Ветхом Завете содержатся правила о пище, где перечисляются чистые и нечистые животные Библии. Одни виды животных могли употребляться в пищу, а другие нет.
Книга Левит, приводящая списки чистых и нечистых животных, описывает также строгие правила на случай, если кто-то из людей случайно дотронется до нечистого животного (насекомого, рыбы, птицы и т.д.). Человек, прикоснувшийся к нечистому животному, должен был пройти особый обряд очищения. В книге Левит содержатся также правила относительно того, как должны быть очищены различные предметы, к которым прикоснулись нечистые животные, пусть даже и случайно.
Вы можете прочесть все эти правила в 11 главе книги Левит и 14 главе книги Второзаконие, а мы хотим вам предоставить список, где все эти чистые и нечистые животные — которые были пригодны в пищу и которые не были пригодны в пищу.
Чистые животные в Библии (пригодные в пищу)
Нечистые животные в Библии (не пригодные в пищу)
От редактора: Мы хотим предложить вам посмотреть видео, в котором рассказывается о некоторых правилах и постановлениях Ветхого Завета, связанных с правилами о чистой и нечистой пище, а также о других правилах, связанных со здоровьем израильского народа. Многие тысячи лет назад Бог предусмотрительно заповедовал израильтянам правила, которые и сегодня являются действенным средством против различных болезней и эпидемий! Ведущий семинара — Джон Окс (приносим свои извинения за качество записи).
Библия и медицина древности
Отдел 5. Законы о чистом и нечистом и о противоестественном
Законы о чистом и нечистом
К законам о чистом и нечистом можно отнести: закон об обрезании, полагавшем разделение между евреями как народом святым, и нечистыми язычниками, закон о пище, разделявший животных на чистые и нечистые, законы о нечистых состояниях человеческого тела и об очищениях от осквернения его.
Об обрезании
Согласно с Писанием, отцы не находят в законе об обрезании никакого другого значения кроме символического и выясняют только этот смысл.
Законы о пище
Особое значение имело в ряду других постановлений о пище запрещение законом, под страхом смерти, есть кровь животных. Мотивы этого запрещения указаны самим законодателем, и отцы только поясняют их. Есть кровь запрещалось не потому, что она признавалась нечистой, а напротив, как нечто священное, как образ живой души и как материал, предназначенный для умилостивления Бога при жертвах ( Лев. XVII. 10–14 ; Втор. XII, 23 ). Запрещая есть кровь, и при заклании животных повелевая всегда отделять ее от тела, законодатель, как поясняет св. Кирилл Александрийский, «научал евреев той истине, что душу разумную человека (образом и заменой которой является кровь у животных) должно считать и представлять бессмертной, которую не приводит к истлению вместе с земными телами смерть“. 427 Вместе с тем закон, по мнению блаж. Феодорита, врачевал «в израильтянах склонный к убийству нрав их. Ибо, если есть кровь бессловесных животных значит есть душу, то тем более законопреступно разлучать с телом разумную душу“. 428 Второй мотив запрещения есть кровь относился собственно к съедению жертвенных частей при скинии, между которыми кровь, как и жир животного, никогда не могла съедаться ни священниками, ни приносившими жертву, потому что и жир и кровь в жертвенном животном всегда по закону посвящались Иегове.
Об осквернениях тела и об очищении от осквернения
Разделяя по закону людей и животных на чистых и нечистых, евреи вместе с тем несомненно научались соблюдать и чистоту чисто физическую (в предметах неодушевленных). Они, например, должны были соблюдать чистоту и опрятность своего стана, и это также требовалось в образ чистоты нравственной для святости перед Богом ( Втор. XXIII, 12 ‑ 14 ). Но сам законодатель почти не останавливается на определении нечистоты чисто физической и всех вообще предметов. Обрядовый закон о чистом и нечистом говорит преимущественно о человеке и о предметах, имеющих к нему ближайшее отношение, потому что говорит о чистоте и нечистоте не с физической точки зрения вообще, а с нравоучительной. С этой точки зрения закон о чистом полагает еще разделение на чистые и нечистые между состояниями тела одного и того же человека и предметами, составляющими первую необходимость телесной жизни, и указывает средства к очищению этой нечистоты. Что нечистота, указываемая в этом случае законом, имеет исключительно символически-нравоучительное значение, видно, во-первых, из того, что многие явления, определяемые законом, как нечистые, например, всякое прикосновение к трупу, всякое излияние семени (болезненное и неболезненное), с гигиенической точки зрения далеко не всегда могут быть признаны оскверняющими; а, во-вторых, и средства очищения, предписываемые законом, можно сказать, совершенно не удовлетворяют элементарным требованиям гигиены.
Значение осквернений от нечистот
Нечистота, которая оскверняла тело человека и предметы первой необходимости путем более или менее близкого прикосновения к ним, по закону была следующая: а) нечистота смерти в трупе всякого животного и человека ( Числ. XIX, 14–22 ), в) нечистота проказы на людях, домах и одеждах ( Лев. XIII –XIY) и с) нечистота половых истечений: семятечения у мужчин и женщин, произвольное или непроизвольное и болезненное; и нечистота кровотечения у женщин во время менструаций или после родов, или просто болезненного полового кровотечения ( Лев. XII и XY).
Значение очищения от осквернения
Как нечистота, оскверняющая по закону тело человека, далеко не всегда была оскверняющей его физически и более других нечистот, не упоминаемых законом, так и средства закона к очищению от этих осквернений на самом деле далеко, если только не всегда, не очищали тела от физических осквернений, и потому совершенно справедливо понимаются отцами в символическом смысле. Эти символические очищения, по мнению отцов, только указывали на действительное очищение от греха и его гибельных действий на душу и тело, на время этого очищения, на его условия и средства – человеческие и благодатные, божественные.
Очищающими от осквернений средствами по закону служили иногда только омытие или кропление тела и одежд чистой водой или с примесью жертвенного пепла и крови, а иногда острижение волос и принесение жертв. Омытие водой, по мнению отцов было символом очищения от греховной нечистоты, от осквернения; острижение волос указывало на необходимость удаления от прежних греховных мертвых дел (волосы, как не чувствительная, как бы мертвая часть тела, указывали на греховные, ведущие к смерти дела), после того, как достигнуто очищение от греха. Жертвы же (за грех и всесожжения), требовавшиеся при более сильных осквернениях, указывали на необходимость примирения оскверненного грехом человека с Богом и на необходимость совершенного посвящения им себя Богу после этого примирения.
Законы о противоестественном
Если сопоставить изложенные отеческие мнения о частных постановлениях обрядового закона с исследованиями о тех же постановлениях ортодоксальных западных ученых, то между ними окажется, с одной стороны, большое сходство, а с другой – и большое отличие. И в том и в другом случае мнениям отцов и учителей должно быть признано весьма важное значение для богословской науки.
Но важнейшее значение для современного богословия имеют отеческие изыскания прообразовательного значения обрядовых институтов Моисея, изыскания, составляющие главнейшее отличие отеческих мнений об этих институтах от позднейших ученых изъяснений.
Феодорит. Толк. на Лев. вопр. 20.
Почему избран был такой именно знак завета, отцы обстоятельно не объясняют. По всей вероятности такой знак завета избран был потому, что в нем заключалась идея освящения, распространявшегося на все потомство Авраама. А потом знак этот был избран и потому, что с ним удобно было соединить нравственно-символическое и прообразовательное значение, указывавшее на обязанность евреев, как избранного народа, обрезывать свою грубость, или «заблуждения плоти» (August, t. Ill, P. 2, col. 2224).
August, t. III, P. 2, Quaest. ex veter. Testament. P. 2.
Ирин. Лионский. Против ерес. кн. IV, гл. XVI.
Отсюда закон о нем и может быть отнесен к законам о чистом и нечистом.
Феодорит. Толк. на Быт. вопр. 69.
Разгов. св.. Иустина. Муч. с Триф. 218; Твор. св. Кирилла Алекс., ч. I,99; ч. V, 157.
Твор. св. Кирилла Алекс., ч. III, 105.
Св. Григор. Богосл. Слово 40 о св. крещении; блаж. Авустин. О граде Божьем. кн. XVI, гл. 26.
Св. Иуст. Мучен. Разгов. с ТриФон. 41. Только прообразовательным (по отношеннию к спасающей благодати) значением обрезания объясняется взгляд отцов на обрезание, противоречащий иуейскому воззрению на него. Иудеи придавали обрезанию важнейшее значение из всего обрядовго закона, полагая, что оно составляет самое необходимое условие и самое действенное средство для спасения человека. Отцы же, придавая обрезанию только прообразовательное значение по отношению к спасающей благодати Божьей, получаемой на самом деле только в благодатных таинствах Христовых, и отрицая отсюда всеобщую необходимость обрезания для спасения всех людей, ставят обрезание наравне со всеми обрядами Моисея. Тем самым выражая ту мысль, что оно нисколько не возвышалось по своему значению над последними, и вместе с ними не давало человеку необходимых для спасения сверхъестественных средств. И что, если св. ап. Павел, как замечает св. Златоуст, и выражается, что заповедь обрезания налагает на держащегося его весь обрядовый закон ( Гал. V, 2 ), как будто обрезание имеет какое-то таинственное значение, то то же самое можно сказать и о всякой другой обрядовой заповеди (Златоуст. Против иудеев. Сл. II, 5). Обрезание было только первым обрядом, который совершался над только еще родившимся евреем, и, начиная с которого он как бы становился под иго всего закона.