в прерии кипела жизнь и травы были ее основой что значит
Ответы к § 17. Урок – практикум. Записки путешественников. География, землеведение 5-6 класс, Климанова
Страницы 83 – 84
Задания
1. Читали или слышали ли вы раньше что – либо о прериях Северной Америки? О чём вы уже знали, а о чём узнали впервые? Какой факт вас удивил больше всего?
Ничего раньше не слышала о прериях Северной Америки. Я узнала, что прерии с французского переводятся как луга, а также, что эти земли нельзя назвать безопасными. Летом там очень жарко, а зимой очень холодно. Удивил тот факт, что в такой местности животные приспособились к выживанию. Раньше территория прерий была больше и занимала большую часть Северной Америки, но с приходом европейцев в 16 веке площадь прерий уменьшилась и сейчас считается одной из экологически уязвимых территорий.
2. Что общего между прериями, степями, саваннами и пампой, несмотря на их положение на разных материках?
Эти территории похожи своим рельефом (равнинные места), преобладающей в их флоре растительностью (в основном это жестколистные кустарники, травы и низкорослые одиночные деревья), а также обитающими в них животными (здесь большое количество крупных копытных, хищных птиц, грызунов и т.п.). Также на этих территориях одинаковые климатические условия – яркая, цветущая весна, жаркое и пыльное лето с малым количеством дождей и выгорающей от солнца травой, прохладная малоснежная зима.
3. Каковы причины образования прерий (саванн, степей, пампы)?
Пампы, саванны, прерии — это равнинные территории, где преимущественно произрастают травы и кустарники. Основными причинами их образования служат местный климат и относительная равнинность ландшафта. Например, в саваннах преобладает жаркий климат, но из-за частых сезонов засухи деревья не могу разрастаться. В более северных территориях, прериях, деревья не разрастаются потому, что присутствует сильный ветер и низкие температуры. Таким образом, кустарники и травы преобладают там благодаря сильной корневой системе, которая у деревьев развивается не быстро.
4. В прежние времена в прерии можно было легко заблудиться. Отставший путешественник не мог ориентироваться: даже мятая трава быстро распрямлялась, скрывая следы. Подумайте, как же всё – таки можно было определить стороны горизонта.
При отсутствии компаса стороны горизонта можно определить по небесным светилам: днём – по Солнцу, а ночью – по Полярной звезде или Луне.
5. Как вы понимаете выражение «В прерии кипела жизнь, и травы были её основой»?
Прериями называют американскую степь. Эти территории находятся в умеренном климате Северной Америки. Прерии очень похожи на сухую степь Евразии. В американский прерии кипит жизнь. Травянистая растительность идеально растет в таких условиях. А это рай для многих видов животных и земноводных. Животные выбрали эту территорию благодаря тому, что здесь много разных трав, которые они едят. Американские прерии выбрали для своего места обитания много разных копытных, хищников, птиц и земноводных.
6. В городе Оклахома, столице штата Оклахома, поставлен памятник. Это фигуры из бронзы: усталая лошадь, на лошади мальчик, отец мальчика вбивает колышек в землю. Как вы думаете, какому периоду освоения Великих равнин посвящён этот памятник? Используя разные источники информации, выясните, что означает термин «земельная лихорадка».
Этот памятник относится к периоду оклахомской «земельной лихорадки». Земельная лихорадка – массовая скупка или захват земель.
7. Посмотрите по карте, где располагаются в США пшеничный, кукурузный и хлопковый пояса. Чем объяснить особенности их размещения?
В Соединенных Штатах Америки очень много форм сельского хозяйства, которые принято разделять на пояса, по выращиванию определенных культур на разных территориях государства. Кукурузный пояс был сформирован в Центральной равнине, в основном в южной ее части. Пшеничный пояс лежит на территории Великих равнин и находится к западу от кукурузного. На остальной же территории юга Америки выращиваются разнообразные культуры, в том числе и хлопок, что делает его хлопковым поясом.
8. Подумайте, почему автор называет пыльные бури «возмездием» за распашку Великих равнин.
Растительный покров территории, который своей корневой системой укреплял почву был уничтожен в результате неправильной распашки земель, ветер сдувает верхний слой почвы – итог: возникают пыльные бури.
9. Каким образом лесные полосы и искусственные водоёмы спасают земли от пыльных бурь? Что означает такая мера, как консервация земель?
Растительный покров предохраняет почву от выветривания. Консервация земель – временное исключение земель из хозяйственного оборота, осуществляемое для предотвращения развития и устранения процессов деградации почв, восстановления их плодородия и реабилитации территорий, подвергшихся загрязнению.
10. Подчеркните в тексте карандашом или выпишите ключевые слова, т.е. такие слова, в которых, с вашей точки зрения, заключается основной смысл прочитанного.
Равнина, у «которой есть начало, но, кажется, нет конца».
В прериях кипела жизнь.
11. Составьте вопросы к прочитанному тексту, которые начинались бы со слов: «что», «где», «когда», «почему».
Что называют прериями?
Где расположены прерии?
Когда пришло «возмездие» за распашку прерий?
Почему в прериях нет лесов?
Вопросы и задания для обобщения по теме
1. Интересно ли вам было изучать эту тему?
Да, мне было интересно изучать эту тему.
2. Что нового вы узнали? Что произвело наибольшее впечатление?
Мы узнали об истории открытия земель. Наибольшее впечатление произвели исследования русских путешественников.
3. Используя текст учебника, сделайте вывод о причинах, которые способствовали географическим открытиям в разные исторические периоды.
У людей появляется больше интереса к познавательной деятельности, освоение новых территорий, технический прогресс.
4. Подумайте, какое значение имели путешествия первопроходцев, кроме открытия новых земель.
Расширение торговли, изучение животного и растительного мира, колонизация.
5. Какими качествами, на ваш взгляд, должны были обладать путешественники – первопроходцы?
Путешественники – первопроходцы должны быть: здоровыми, выносливыми, любознательными, сильными, смелыми.
Как вы понимаете выражение «в прерии кипела жизнь, и травы были ее основой»?
Как вы понимаете выражение «в прерии кипела жизнь, и травы были ее основой»?
Большие поля были покрыты травой.
Что означает выражение » Понимать карту «?
Что означает выражение » Понимать карту «?
Между какими параллелями и меридианами располагаются прерий?
Между какими параллелями и меридианами располагаются прерий.
1)Какая природная зона носит местное название прерия?
2)На каких единицах рельефа в пределах материка располагается прерия?
3)Определи между какими паралелями и меридианами располагается прерия?
Что общего между прериями, степями, саванами и пампой?
Что общего между прериями, степями, саванами и пампой.
Как вы понимаете выражение край земли?
Как вы понимаете выражение край земли?
Есть ли он на самом деле?
Можно ли до него дойти?
Как называется зона лесостепи в Северной Америке?
Как называется зона лесостепи в Северной Америке?
1) Прерия 2) Сельва 3) Льянос 4) Пампа.
0°C, июля + 24°C, почвы каштановые и чернозёмы, в растительном покрове преобладают травы!
1) Тундра 2) Тайга 3) Прерия 4) Пустыня.
В географии тайга это, прерия это?
В географии тайга это, прерия это.
Великие Прерии США
В. М. Песков, писатель, лауреат Ленинской премии
Б. Н. Стрельников (1922—1980), журналист
Географическое чудо степей американцам предстало не сразу, не тотчас после Колумба. Надо было прорубиться сквозь девственные леса по реке Миссисипи, чтобы обнаружить эти равнины, пределом которых, как потом оказалось, служили Скалистые горы на западе, холмы и начало лесов на юге и севере континента. Назвали находку вполне подходяще — Великие равнины. Позже легшую под плуги степь назовут «хлебной корзиной» США. Но в самом начале непочатый дикий район получил название «прерии».
«Редкие случайные вигвамы индейцев — и снова пустыни», — пишет путешественник. Однако слово «пустыня» не следует понимать в значении нынешнем. В прериях кипела жизнь, и травы были ее основой. Мелкие грызуны — кролики и луговые собачки — водились тут в несметном количестве. Миллионами исчислялись также бизоны и вилорогие антилопы. Вслед за этими великанами весной с юга на север, а осенью снова на юг двигались хищники — пумы и волки. В этих местах благоденствовали нынешние лесные и уже очень редкие звери — медведи-гризли. У медведей соперников в прериях не было. «Бизоньи индейцы» — охотники на бизонов, кочевавшие в этих местах, предпочитали не приближаться к медведям.
«Караван переселенцев. Колорадо»
Надо ли говорить, что равнина была заполнена птицами. Луговые тетерева летали огромными стаями. В небе висели коршуны, ястребы и орлы. Гнездились и отдыхали перелетные птицы.
Все это — от трав, каждую весну собиравших «урожай солнца», до огромных медведей, шедших вслед за бизонами, — было сплетено в крепкий жгут жизни. Одно зависело от другого. И все, умирая, отдавало земле свое тепло. Зола пожаров и мертвые травы, помет и кости бизонов — все тут копилось веками. Огромной кладовой солнца были эти равнины. Лучший на Земле черноземный пласт накоплен был именно здесь.
Сначала редкие фермы, с выбором лучших угодий, замаячили в прериях. Но год за годом распашка — акр за акром, и край у Великих равнин показался. Принцип «бери, сколько вспашешь» пришлось забывать. Землю стали «столбить» нарасхват, подобно тому как в это же время на Западе «столбили» золотоносные участки.
(«Когда бизонов было много»)
Последней шумной драматической и отчасти комической страницей заселения прерий была знаменитая оклахомская «земельная лихорадка». В городе Оклахома мы без труда нашли памятник этой поре. Между небоскребами на постаменте — фигуры из бронзы: усталая лошадь, на лошади — мальчик, отец мальчика забивает колышек в землю. Памятник поставлен недавно на деньги разбогатевшего тут патриота.
Последний дележ оклахомских земель происходил весной 1889 года. До этого южная прерия была убежищем для индейцев, оттесненных и попросту согнанных сюда из восточной лесистой Америки. «Лесным индейцам» тут, на открытой равнине, надо думать, жилось неуютно. Но пришел час, их прогнали и с этой земли дальше, на запад, в пустыни. А тут, в Оклахоме, прерию размежевали под плуг.
В это время уже не надо было искать хлебопашца. Охотников сесть на землю было достаточно. На месте нынешних городских небоскребов они стояли шумным нетерпеливым войском — палатки, повозки, котлы с варевом над кострами — и ждали сигнала. 22 апреля в полдень грянула пушка. В клубах пыли, с криками, с гиканьем десять тысяч будущих фермеров, обгоняя на повозках друг друга, ринулись межевать целину. Сразу же обнаружилось жульничество — кое-кто забил свои колышки ночью, не дожидаясь сигнала пушки.
Прерия стала житницей США, «хлебной корзиной», лучшим сельскохозяйственным районом. Кроме «пшеничного пояса» есть тут также и кукурузный район (штаты Миссури, Айова, южные части Дакоты и Миннесоты).
На юге, в Техасе и Оклахоме, хорошо растет хлопок. В местах очень сухих и там, где земли начинают холмиться, переходя в лесостепь, считают выгодным пасти скот. Однако и тут без плуга не обошлось — землю подняли, чтобы посеять травы. Словом, сердцевина Америки была распахана, распахана скоро, сноровисто, с уверенностью: «Все правильно». Возмездие под названием «пыльные бури» пришло в 30-х годах нашего века. Ветры, для которых на Великих равнинах нет даже маленького препятствия, раньше гоняли по прерии только пожары, не трогая задерненную почву. Теперь игрушкой ветра стал плодородный пласт. Черные тучи земли были подняты в воздух. Засыпая постройки, дороги и пастбища, черные тучи неслись на восток и достигли Нью-Йорка. Это было, возможно, самое крупное бедствие за всю историю США.
В северо-западном углу Небраски, закусывая в дорожном кафе, мы перекинулись словом с пожилым человеком, жителем этих мест.
— О, как же не помнить! Я тогда бросил ферму в Канзасе. Страшное время. Думали, все, конец. Положение на равнинах удалось спасти энергичными мерами. Три из них главные: посадка лесных полос, устройство искусственных водоемов, консервация пашни! Иначе говоря, было признано: не все, не сплошь, не везде можно пахать. Незыблемость этих законов, мы теперь знаем, подтверждена.
Обжегшись на молоке, американцы четыре десятка лет дули на воду. Двадцать четыре миллиона гектаров земли держали в залежи. Объясняется это, правда, еще и избыточным урожаем с пахотных площадей. Но экономические трудности последних лет, а также растущий спрос на пшеницу на мировом рынке побудили пахать «от межи до межи». «Пыльный котел» 30-х годов, разумеется, многими не забыт. Но люди так уж устроены: они снова селятся у вулкана по мере того, как извержение забывается. Два дня дороги по северной части равнины, по штату Южная Дакота и по Небраске. Тут мы впервые узнали, что в Америке есть тишина и безлюдье.
У штата Южная Дакота на равнинах особое положение. Земли начинают холмиться, появляются островки еловых и сосновых лесов. Земли для пашни тут оказались малопригодными. И хотя Дакота выглядит, конечно, иначе, чем сто лет назад, все же именно здесь можно почувствовать некую первозданность земли.
Далеко видно всадника — гонит бурое стадо коров. Глаз невольно следит за этим плавным движением по равнине, очень похожим на цветную рекламу сигарет «Мальборо». Вот всадник для завершения сходства собрался, кажется, закурить. Нет. Не покидая седла, всадник выстрелил из ружья — белый дымок, а потом сухой отрывистый треск. Становимся на обочине передохнуть и узнать заодно: кого пугнул от стада пастух.
Минут через десять с полсотни коров и всадник уже близко от дороги. Машем ему. Подъехал. Подтянутый, загорелый, но для рекламы «Мальборо» явно не подходящий: минимум на четверть индеец, бельмо на глазу, и вообще вид совсем не героический. В седле держится, однако, очень уверенно. Взгляд вопросительно-настороженный.
— Извините, просто дорожное любопытство. По кому стреляли?
Парень с видимым облегчением улыбается.
— Койот. А я подумал, зовете — значит, стряслось что-нибудь.
— Нет, попугал. Днем этот зверь осторожен.
Парень помедлил с ответом.
Встречный вопрос обнаружил какой-то наш промах. Видимо, полагалось знать, что у этого парня своего стада быть не могло.
— Я просто работник. Хозяин сюда приезжает раз в год. Вместе клеймим коров.
Два-три вопроса о дороге и о погоде, взаимное «извините» — и вот уже всадник и красная лошадь на серебристо-зеленой равнине опять превратились в романтический образ для покупателей сигарет. О больших миграциях по равнинам дорога в Южной Дакоте напомнила нам не однажды. Подобно тому как на востоке Америки напоказ держат старые пушки, крепости и постройки, тут, на равнинах, главный предмет старины — повозка. В маленьких городах и местечках, у перекрестков дороги, у закусочных и мотелей, у магазинов и даже бензоколонок непременно видишь воловью повозку.
Перекусив у дороги, американцы с удовольствием сажают на повозки детишек, да и взрослые на минуту-другую не прочь поменять место в автомобиле на сиденье под березентом. Называется это: «ощутить свои корни».
Но дорожный спрос на историю удовлетворяется не только показом транспорта пионеров. В музейчиках у шоссе можно увидеть, как в те, не столь уж далекие, времена одевались, в какой посуде и что подавалось на стол, что курили, из чего стреляли, чем землю пахали.
Заглянув в один очаг старины, в остальные можно и не заглядывать. И все-таки, подъезжая к Миссури, мы уступили призывам желтых щитов: «Большой музей Дикого Запада. Загляните!» Музей держит сокровища в двух деревянных ангарчиках за городом Чемберленом, на восточном берегу Миссури.
У входа в музей нас встретил хозяин в ковбойской шляпе, в сапогах с высокими каблуками, с ковбойским ремнем и ковбойской улыбкой. Очки добавляли этой фигуре нечто и от учености. Страдал хозяин дефектами зрения, или, быть может, облик встречавшего был «спроектирован»? (Такое в Америке — дело нередкое.)
В музее «учености», впрочем, не наблюдалось. Все та же кунсткамера. На видном месте стояла скульптура свирепого вида индейца, стояло чучело зебры, старый протез ноги из липовой древесины. Но было видно: собиралась коллекция рукой заботливой и дотошной.
Доллар за вход мы уплатили кассиру, мальчику лет двенадцати с испитым, желтым, как воск, лицом, с не по возрасту грустным взглядом. Ковбойская шляпа только подчеркивала его болезненность.
— Сюда, джентльмены, — махнул он на дверь, — тут начало осмотра.
Пеструю ярмарку обычных, но вызывающих сегодня любопытство вещей мысленно можно было разложить по «полкам времени». Вот старый щербатый котел; шомпольное ружье; огромный, с тарелку, компас в медной оправе; подковы и стремена; клейма для лошадей и коров в виде сердечек, восьмерок, треугольников и кружочков; видавшие виды седла; лассо; воловье ярмо; капкан, шкура медведя; натуральная трубка индейца и веревка, на которой вешали осужденных; примитивный плужок. Это начало — эпоха повозок, костров, смелых охотников, непокоренных индейцев и первых борозд на равнине. А вот предметы уже пустившей тут корни жизни. Чугунная «буржуйка», колючая проволока, звезда шерифа, наручники, шестизарядный кольт, портрет знаменитого в этих краях бандита, старинный утюг, мясорубка, похожая на сундук, фотокамера, бормашина, манекен телефонистки, сам аппарат — дедушка нынешних телефонов. Вернувшись под крышу уточнить какую-то запись, мы вдруг услышали за спиной робкий голос кассира.
— Простите, джентльмены, вы, наверное, не американцы.
Узнав, в чем дело, мальчик пошел вместе с нами, и только теперь мы поняли: это вовсе не мальчик, а человек лет восемнадцати — двадцати, но которому суждено маленьким и остаться.
— У меня щитовидка, — привычно, чтобы все сразу поставить на место, сказал он и с жадным любопытством стал расспрашивать о нашей поездке.
— А что сейчас, вот в это время, у вас в России?
— Тоже весна, так же тепло.
— А зимой в Москве холодно?
— Примерно так же, как тут, в Дакоте.
— Да, у нас зимы очень холодные. Я вот мечтаю побывать во Флориде.
«Мальчика» звали Грей Олсон. Выяснилось, что хозяин музея не тот человек в очках и ковбойской одежде, а он, Грей Олсон. Мать с отцом (фермеры Джин и Дин Олсоны) собрали все это для него, младшего сына. А престарелый «ковбой» у входа был всего лишь служителем, точнее, «дядькой», опекавшим этот ковчег старины и его пожизненного владельца. «Дядька» (Джон Питерсон), заметив, что мы разговариваем, подошел, приветливо поздоровался.
— Из Советского Союза? О, прекрасная идея побывать тут у нас, на равнинах!
Своего подопечного он дружески обхватил за плечи:
Когда Грей отошел, «дядька» прикрыл глаза, грустно покачал головой:
— Такая судьба. Это все мать для него собрала.
У входа в музей мальчишки, визжа от восторга, кормили печеньем большого вола. Взрослые снимали друг друга на фоне повозок. С грустной улыбкой глядел хозяин музея, вышедший вместе с «дядькой» нас проводить.
В машине мы говорили о его матери. Можно представить, сколько бессонных ночей было у этой крестьянки, хорошо понимавшей: здешняя жизнь ласкова только к богатым, удачливым и здоровым. Что придумать для сына? Наверное, она благодарит всех богов за счастливую мысль об этом музее. Собранная по окрестным фермам и свезенная в одно место ржавая, пыльная рухлядь для нее, конечно, дороже Лувра и Эрмитажа. Да и знает ли мать, что есть где-то Лувр? Олсоны — фермеры. А фермер. Что видит фермер, кроме своей полоски земли?
В заключение экскурса в старину стоит сказать: многих американцев одолевает романтический зуд «бросить все и по путям предков пройти равнину на повозке в одну лошадиную силу» (буквальная запись в беседе с одним из романтиков). Однако равнины пересекают не иначе как сидя в автомобиле. И все же, подобно тому как в океан время от времени пускаются на плотах, тут, на великих просторах суши, появляются чудаки на повозках. О них, разумеется, пишут в газетах, их видят по телевидению. Молва об одном из них, Оливере Расселе, на крыльях журнала «Америка» залетела и на пространства Евразии. С больших снимков глядели две лошади и шесть человек, сидевших в повозке под полотняным верхом — сам Оливер, его жена Джин и четверо симпатичных босоногих мальцов. Сообщалось, что строительный рабочий из штата Огайо семь лет собирался, обсуждая поездку с друзьями, и наконец за тысячу долларов соорудил фургон, приобрел лошадей. И поехал. «Щадя лошадей, Оливер проезжает в день не более 30 километров. Когда надо их подковать, он превращается в кузнеца». Рассказ в журнале, как тому полагается быть, подернут розовым цветом рекламного счастья. Где-то на полпути Оливер будто бы заявил журналисту: «Это замечательная поездка. Всю свою жизнь я не чувствовал себя таким свободным, как сейчас». «Пионер XX века» собирается распрячь лошадей на побережье Тихого океана и сделаться фермером в Орегоне.
Наша дорога проходила по местам, где ехал Оливер. Полагая, что человек этот действительно интересный и может рассказать что-нибудь более существенное, чем приведенные журналом фразы, мы навели справки: добрался ли Рассел Оливер до океана, и нельзя ли связаться с ним хотя бы по почте? Никто, однако, не знал, как закончилась шумная одиссея. (Америка скоро забывает сенсации.) Но в газете «Вашингтон пост» мы отыскали заметку под заголовком «Крытый фургон — незваный гость».
В конце пути, проехав за восемьдесят один день две тысячи восемьсот километров, Рассел Оливер рассказал журналисту столичной газеты: «Мы измучены и в отчаянии. Были хорошие встречи с людьми. Но постепенно мы стали встречать равнодушие и враждебность. Корма для лошадей осталось на два дня. Пошел добыть — передо мной захлопнули дверь. В местечке, где собирались заночевать, нам отказали: «Езжайте дальше». Я ведь без денег. Хотел устроиться на работу, но мне отвечают: «Катись!» Нас принимают за хиппи и за бродяг. Почему? Волосы у меня не длиннее, чем у других, со мной жена и четверо ребятишек. Скорее всего лошадей продадим, а фургон сожжем. Была мечта. Теперь ее нет».
Сразу же после столбика «Штат Небраска» шоссе пошло под уклон. Сзади, из штата Дакота, наползала сизовато-черная туча. Зловещей, оседающей книзу скобкой она по наклонной горке опускалась на степь. Пристегнувшись ремнями, мы выжали из машины все, что в нее заложили конструкторы. Но туча не отставала. Ярко-красный разлив заката, светивший нам в ветровое стекло, окрасил наседавшее сзади чудище в зловещий сизовато-пурпурный цвет. Казалось, там, сзади, кинь сверху камень — и все прорвется, обрушится на притихшую землю.
Тучу мы обманули. Мы резко свернули. И шоссе № 20 понесло нас прямо на запад, к исчезающей на глазах полоске зари. А туча чиркнула пузом о землю в стороне, в темноте, слева. Отблески молний. Гром. Треск в приемнике, рвущийся на части какой-то легкомысленно-нежный мотивчик.
В мотеле на краю крошечного городка было душно. Мы настежь открыли окна и двери. На свет полетели мохнатые бабочки. Пришел на свет открытых дверей и хозяин в нижней, небесного цвета, рубахе, в подтяжках.
Мы были единственными постояльцами двенадцатиместного мотеля. Хозяин жил бобылем и рад был случаю перекинуться словом. Узнав, как мы бежали от тучи, он понимающе улыбнулся.
— Я сам бывал в таких переделках. Сейчас еще рано, а вот в июне — июле бывает такое, буду рассказывать — не поверите. Стакан видите? Так вот, градины такого размера я видел сам. Железные крыши дырявило, как бумагу. А однажды читал, будто в Канзасе падали градины по три фунта.
Старожил Небраски если и привирал, то очень немного. Великие равнины — место знаменитых в Америке степных ураганов. Известные всем торнадо — гигантские вихри, способные, как пушинку, поднять повозку, корову, даже дом вместе с хозяином, способные, как былинку, согнуть стальные мачты электролиний, с корнем выдернуть дерево, осушить речку, проносятся именно тут, на Великих равнинах.
Уже проезжая на юге равнины, в Оклахоме, мы поняли: дакотская туча, от которой удалось улизнуть, была всего лишь началом летних равнинных ливней и ураганов. 9 июня газеты США сообщили о бедствии в городке Рапид-Сити. (Он остался северо-западнее нашей дороги.) Сообщалось: «Город снесен ураганом и ливнем. Число жертв пока неизвестно, но, как видно, их более сотни».
Несколько дней главной новостью телевидения и газет были новости из Дакоты. Уже через день стало ясно: погибло пятьсот человек. Но цифра росла. «Людей находят мертвыми в автомобилях, в завалах глины и на деревьях. Мертвых ищут с собаками. Семьсот домов совсем перестали существовать. Тысяча семьсот разрушены очень сильно».
15 июня мы смотрели по телевидению драматический фильм, заснятый в Дакоте. «Погибло тысяча сто человек!» — сообщил диктор.
Таковы эти тихие с виду равнины, лежащие в самом центре Америки, между Миссисипи и барьером Скалистых гор, между лесами на севере и лесостепью на юге, в Техасе.