ветер крепчает значит жить старайся смысл
People
«Времена не выбирают, / В них живут и умирают./ Большей пошлости на свете / Нет, чем клянчить и пенять. / Будто можно те на эти, / Как на рынке, поменять. / Что ни век, то век железный. / Но дымится сад чудесный, / Блещет тучка; я в пять лет / Должен был от скарлатины / Умереть, живи в невинный / Век, в котором горя нет.»
Люди живут, любят, ненавидят, радуется, стремиться, умирают в те времена, которое им определил Бог. И нет деления на очень плохие или очень хорошие вреена. Каждый, вспоминая свое детство и молодость, вспоминает детство и молодость как хорошее время. Даже если это были трудные или сложные годы.
Вот, что говорит по поводу фильма «Ветер крепчает» сам Хаяо Миядзаки:
«В 1945 году, когда кончилась война, мне было четыре года. По мере того как я рос, на глазах менялась оценка довоенного периода японской истории: его будто вовсе не было. Эти годы старались не замечать, будто их аннулировали. Но я разговаривал с моими родителями и их воспоминания доказывали мне, какой прекрасной была та эпоха. Вовсе не серой, как старались показать после войны, а прекрасной, радужной, полной надежд; то было время, когда мои мама и папа влюбились друг в друга. Мне хотелось показать людей, которые жили тогда, любили и надеялись.
 |  |  |  |  |
Да и мне важно объяснить им, что умничать задним числом очень просто. Посмотрим еще, что скажут о нас через полвека. Оба они, Хори и Дзиро, были счастливы в ту тревожную эпоху и вовсе не были пацифистами, что я и показал. Что ж теперь, вычеркнуть их из истории? Меня обвиняют в нехватке антивоенного пафоса и даже, представьте, называют нацистом. А я всего лишь не хотел лгать.»
Кстати. | В произведениях Хаяо Миядзаки и студии Ghibli реальными бывают не только люди, но и места. Города Коти и Тама, скрытая бухта в Адриатическом море и древний лес острова Яку – реальные места попавшие в аниме студии Ghibli.
Подробнее об этом можно узнать в статьях по ссылкам выше. |
1937 году Хорикоси и его команда в Mitsubishi разрабатывает «Прототип 12», названный так по названию 12-го года эры Сёва (Очередной год правления императора Сёва (Хирохито)). «Прототип 12» был завершен в июле 1940 года, и был принят на вооружение Императорского Флота Японии.
С 1940 года новый истребитель получил название «Модель 00» или «Zero» или A6M Zero. Видимо потому, что 1940 год являлся 2600 годом по японскому календарю. (По легенде Япония была основана правителем Дзимму в 660 году до н.э. В период Реставрации Мэйдзи в Японии был введен календарь, по которому летоисчисление начиналось с этой даты. Потому в 1940 году в Японии был 2600 год.)
В Японии истребитель «Zero», также известен как «Рэй-сэн» (в буквальном переводе означает «zero fight»).
Впоследствии Дзиро Хорикоси участвовал в создании других истребителей, производимых компанией Mitsubishi, в том числе Mitsubishi J2M Raiden и Mitsubishi A7M Reppu.
Дзиро Хорикоси (в центре) 1937 год.
Дзиро Хорикоси умер от пневмонии в больнице в Токио 11 января 1982 года в возрасте 78 лет. Его некролог был напечатан в нескольких крупных газетах по всему миру, в том числе Washington Post и New York Times. Он пережил пятерых своих детей, ни один из которых не связал свою жизнь с конструированием и производством самолетов.
Путь от детства до создания самолета «Zero», страсть к авиации и имя связывает Дзиро Хорикоси с главным героем фильма Хаяо Миядзаки «Ветер крепчает».
Второй человек, события из жизни которого легли в основу главного персонажа фильма «Ветер крепчает» это писатель Тацуо Хори.
Вот что сам Хаяо Миядзаки говорит по этому поводу:
О Тацуо Хори очень мало информации в Рунете. О нем нет даже статьи в Википедии на русском языке. Да и в англоязычном интернете о Тацуо Хори написано немного. Не создай Хаяо Миядзаки свой фильм, возможно и не вспомнили бы мы этого писателя.
Попробовал немного восполнить этот пробел, на скорую руку перевел из английской Википедии:
Тацуо Хори родился в Токио 28 декабря 1904. Окончил Токийский императорский университет. Еще будучи студентом, он способствовал переводу современных французских поэтов в литературном журнале под названием «Роба», который был организован поэтом Murō Saisei (室生 犀星). Он считал себя учеником Акутагава Рюноскэ (芥川). Его ранние работы тяготеют к пролетарской направленности литературного движения. Его поздние произведения отражают поворот в сторону модернизма.
Тацуо Хори написал ряд повестей и стихов, которые рисуют события на фоне природы, таких мест, как горный санаторий в префектуре Нагано и которые характеризуются налетом меланхолии и смерти, что отражает его собственное постоянное сражение с туберкулезом.
Хори написал небольшой сентиментальный сборник поэтических эссе о Нара и его исторических памятниках. Произведение навеянное трагической романтикой периода Нара. (Период Нара (奈良) в истории Японии охватывает период от 710 до 794 года.)
Его прекрасные описания Нара и мир древней столицы были популяризированы властями города для привлечения туристов.
В городе Каруизава в префектуре Нагано, где Хори останавливался во время его болезни, был основан «Литературный музей Тацуо Хори» и мемориал в его честь. Его могила находится на «кладбище Тама» на окраине Токио.
Основные работы Тацуо Хори:
«Святое семейство» (聖家族) 1932 год. «Красивая деревня» (美しい村) 1933 год. «Поднялся ветер» (風立ちぬ) 1936 – 1937 годы. «Дневники» (かげろふの日記), 1937 год. «Наоко» (菜穂子) 1941 год. «Арано» (曠野) 1941 год. «Детство» (幼年時代) 1942 год.
У этих двух людей (Тацуо Хори и Дзиро Хорикоси), было много общего в жизни. Возможно поэтому Хаяо Миядзаки объединил их судьбы в своем герое в фильме:
Дзиро Хорикоси родился в 1903 родился, Хори Тацуо в 1904 году. Всего один год разницы, они ровесники.
Оба учились в Токийском университете. Правда на разных факультетах.
Оба пережили «Великое землетрясения Канто», которое полностью уничтожило Токио в 1923 году.
Оба скончались от болезни легких.
Оба похоронены на «кладбище Тама» в Токио.
В 1936 году Тацуо Хори публикует роман «Ветер поднялся» (風立ちぬ). Сюжет произведения повествует о любви молодого писателя и больной туберкулезом девушки-художницы Сэцуко. Название для своего произведения он взял из поэмы французского поэта Поля Валери «Кладбище у моря».
Кадры из фильма Хаяо Миядзаки «Ветер крепчает». Девушка Наоко Сатоми.
Примерно так же, как и в фильме, разворачивались события в повести Тацуо Хори «Красивая деревня».
 |  |  |  |  |
Эти фотографии выставлены в » Литературном музее Тацуо Хори «, который расположен в Каруизаве, примерно в тех же местах, где писатель впервые познакомился с Аяко Яно.
Вход в «Литературный музей Тацуо Хори». Музей находится в Каруизаве, примерно в тех же местах, где писатель впервые познакомился с Аяко Яно.
Стенд в Литературном музее Тацуо Хори с фотографией Аяко Яно.
Не только в Рунете, но и в японском интернете практически нет информации об этой девушке. Всю информацию о ней взял из статьи на сайте ghibli.jpn.org/report/yano-ayako/ В статье выложена информация из книги историка Икухико Хаты «Исследование неизвестной истории Сева».
 |  |  |
Она была госпитализирована в санаторий для больных туберкулезом, расположенный на плато Fujimi, 23 июня 1935 года. Тацуо Хори провел вместе с ней все это время. Там в санатории 6 декабря того же 1935 года Аяко Яно умерла. Лечить туберкулез тогда не умели.
Ей было 24 года. Они были помолвлены. Роман «Ветер поднялся» был опубликован в 1937 году, спустя два года после ее смерти.
Карта Google с указанием мест, где бывала Аяко Яно.
Хаяо Миядзаки очень точно воссоздал в фильме, как выглядел комплекс зданий санатория на плато Fujimi в тридцатые годы прошлого века, когда там находились Тацуо Хори и Аяко Яно. Видимо рисовали по старым фотографиям.
Фотография главного корпуса санатория на плато Fujimi. Тридцатые годы прошлого века.
Комплекс зданий у подножья гор, вокруг ничего нет. В десяти минутах ходьбы поселок и железнодорожная станция. Длинные балконы, на которых лежали тепло укутанные больные и дышали морозным горным воздухом. И в этом заключалось основное лечение. Невдалеке мост и железная дорога, ведущая в Токио. В фильме видно, как Наоко лежит на балконе, слышит и видит поезда идущие в Токио и обратно и сердце ее разрывается без Дзиро.
Сейчас старые здания санатория, в котором умерла Аяко, уже снесены. Последняя постройка, кажется, исчезло в 2012 году. Вокруг когда то уединенного санатория разросся городок Fujimi, кипит жизнь. Вокруг дома. Все меняется.
Посмотреть это место можно воспользовавшись картами Google, но ничего из прошлого там уже нет. Сейчас там комплекс зданий Fujimikōgen Hospital.
Когда Тацуо Хори и Аяко Яно познакомились, как и героиня фильма Хаяо Миядзаки, она коротала время, рисуя пейзажи и жила в гостинице при санатории в Каруизаве. В «Литературном музее Тацуо Хори», теперь находящемся в этой местности, до сих пор находятся две картины Аяко Яно. Возможно писатель хранил их у себя и после его смерти они попали в музей.
Обратил внимание. В фильме Наоко рисует пейзажи не кистью, а каким то маленьким мастерком. Не знаю, что за техника писать маслом? Поэтому и картины получились такие необычные. Но даже эту маленькую деталь Хаяо Миядзаки не пропустил и вставил в свой фильм «Ветер крепчает».
 |  |
Отступление. | Благодаря комментарию читателя, узнал, что это за манера письма маслом. Инструмент, который держит в руке Наоко называется «мастихин». Мастихин позволяет полнее раскрыть цвета, создать красивые и сложные фактурные эффекты, а также реалистично передать яркие световые акценты. Картина написанная мастихином получается более эмоциональной и динамичной. |
У Тацуо Хори есть еще произведение – «Наоко» (菜穂子). Не из него ли Хаяо Миядзаки взял имя для героини своего фильма? Не знаю.
.
«Нет!…Устоять! Своё продолжить время!
Сбрось, плоть моя, задумчивости бремя!
Пей, грудь, новорождённые ветра!
Ты освежи мой разум воспаленный,
Верни мне душу, властелин солёный!
Вперед, в волну, мне снова жить пора!
Да! Море, бред твой истинно неистов!
Из шкуры барса балахон пятнистый,
Весь в ярких бликах солнца, как в огне.
Ты – гидра, захмелев от вод лазурных,
кусаешь хвост свой искристый, ажурный,
в смятении подобном тишине.
Крепчает ветер! Надо жить стремиться!
Трепещут книги тонкие страницы,
На гребне скал – солёная роса!
Раздайтесь волны, расступитесь воды,
Стихи мои, летите на свободу,
Где мирный кров, где ветер в паруса!»
Живи, пока живой.
Кладбище у моря, о котором поэт говорит в поэме, действительно существует. Это «Cimetière marin de Sète.»
В городе Сете, на побережье Средиземного моря. В городе, где Поль Валери родился и где он похоронен. Похоронен на том самом кладбище у моря которое он увековечил в своей поэме. Честно говоря, очень впечатляющее место – кладбище у моря.
«Вдыхаю дым, которым стану» («Je hume ici ma future fumée») написал Поль Валери в поэме. Он живой писал о кладбище, на котором сейчас похоронен. И мы сейчас вдыхаем дым тех, кто ушел и тот, которым станем.
Лучшее Хаяо Миядзаки. Список аниме. Попытка составить список самого лучшего у Хаяо Миядзаки и студии Гибли (Ghibli) на основе различных критериев и рейтингов.
Аниме «Здесь слышен океан» студии Ghibli. Прекрасный фильм «Здесь слышен океан» о юности, любви и дружбе в городе у моря, где слышны океанские волны. И одно из самых недооцененных произведений студи Ghibli.
Путешествие по местам съемок фильма «Социальная сеть». Статья о нескольких местах в США и Англии, где проходили съемки эпизодов фильма «Социальная сеть». Вы можете совершить виртуальную прогулку в места, где проходили съемки. Посмотреть, как они выглядят и что находится рядом.
«Ветер крепчает» Миядзаки: история настоящей звуковой мечты
«Крепчает ветер! Значит, жить старайся!» Эта цитата стала ведущим лейтмотивом не так давно вышедшего в кинотеатрах России последнего творения Хаяо Миядзаки «Ветер крепчает». Совершенно иная, выделяющаяся среди всех работ мастера японской мультипликации. Настоящий фильм для взрослых, где нет ни магии, ни волшебных существ, ни других миров. Только реальная жизнь, как она есть. История одной мечты.
Эта картина особенна еще и тем, что считается финальной работой классика японской мультипликации. Хаяо Миядзаки сделал заявление, что ставит точку в конце своей карьеры режиссера.
Самолет и правда – мечта. И мечта, прежде всего, людей со звуковым вектором – странных молчунов, нелепых чудаков, которые дышат свободой, пытаются выйти за рамки обычного, придумать то, что не было придумано до них. Звуковой человек – человек с вечными вопросами и поиском ответов. Тот, чей взор всегда направлен в небо. Тот, кто первый задал вопрос: «А что там, за горизонтом?» – и придумал самолет.
Самолет – это изобретение человека с кожным и звуковым вектором. Кожный вектор, вечно ищущий способ экономии сил и времени, и звуковой вектор, создающий что-то действительно полезное для общества. Кто из вас не мечтал летать? Но именно кожные звуковики нашли способ, как воплотить эту мечту в реальность.
Уретральники со звуковым вектором нередко этот самый самолет пилотируют. Именно ими движет непреодолимое желание лететь за горизонт, за флажки, все дальше и дальше…
Хаяо Миядзаки, как и многие другие звуковики, в детстве мечтал изобретать самолеты. Может, именно поэтому героем для своего финального произведения мастер мультипликации выбрал именно Дзиро Хорикоси – японского авиаконструктора, разработавшего модели самолетов Mitsubishi A5M и Mitsubishi A6M Zero, которые сыграли немалую роль во Второй мировой войне?
Мы видим маленького Дзиро, мечтающего о небе. Самолеты – его страсть, а Джанни Капрони, один из известных в то время авиастроителей, является кумиром. Дзиро – типичный звуковичок, проводящий долгие часы на крыше, в тишине, в мечтах о полете. Он смотрит на небо и мыслями улетает ввысь. Но он боится, что так и не сможет осуществить свою мечту: ведь у него очень плохое зрение, что, несомненно, помешает пилотированию самолета.
В одном из сновидений к Дзиро приходит тот самый знаменитый Джанни Капрони и помогает найти решение проблемы: для того, чтобы конструировать самолеты, великолепное зрение не обязательно. С тех самых пор Дзиро четко осознает свой путь и не сбивается с него ни на шаг.
Проходит время, и Дзиро Хорикоси становится авиаконструктором. Абстрактное мышление, коим обладают люди со звуковым вектором, помогает герою придумать особенную модель самолета. Так, например, только взглянув на кость макрели, он внезапно осознает, какими должны быть крылья. Путь Дзиро Хорикоси был нелегким, но он не сдавался, денно и нощно работая над своим проектом. И ничто, даже любовь всей его жизни, не могло сбить его с выбранного пути.
Трогательная история любви, позаимствованная Хаяо Миядзаки из книги Тацуо Хори, лишь помогает глубже раскрыть характер главного героя. Ведь нередко именно звуковиков упрекают в пренебрежении своими партнерами. Некоторые критики обвинили мультипликатора в «картонности» его героев. «Жена отправилась умирать в санаторий, а в это время Дзиро поехал запускать самолет. Как такое вообще может быть?» – писали они. Но, какими бы сильными чувствами ни обладал человек со звуковым вектором, он всегда остается человеком идеи. Идея, мечта – самое главное в жизни. Вот почему находиться рядом с таким человеком не всегда легко без понимания его свойств и желаний. Ведь мы с детства привыкли к тому, что «самое главное в жизни – любовь!», и не всегда задумываемся о том, что эта формула действует только для определенного рода людей.
Больная туберкулезом, кожно-зрительная Наоко Сатоми (избранница Дзиро) обладает высокой степенью эмпатии. Она интуитивно понимает своего чудаковатого мужа и всячески поддерживает его. Ни единого попрека, ни единого злого слова… «Живи, любимый, живи!» И душа улетела… туда, куда только что взлетели новые самолеты.
В данной картине нет ни слова о фашизме или войне. Речь вовсе не об этом и вовсе не о том, куда потом полетят самолеты Дзиро Хорикоси. Хаяо Миядзаки в фильме «Ветер крепчает» намеренно стирает черное и белое, выделяя жирным лишь главные ценности: способность любить, мечтать и, несмотря ни на что, жить полной жизнью.
Статья написана с использованием материалов онлайн-тренингов Юрия Бурлана «Системно-векторная психология»
Поль Валери. Кладбище у моря. Перевод с французского Е. Витковск
ПОЛЬ ВАЛЕРИ
(1871-1945)
“Ищи себе, смертный, у богов уменья по уму,
ступени по стопе, помни, в какой мы доле.
Не пытай бессмертия, милая душа –
обопри на себя лишь посильное”.
Пиндар, III Пифийская песнь, 59 – 63.
(Перевод М. Л. Гаспарова).
Спокойный кров среди гробниц и пиний,
Где ходят голуби, где трепет синий;
Здесь мудрый Полдень копит пламена,
Тебя, о море, вновь и вновь слагая!
Внимать покой богов – сколь дорогая
За долгость мысли плата мне дана!
Как тонок труд молниевидных вспышек,
Сжигающих алмазных искр излишек,
Какая тишь на пенах зачата!
Возляжет солнце над пучиной водной –
Твореньем чистым истины исходной
Мерцает Время, явствует Мечта.
Минервин храм, сокровище, отрада,
Спокойства обозримая громада,
Надменный Зрак, и огнен, и суров,
Завесы чьи над толщей сна владычат!
Мое молчанье. Златочерепитчат
В душе воздвигнутый, Великий Кров.
Над Времени обзорною вершиной
Стою, вместив её во вздох единый,
Во взор морской – вбираю небосвод;
О круг богов, мой высший дар приемли –
Бестрепетные искры, что на земли
Верховное пренебреженье шлет.
Как для плода нет радости безбрежней,
Чем в сладость обратить свой облик прежний –
Вот он вошел в уста, и вот исчез, –
Так я вдыхаю дым, которым буду;
Душе сгоревшей внятен отовсюду
Прибой, представший пением Небес.
О Небо, вот я пред тобою ныне!
От праздности могучей, от гордыни
Себя отъемлю и передаю
Пространствам озарённым и открытым;
Скользящей хрупко по могильным плитам
Я приучаюсь видеть тень свою.
Душа, пред факелами равноденства
Предстань сиянью мудрого блаженства,
Оружью света ныне дай ответ,
Стань первой вновь, стань изначально чистой,
Узри себя. Но перед мраком выстой,
С которым власть над миром делит свет.
Лишь для меня, и лишь во мне едином,
Под сердцем, в роднике стиха глубинном,
Меж пустотой и чистым бытиём,
Величье, знаю, эхом отзовётся,
Чтоб горький сумрак гулкого колодца
Звенеть остался в будущем моём.
Ты знаешь ли, лжеузник сонной пущи,
Залив, решётки скудные грызущий
Слепящих тайн моих закрытых глаз –
Чью плоть ничтожишь утлым приговором,
К земле костистой гнёшь чело, в котором
О мёртвых просверк мысли не угас.
Утешен я священным сим отрезком
Земли, что напоён бесплотным блеском,
Где светочей господствует волшба, –
Здесь всё одето в камень, злато, хвою,
Здесь мрамор тенью шевелит живою,
И море стережет мои гроба.
Ты, псица полыхающего солнца,
Гони отсюда идолопоклонца,
Когда, блюдя пастушеский урок,
Пасу моих могил спокойных стадо –
Здесь робким голубям бывать не надо,
И любопытство ангелов не впрок.
Здесь будущему празднствовать так просто
Изглодана цикадами короста.
Здесь мир жарою пожран и угрюм,
Как вышедший из пламенного горна:
Небытием пьяна, здесь жизнь просторна,
И горечь сладостна, и ясен ум.
Спят мертвецы, – к их тайне благосклонно
Земли от зноя высохшее лоно;
Недвижен Полдень и самозабвен
Там, наверху, в пленительном безделье.
Чело, и совершенное очелье,
Я – смысл твоих глубинных перемен.
Лишь я служу тебе противоречьем,
Раскаяньем и страхом человечьим –
Алмаза твоего изъян живой,
Но, мрамором придавленный в дремоте,
В корнях дерев народ, лишённый плоти,
Уже неспешно сделал выбор свой.
Расплавленный отсутствием всецелым,
Стал красной глиной облик, бывший белым, –
Отъятой жизни дар – цветком возрос!
Где всё, что было некогда привычным,
Единственным, неповторимо личным?
В глазах – личинки ныне вместо слёз.
Стон девушки, заласканной в щекотке,
Уста, и миг стыдливости короткий,
Трепещет грудь в пленительном жару,
Кровь на губах, измученных защитой,
Последний дар, еще ладонью скрытый –
Всё станет прах, и вновь пойдёт в игру.
Ужель, душа, ты тянешься к покою,
Ко сну, который ни волной морскою,
Ни золотом обманно не цветёт?
В пар обратясь, возобновишь ли пенье?
Нет! Всё течёт! Святое нетерпенье
Иссякло, – бытие полно пустот.
Вы, пращуры, вы ныне персть земная,
Что спит, стопы идущих препиная,
Под них главы пустые подложив, –
Червь подлинный вам угрожать не может,
Он ничего под плитами не гложет,
Он лишь во мне, он только жизнью жив!
Любовью ли, иным огнём сугубым
Снедаем он, разящий тайным зубом –
Как ни зови его, итог един:
Он видит, алчет, мыслит, – год за годом
Он числит плоть мою своим феодом,
Он ведает – кто раб, кто господин.
Зенон Элейский, о Зенон жёстокий!
Меня ли ты в назначенные сроки
Стрелою нелетящей поразил?
Рождённый звуком, я простерт во прахе.
Ах! солнце. Жуткой тенью черепахи
Душе недвижный кажется Ахилл.
Нет, нет! Воспрять – и выжить в эрах новых!
Довольно, плоть, тебе дремать в оковах!
Вливайтесь прямо в грудь мою, ветра!
Мне душу и верни, и распечатай,
О море. О прибой солоноватый,
С тобою слиться мне пришла пора!
Да! Ты, о море, – бред, лишённый меры,
Хитон дырявый на спине пантеры,
Весь в идолах солнцеподобных звёзд, –
Мятеж, молчаньем налитой до края,
Сверхгидра, что пьянеет, пожирая
Свой собственный, свой ярко-синий хвост.
Крепчает ветер. Значит – жить сначала!
Страницы книги плещут одичало,
Дробится вал средь каменных бугров, –
Листы, летите! Воздух, стань просторней!
Раздёрнись, влага! Весело раздёрни
Спокойный кров – кормушку кливеров!
Перевод с французского Е.Витковского