В какой главе третий сон веры павловны
Краткое содержание снов Веры Павловны: первый, второй, третий, четвертый сон | Роман «Что делать?»
Краткое содержание снов Веры Павловны: первый, второй, третий и четвертый сон
Первый сон Верочки – краткое содержание
Верочка видит сон, в котором она заперта в подвале и парализована, «разбита параличом». Какой-то голос говорит Вере, что сейчас коснется ее руки и она выздоровеет. Действительно, Вера тут же выздоравливает, выбегает в поле, где резвится и радуется свободе.
Вдруг к Вере приближается незнакомка. У незнакомки все время меняется внешность: то она выглядит как француженка, то как русская, то как англичанка, то она грустна, то весела. Незнакомка говорит Вере, что она «невеста ее жениха», что у нее много разных имен, но ее настоящее имя – «любовь к людям». (Позже эта незнакомка появится в других снах Веры под именем «невеста своих женихов, сестра своих сестер».)
Вера видит во сне, как по полю ходят ее муж Дмитрий Лопухов и друг семьи Алексей Петрович Мерцалов. Они обсуждают грязь на полях. По словам Лопухова, есть грязь чистая и грязь гнилая. Чистая грязь образуется на поляне, где есть сток воды и где нет гнилости. Там, где нет стока воды и есть гнилость, образуется гнилая грязь. На такой почве растения вырастут нездоровыми. Мерцалов согласен с Лопуховым. Он говорит, что отсутствие движения есть отсутствие труда и что без движения заводится та самая гнилая грязь, гнилая почва.
Затем Мерцалов предлагает всем исповедаться друг перед другом. Он рассказывает историю своей семьи. Затем появляется Серж и говорит о своих богатых родителях. Мерцалов отвечает Сержу, что тот ни к чему не пригоден в жизни, потому что вырос в роскоши и безделье, то есть вырос на гнилой почве. Серж признает, что годится на то, чтобы проводить время со своей содержанкой Жюли и оплачивать ее вечеринки.
В какой главе третий сон веры павловны
XIX
Третий сон Веры Павловны
И снится Вере Павловне сон.
После чаю, поболтавши с миленьким, пришла она в свою комнату и прилегла, — не спать, спать еще рано, куда же, только еще половина девятого, нет, она еще не раздевалась, — а только так, легла читать. Вот она и читает на своей кроватке, только книга опускается от глаз, и думается Вере Павловне: «Что это в последнее время стало мне несколько скучно иногда? или это не скучно, а так? да, это не скучно, а только я вспомнила, что ныне я хотела ехать в оперу, да этот Кирсанов, такой невнимательный, поздно поехал за билетом: будто не знает, что когда поет Бозио, то нельзя в одиннадцать часов достать билетов в два рубля. Конечно, его нельзя винить: ведь он до пяти часов работал, наверное до пяти, хоть и не признался. а все-таки он виноват. Нет, вперед лучше буду просить миленького брать билеты и в оперу ездить буду с миленьким: миленький никогда этого не сделает, чтоб я осталась без билета, а ездить со мною он всегда будет рад, ведь он у меня такой милый, мой миленький. А через этого Кирсанова пропустила „Травиату“ — это ужасно! я бы каждый вечер была в опере, если бы каждый вечер была опера — какая-нибудь, хоть бы сама по себе плохая, с главною ролью Бозио. Если б у меня был такой голос, как у Бозио, я, кажется, целый день пела бы. А если бы познакомиться с нею? Как бы это сделать? Этот артиллерист хорош с Тамберликом, нельзя ли через него? Нет, нельзя. Да и какая смешная мысль! Зачем знакомиться с Бозио? разве она станет петь для меня? Ведь она должна беречь свой голос.
А когда ж это Бозио успела выучиться по-русски? И как чисто она произносит. Но какие же смешные слова, и откуда она выкопала такие пошлые стишки? да она, должно быть, училась по той же грамматике, по которой я: там они приведены в пример для расстановки знаков препинания; как это глупо, приводить в грамматике такие стихи, и хоть бы стихи-то были не так пошлы; но нечего думать о стихах, надобно слушать, как она поет:
Час наслажденья
Лови, лови;
Младые лета
Отдай любви.
Какие смешные слова: и „младые“ и „лета“ с неверным удареньем! Но какой голос и какое чувство у ней! Да, у ней голос стал гораздо лучше прежнего, несравненно лучше, удивительно! как же это он мог стать так много лучше? Да, вот я не знала, как с нею познакомиться, а она сама приехала ко мне с визитом. Как это она узнала мое желанье?»
— Да ведь ты давно зовешь меня, — говорит Бозио, и говорит по-русски.
— Я тебя звала, Бозио? Да как же я могла звать тебя, когда я с тобою незнакома? Но я очень, очень рада видеть тебя.
Вера Павловна раскрывает полог, чтобы подать руку Бозио, но певица хохочет, да ведь это не Бозио, а скорее де Мерик в роли цыганки в «Риголетто», но только веселость хохота де Мерик, а голос Бозио, и отбегает, и прячется за пологом; как досадно, этот полог прячет ее, и ведь прежде его не было, откуда он взялся.
— Знаешь, зачем я к тебе приехала? — и хохочет, будто де Мерик, но только Бозио.
— Да кто ж ты? Ведь ты не де Мерик?
— Узнаешь скоро; а теперь нам надобно заняться тем, зачем я к тебе пришла. Я хочу читать с тобою твой дневник.
— У меня нет никакого дневника, я никогда не вела его.
— А посмотри, что ж это лежит на столике?
Вера Павловна смотрит: на столике у кроватки лежит тетрадь с надписью: «Дневник В. Л.». Откуда взялась эта тетрадь? Вера Павловна берет ее, раскрывает — тетрадь писана ее рукою; когда же?
— Читай последнюю страницу, — говорит Бозио.
Вера Павловна читает: «Опять мне часто приходится сидеть одной по целым вечерам. Но это ничего: я так привыкла».
— Только? — говорит Бозио.
— Нет, ты не все читаешь.
— Здесь больше ничего не написано.
— Меня не обманешь, — говорит гостья, — а это что? — Из-за полога протягивается рука. Как хороша эта рука! нет, эта дивная рука не Бозио, и как же эта рука протягивается сквозь полог, не раскрывая полога?
Рука новой гостьи дотрогивается до страницы; под рукою выступают новые строки, которых не было прежде. «Читай», — говорит гостья. У Веры Павловны сжимается сердце, она еще не смотрела на эти строки, не знает, что тут написано; но у ней сжимается сердце. Она не хочет читать новых строк.
— Читай, — повторяет гостья.
Вера Павловна читает: «Нет, одной теперь скучно. Это прежде не было скучно. Отчего же это прежде не было скучно одной и отчего теперь скучно?»
— Переверни страницу назад, — говорит гостья.
Вера Павловна перевертывает страницу. «Лето нынешнего года». Кто же так пишет дневники? — думается Вере Павловне. — Надобно было написать: 1855, июнь или июль, и выставить число, а тут: лето нынешнего года; кто же так пишет в дневниках? «Лето нынешнего года. Мы едем, по обыкновению, за город, на острова; а в нынешний раз с нами едет миленький; как это приятно мне». Ах, так это август, — какое число? пятнадцатое или двенадцатое? да, да, около пятнадцатого, это про ту поездку, после которой мой бедный миленький сделался болен, — думает Вера Павловна.
— Нет, ты не все читаешь. А это что? — говорит гостья, и опять сквозь нераскрывающийся полог является дивная рука, опять касается страницы, и опять выступают на странице новые слова, и опять против воли читает Вера Павловна новые слова: «Зачем мой миленький не провожает нас чаще?»
— Переверни еще страницу, — говорит гостья.
«У моего миленького так много занятий, и все для меня, для меня он работает, мой миленький. Вот и ответ», — с радостью думает Вера Павловна.
— Переверни опять страницу.
«Какие честные, благородные люди эти студенты, и как они уважают моего миленького. И мне с ними весело: я с ними, как с братьями, без всякой церемонии».
— Нет, читай дальше. — И опять является рука, касается страницы, опять выступают новые строки, опять против воли читает Вера Павловна новые строки:
«16 августа», — то есть на другой день после прогулки на острова, ведь она была именно пятнадцатого, — думает Вера Павловна: «Миленький все время гулянья говорил с этим Рахметовым, или, как они в шутку зовут его, ригористом, и с другими его товарищами. Подле меня едва ли провел он четверть часа», — неправда, больше полчаса, я думаю, да, больше полчаса, я уверена, — думает Вера Павловна: «кроме того времени, которое мы сидели рядом в лодке. 17 августа. Вчера весь вечер просидели у нас студенты», — да, это накануне того дня, как миленький занемог, — «миленький весь вечер говорил с ними. Зачем он отдает им так много времени, так мало мне? Ведь не все же время он работает, он и сам говорит, что далеко не все время, что без отдыха невозможно работать, что он много отдыхает, думает о чем-нибудь только для отдыха, зачем же он думает один, зачем не со мною?»
— Переверни еще лист.
«Июль нынешнего года, и всякий месяц нынешнего года до болезни миленького, да и в прошлом году то же, и прежде то же. Пять дней тому назад были у нас студенты; вчера тоже. Я с ними много шалила, так весело было. Завтра или послезавтра будут опять, опять будет очень весело».
— Нет, читай дальше. — Опять является рука, касается страницы, опять выступают под рукою новые строки, опять против воли читает их Вера Павловна.
«С начала нынешнего года, особенно с конца весны. Да это прежде было мне весело с этими студентами, весело, и только. А теперь часто думается: это ребяческие игры, мне долго будут они забавны; вероятно, когда я буду и старуха, когда самой будет уже не по летам играть, я буду любоваться на игры молодежи, напоминающие детство. Но ведь я и теперь смотрю на этих студентов как на младших братьев, и я не всегда бы хотела превращаться непременно в Верочку, когда хочу отдыха от серьезных мыслей и труда. Ведь я уж Вера Павловна; веселиться, как Верочка, приятно по временам, но не всегда же. Вера Павловна иногда хочет такого веселья, при котором бы оставаться Верою Павловною. Это веселье с ровными по жизни».
— Переверни еще несколько страниц назад.
«Я на днях открываю швейную и отправилась к Жюли просить заказов. Миленький заехал к ней за мной. Она оставила нас завтракать, велела подать шампанского, заставила меня выпить два стакана. Мы с нею начали петь, бегать, кричать, бороться. Так было весело. Миленький смотрел и смеялся».
— Будто только? — говорит гостья, и опять под рукою гостьи выступают новые слова, и опять против воли читает их Вера Павловна:
«Миленький только смотрел и смеялся. Почему ж бы ему не пошалить с нами? Ведь это было бы еще веселее. Разве это было неловко или разве он этого не сумел бы — принять участие в нашей игре? Нет, нисколько не неловко, и он сумел бы. Но у него такой характер. Он только не мешает, он одобряет, радуется — и только».
— Переверни одну страницу вперед.
«Нынче мы с миленьким были в первый раз после моего замужества у моих родных. Мне было так тяжело видеть ту жизнь, которая давила, душила меня до замужества. Миленький мой! от какой отвратительной жизни он меня избавил! Ночью мне приснился страшный сон: будто маменька упрекает меня в неблагодарности и говорит правду, но такую ужасную правду, что я начала стонать. Миленький услышал этот стон и вошел в мою комнату, а я уж пела (все во сне), потому что пришла моя любимая красавица и утешила меня. Миленький был моею горничною. Так было стыдно. Но он такой скромный, только поцеловал мое плечо».
— Будто только написано? меня не обманешь, читай. — Опять под рукою гостьи выступают новые слова, и Вера Павловна против воли читает их:
«А ведь это даже как будто обидно».
— Переверни несколько страниц назад.
«Ныне я ждала своего друга Д. на бульваре, подле Нового моста: там живет дама, у которой я думала быть гувернанткою. Но она не согласилась. Мы с Д. вернулись домой очень унылые. Я в своей комнате перед обедом все думала, что лучше умереть, чем жить, как я живу теперь, и вдруг, за обедом, Д. говорит: „Вера Павловна, пьем за здоровье моей невесты и вашего жениха“. Я едва могла удержаться, чтобы не заплакать тут же при всех от радости такого неожиданного избавления. После обеда мы долго говорили с Д. о том, как мы будем жить. Как я его люблю: он выводит меня из подвала».
— Смотри. — Опять под рукою гостьи выступают новые строки.
— Я не хочу читать, — в страхе говорит Вера Павловна; она еще не разобрала, что написано на этих новых строках, но ей уже страшно.
— Не можешь не читать, когда я велю: читай!
«Так неужели же я люблю его за то, что он выводит меня из подвала? не самого его, а свое избавление из подвала?»
— Переверни еще назад, читай самую первую страницу.
«В день моего рождения, сегодня, я в первый раз говорила с Д. и полюбила его. Я еще ни от кого не слышала таких благородных, утешительных слов. Как он сочувствует всему, что требует сочувствия, хочет помогать всему, что требует помощи; как он уверен, что счастье для людей возможно, что оно должно быть, что злоба и горе не вечно, что быстро идет к нам новая, светлая жизнь. Как у меня радостно расширялось сердце, когда я слышала эти уверения от человека ученого, серьезного: ведь ими подтверждались мои мысли. Как добр он был, когда говорил о нас, бедных женщинах. Каждая женщина полюбит такого человека. Как он умен, как он благороден, как он добр!»
— Хорошо. Переверни опять на последнюю страницу.
— Но эту страницу я уж прочла.
— Нет, это еще не последняя. Переверни еще лист.
— Но на этом листе ничего нет.
— Читай же! Видишь, как много на нем написано. — И опять от прикосновения руки гостьи выступили строки, которых не было.
Сердце Веры Павловны холодеет.
— Я не хочу читать, я не могу читать.
— Так я тебе прочту, что у тебя написано. — Слушай:
«Он человек благородный, он мой избавитель. Но благородством внушается уважение, доверие, готовность действовать заодно, дружба; избавитель награждается признательностию, преданностию. Только. У него натура, быть может, более пылкая, чем у меня. Когда кипит кровь, ласки его жгучи. Но есть другая потребность, потребность тихой, долгой ласки, потребность сладко дремать в нежном чувстве. Знает ли он ее? Сходны ли наши натуры, наши потребности? Он готов умереть для меня — и я для него. Но довольно ли этого? Мыслями ли обо мне живет он? Мыслями ли о нем живу я? Люблю ли я его такою любовью, какая нужна мне? Прежде я не знала этой потребности тихого, нежного чувства — нет, мое чувство к нему не. »
— Я не хочу слышать больше! — Вера Павловна с негодованием отбрасывает дневник. — Гадкая! злая! зачем ты здесь! Я не звала тебя, уйди!
Гостья смеется тихим, добрым смехом.
— Да, ты не любишь его; эти слова написаны твоею рукою.
Вера Павловна просыпается с этим восклицанием, и быстрее, чем сознала она, что видела только сон и что она проснулась, она уже вскочила, она бежит.
— Мой милый, обними меня, защити меня! Мне снился страшный сон! — Она жмется к мужу. — Мой милый, ласкай меня, будь нежен со мною, защити меня!
— Верочка, что с тобою? — Муж обнимает ее. — Ты вся дрожишь. — Муж целует ее. — У тебя на щеках слезы, у тебя холодный пот на лбу. Ты босая бежала по холодному полу, моя милая; я целую твои ножки, чтобы согреть их.
— Да, ласкай меня, спаси меня! мне снился гадкий сон, мне снилось, что я не люблю тебя.
— Милая моя, кого же ты любишь, как не меня? Нет, это пустой, смешной сон!
— Да, я люблю тебя, только ласкай меня, целуй меня, — я тебя люблю, я тебя хочу любить.
Она крепко обнимает мужа, вся жмется к нему и, успокоенная его ласками, тихо засыпает, целуя его.
И снится Вере Павловне сон:
Час наслажденья
Лови, лови;
Младые лета
Отдай любви.
«Какие смешные слова: и «младые» и «лета» с неверным удареньем <95>! Но какой голос, и какое чувство у ней! Да, у ней голос стал гораздо лучше прежнего, несравненно лучше, удивительно! Как же это он мог стать так много лучше? Да, вот я не знала, как с нею познакомиться, а она сама приехала ко мне с визитом. Как это она узнала мое желанье?
— Я тебя звала, Бозио? Да как же я могла звать тебя, когда я с тобою незнакома? Но я очень, очень рада видеть тебя.
Вера Павловна раскрывает полог, чтобы подать руку Бозио, но певица хохочет, да ведь это не Бозио, а скорее де-Мерик <96>в роли цыганки в «Риголетто», но только веселость хохота де-Мерик, а голос Бозио, и отбегает, и прячется за пологом; как досадно, этот полог прячет ее, и ведь прежде его не было, откуда он взялся.
— Да кто ж ты? Ведь ты не де-Мерик?
— У меня нет никакого дневника, я никогда не вела его.
— А посмотри, что ж это лежит на столике?
Вера Павловна читает: «Опять мне часто приходится сидеть одной по целым вечерам. Но это ничего: я так привыкла».
— Здесь больше ничего не написано.
Рука новой гостьи дотрогивается до страницы; под рукою выступают новые строки, которых не было прежде. «Читай», говорит гостья. У Веры Павловны сжимается сердце, она еще не смотрела на эти строки, не знает, что тут написано; но у ней сжимается сердце. Она не хочет читать новых строк.
Вера Павловна читает: «нет, одной теперь скучно. Это прежде не было скучно. Отчего же это прежде не было скучно одной, и отчего теперь скучно?»
«У моего миленького так много занятий, и все для меня, для меня он работает, мой миленький». Вот и ответ, с радостью думает Вера Павловна.
— Переверни опять страницу.
«Какие честные, благородные люди эти студенты, и как они уважают моего миленького. И мне с ними весело: я с ними, как с братьями, без всякой церемонии».
«16 августа», то есть, на другой день после прогулки на острова, ведь она была именно 15-го, думает Вера Павловна: «миленький все время гулянья говорил с этим Рахметовым, или, как они в шутку зовут его, ригористом, и с другими его товарищами. Подле меня едва ли провел он четверть часа», неправда, больше полчаса, я думаю, да, больше полчаса, я уверена, думает Вера Павловна: «кроме того времени, которое мы сидели рядом в лодке. 17 августа. Вчера весь вечер просидели у нас студенты»; да, это накануне того дня, как миленький занемог, «миленький весь вечер говорил с ними. Зачем он отдает им так много времени, так мало мне? Ведь не все же время он работает, он и сам говорит, что далеко не все время, что без отдыха невозможно работать, что он много отдыхает, думает о чем-нибудь только для отдыха, зачем же он думает один, зачем не со мною?»
— Переверни еще лист.
«Июль нынешнего года, и всякий месяц нынешнего года до болезни миленького, да и в прошлом году то же, и прежде то же. Пять дней тому назад были у нас студенты; вчера то же. Я с ними много шалила, так весело было. Завтра или послезавтра будут опять, опять будет очень весело».
«С начала нынешнего года, особенно с конца весны. Да это прежде было мне весело с этими студентами, весело, и только. А теперь часто думается: это ребяческие игры, мне долго будут они забавны, вероятно, когда я буду и старуха, когда самой будет уже не по летам играть, я буду любоваться на игры молодежи, напоминающие детство. Но ведь я и теперь смотрю на этих студентов, как на младших братьев, и я не всегда бы хотела превращаться непременно в Верочку, когда хочу отдыха от серьезных мыслей и труда. Ведь я уж Вера Павловна; веселиться, как Верочка, приятно по временам, но не всегда же. Вера Павловна иногда хочет такого веселья, при котором бы оставаться Верою Павловною. Это веселье с ровными по жизни».
— Переверни еще несколько страниц назад.
«Я на днях открываю швейную и отправилась к Жюли просить заказов. Миленький заехал к ней за мной. Она оставила нас завтракать, велела подать шампанского, заставила меня выпить два стакана. Мы с нею начали петь, бегать, кричать, бороться. Так было весело. Миленький смотрел и смеялся».
— Переверни одну страницу вперед.
«Нынче мы с миленьким были в первый раз после моего замужества у моих родных. Мне было так тяжело видеть ту жизнь, которая давила, душила меня до замужества. Миленький мой! От такой отвратительной жизни он меня избавил! Ночью мне приснился страшный сон: будто маменька упрекает меня в неблагодарности и говорит правду, но такую ужасную правду, что я начала стонать. Миленький услышал этот стон и вошел в мою комнату, а я уже пела (все во сне), потому что пришла моя любимая красавица и утешила меня. Миленький был моею горничною. Так было стыдно. Но он такой скромный, только поцеловал мое плечо».
«А ведь это даже как будто обидно».
— Переверни несколько страниц назад.
«Ныне я ждала своего друга Д. на бульваре, подле Нового моста: <97>там живет дама, у которой я думала быть гувернанткою. Но она не согласилась. Мы с Д. вернулись домой очень унылые. Я в своей комнате перед обедом все думала, что лучше умереть, чем жить, как я живу теперь, и вдруг, за обедом, Д. говорит: «Вера Павловна, пьем за здоровье моей невесты и вашего жениха». Я едва могла удержаться, чтобы не заплакать тут же при всех, от радости такого неожиданного избавления. После обеда мы долго говорили с Д. о том, как мы будем жить. Как я его люблю: он выводит меня из подвала».
— Не можешь не читать, когда я велю: читай!
Вера Павловна читает:
«Так неужели же я люблю его за то, что он выводит меня из подвала? не самого его, а свое избавление из подвала?»
— Переверни еще назад, читай самую первую страницу.
— Хорошо. Переверни опять на последнюю страницу.
— Но эту страницу я уж прочла.
— Но на этом листе ничего нет.
Сердце Веры Павловны холодеет.
— Я не хочу читать, я не могу читать.
— Да, ты не любишь его; эти слова написаны твоею рукою.
Вера Павловна просыпается с этим восклицанием, и быстрее, чем сознала она, что видела только сон и что она проснулась, она уже вскочила, она бежит.
— Да, ласкай меня, спаси меня! мне снился гадкий сон, мне снилось, что я не люблю тебя.
— Милая моя, кого же ты любишь, как не меня? Нет, это пустой, смешной сон!
Она крепко обнимает мужа, вся жмется к нему и, успокоенная его ласками, тихо засыпает, целуя его.
«Что делать?» — краткое содержание и пересказ по главам романа Н. Г. Чернышевского
Краткие сведения о произведении
Сюжет романа составляет любовная история, но в нём отражены новые идеи того времени и есть намёки на грядущую революцию. Жанр произведения — роман-утопия.
Главные герои романа
Другие персонажи
Очень краткое содержание для читательского дневника
Начинается роман с информации о том, что некий человек застрелился ночью на Литейном мосту. Далее рассказывается, что Вера Павловна узнала о трагической гибели мужа. Затем идёт рассказ о её взрослении в родительском доме, о сватовстве офицера Сторешникова и том, что девушка предпочла его студенту Лопухову. Брак с ним позволил ей вырваться от опостылевших родителей. Лопуховы стали жить на съёмной квартире.
Через несколько месяцев Вера решила организовать швейную мастерскую по пошиву дамских платьев. Прибыль справедливо распределяли между работницами мастерской. Вскоре многие из них стали жить в одной большой квартире, так как это было выгодно. У них был строгий распорядок труда и отдыха, часто ходили в театр, устраивали загородные прогулки.
Веру Павловну полюбил друг её мужа Кирсанов. Он перестал из-за этого бывать у них, но болезнь друга заставила часто их посещать.
Через некоторое время Вера Павловна поняла, что она не любит мужа, а только признательна ему за то, что вырвал её из родительского дома. Вера Павловна влюбилась в Кирсанова. Чтобы дать ей свободу выбора, Лопухов решил «сойти со сцены» и совершил самоубийство (об этом — в начале романа). Вера Павловна вышла замуж за Кирсанова. Она хотела быть независимой и увлеклась медициной.
Вера Павловна открыла магазин мод. Кирсанов стал профессором, помог вылечиться Екатерине Полозовой. Её отец, Полозов, познакомился с торговым агентом из США Чарльзом Бьюмонтом. Американец скупил акции Полозова и женился на Екатерине.
Затем выяснилось, что Бьюмонт — это Лопухов. Он не застрелился, а уехал в Америку. Бьюмонты и Кирсановы стали жить по соседству, их связывала тесная дружба.
Краткий пересказ по главам (более подробный, чем краткое содержание)
I. Дурак
Утром в одной из петербургских гостиниц у станции Московской железной дороги слуга постучался к постояльцу, который накануне велел разбудить его в 8 часов. Постоялец не открывал. Вызвали полицию, взломали дверь и нашли на столе записку, в которой постоялец сообщал, что в гостиницу не возвратится, что его услышат от 2 до 3 часов ночи на Литейном мосту и что «подозрений ни на кого не иметь».
Полицейский понял, что это написал человек, застреливший себя ночью на мосту. Когда на звук выстрела прибежали люди, никого не было на том месте, где прозвучал выстрел. Понятно стало, что кто-то застрелился и упал в воду. Тело в воде не нашли. Стали гадать, может кто-то подурачился — выстрелил и убежал. Но большинство решило, что застрелился. Кто-то говорил, что это был пьяный, а кто-то, что просто дурак. Сошлись на том, что если не пошалил, а застрелился, всё равно дурак.
II. Первое следствие дурацкого дела
В это же утро молодая дама шила в комнате маленькой дачи. Служанка подала Вере Павловне письмо. Прочитав его, дама зарыдала. Вошёл молодой человек, Вера Павловна сказала ему прочесть письмо. Это было прощальное письмо самоубийцы. Он писал, что «сходит со сцены», так как смущал их спокойствие. Молодой человек хотел утешить Веру Павловну. Она была в истерике и говорила, что она одна виновата и что на ней его кровь. Через час, успокоившись, молодая женщина сообщила, что уедет из Петербурга, так как всё тут будет напоминать прошлое.
III. Предисловие
Глава 1. Жизнь Веры Павловны в родительском семействе
I – IX
Жила Вера Павловна в многоэтажном доме, хозяином которого был Михаил Иваныч Сторешников (но только по документам, а фактически хозяйкой была его мать).
Отец Веры Павловны, Павел Константиныч Розальский, был управляющим этим домом и кроме того служил в каком-то департаменте.
Мать её, Марья Алексевна, была властная женщина, мужа и детей, Верочку и Федю, держала в строгости. Отец и мать Веры Павловны давали деньги под залог.
Верочку мать воспитывала подзатыльниками и криками, но всё же заботилась о её образовании, отдала в учение в пансион, наняла учителя музыки. В 16 лет Верочка уже сама начала давать уроки в пансионе и в других местах.
Мать стала наряжать Верочку, так как её собрался сватать начальник отца. Но что-то долго он собирался это сделать, а тут подвернулся другой жених — хозяйкин сын, Михаил Иваныч. Своим приятелям он сказал, что Верочка его любовница, и это оскорбило девушку. Она не согласилась выйти за него замуж.
Глава 2. Первая любовь и законный брак
I – XI
Марья Алексевна наняла Феде учителя, медицинского студента Лопухова, который сначала считал Верочку холодной и расчётливой. Он думал, что девушка с помощью жениха хочет войти в высший свет, но скоро понял, что ошибся.
Лопухов и Верочка стали хорошими друзьями, а затем полюбили друг друга. Лопухов посоветовал ей делать то, что полезно именно для её личности и характера. Следуя этому совету, Верочка решила устроиться гувернанткой, чтобы уйти из дома, где ей было очень тяжело жить. Она попросила Лопухова подыскать ей место. Он нашёл хорошее семейство, нуждающееся в гувернантке, и сказал об этом Верочке. Ночью девушке приснился замечательный сон.
XII. Первый сон Верочки
Приснилось ей, что заперта она в подвале. Вдруг открылась дверь, и Верочка попала на поле, где стала бегать, резвиться. Затем приснилось, что она разбита параличом, и услышала голос, который говорил, что она сейчас будет здорова. И снова Верочка бегала и резвилась в поле.
Увидела она, что по полю идёт девушка, которая похожа на девушек разных национальностей сразу. Девушка сказала Верочке: «Я невеста твоего жениха». «Какого жениха?» — спросила Верочка, и незнакомка ответила, что не знает, что их у неё много, и пусть Верочка выберет себе жениха только из них.
Незнакомка сказала, что это она выпустила Верочку из подвала, вылечила её, и напомнила, что невыпущенных и невылеченных много, и пусть Верочка выпускает их и лечит. Ещё она сказала, что у неё много имён, но настоящее — любовь к людям.
Во сне Вера шла по городу, выпускала из подвала девушек, лечила разбитых параличом, и ей было весело с ними.
XIII – XVI
Госпожа, которая хотела нанять Верочку в гувернантки, узнала от Лопухова, что она хочет уйти из дома, потому что мать навязывает богатого жениха. Госпожа побоялась неприятных хлопот, если мать, воспользовавшись своим правом, начнёт судебный процесс.
XVII – XXIV
Лопухов сказал об этом Верочке и пообещал устроить так, что она уйдёт из дома, и мать не будет против этого.
За обедом в квартире Розальских Лопухов провозгласил такой тост, обратившись к Вере Павловне: «Здоровье моей невесты и вашего жениха!» Верочка догадалась, что он задумал.
Когда они остались вдвоём, Лопухов подтвердил, что хочет жениться на ней, чтобы она могла уйти из дома, так как мужа и жену не могут разлучить. Вера была в восторге, что скоро будет независима от родительского семейства.
Обвенчал их друг Лопухова, священник Алексей Петрович. И вот однажды Верочка отправилась с матерью в Гостиный двор, на улице попрощалась с ней и сказала, что будет жить у мужа, Дмитрия Сергеевича, и быстро уехала на извозчике. Мать так взбесилась, что прохожие приняли её за пьяную.
Вечером к родителям Веры пришёл Лопухов и очень умело успокоил их, особенно Марью Алексевну.
Глава 3. Замужество и вторая любовь
I – II
Лопухов бросил учёбу в Академии и нашёл работу. Вера и Лопухов стали жить на квартире у пожилых супругов. Хозяева удивлялись, что молодожёны обращаются друг с другом очень вежливо и деликатно, заходят в комнаты друг к другу, только спросив разрешения.
Вера Павловна задумала завести швейную мастерскую. Лопухов одобрил её затею.
Однажды приснился Вере Павловне странный сон.
III. Второй сон Веры Павловны
По полю ходят Лопухов и его друг Кирсанов и рассуждают, что из одной грязи родится белая пшеница, а из другой не родится. Всё дело в том, что вторая грязь — загнившая.
Первую грязь они называют реальной, а вторую — фантастической. Затем делают вывод, что «движение — это жизнь», жизнь — реальность, а верный признак реальности — «дельность». Труд даёт содержание развлечению и отдыху.
Затем разные собеседники начали исповедоваться, и выяснилось, что ни люди неплохие, но у них «нездоровая почва».
IV
Швейная мастерская заработала. Вера Павловна не распоряжалась ничем, а только советовала и объясняла. Посоветовала она швеям устроить ссудный банк из запасного капитала, который появился от прибыли. Из этого же банка работницы могли брать ссуды, если срочно были нужны деньги. Затем основали комиссионерство для закупок продуктов, обуви и других вещей, так как покупки оптом были дешевле.
Года через полтора многие швеи жили уже в одной большой квартире, так как общее хозяйство было вести выгодно.
Вера Павловна часто читала девушкам вслух, и вскоре они решили делать перерыв перед обедом для слушания уроков. Преподавал Лопухов и несколько его хороших знакомых. Девушки устраивали вечера, загородные прогулки, вместе ходили в театр.
V – VI
Лопуховы жили хорошо, довольно часто у них бывали гости: люди разного возраста, но чаще — молодёжь. Лопуховы дружили с Мерцаловым и его женой Натальей Андревной, но Кирсанов, друг Лопухова по Академии, не бывал у них больше двух лет.
VII – XII
Однажды на загородной прогулке Лопухов простудился. Вера Павловна настояла, чтобы он пригласил медика, и Лопухов позвал Кирсанова. Тот, чтобы помочь Вере Павловне, остался ночевать возле больного. После его выздоровления Кирсанов стал бывать у Лопуховых, но предполагал бывать всё реже и реже. Уже несколько лет он был влюблён в жену друга и боролся с этим чувством.
XIII – XVIII
В швейной мастерской Кирсанов встретил Настеньку Крюкову, которую раньше любил. Она была смертельно больна. Жалея девушку, Кирсанов предложил ей переехать к нему. Когда она умерла, Вера Павловна старалась отвлекать Кирсанова от грустных мыслей. Он был намерен снова постепенно меньше бывать у Лопуховых, чтобы потом видеться с ними совсем редко.
XIX. Третий сон Веры Павловны
Во сне Вере Павловне явилась певица Бозно. Она упорно настаивала, чтобы Вера Павловна прочитала свой дневник (который на самом деле не вёлся, а был только во сне).
Вера Павловна по настоянию певицы читала свои записи, в которых видно её сомнение в любви к мужу. Молодой женщине становится понятно, что он для неё только избавитель, освободивший от мучительного существования в родительском доме. Из дневниковых записей видно, что Вера не любит своего мужа, а испытывает к нему чувство благодарности.
Вера Павловна в ужасе проснулась, прибежала к мужу, сказала, что ей снилось, будто она его не любит.
XX – XXIII
Хотя Лопухов сказал Вере, что это «пустой, смешной сон», он всё же понимал, что сновидение показало изменение отношения жены к нему. Лопухов видел, что не удержит за собой любви Веры.
Задумавшись о причинах её сна, он понял, что причиной явилось удаление Кирсанова. А причина его отдаления от их семейства было, как он догадался, то, что Кирсанов полюбил Веру.
Лопухов, видя, что Вере не хватает общества Кирсанова, который раньше часто сопровождал её в театр, пытался уговорить друга бывать у них. Тот согласился не сразу и с условием, чтобы Лопухов сопровождал их, если они куда-нибудь пойдут.
XXIV – XXIX
Когда Кирсанов возобновил свои посещения, Вера со временем поняла, почему он не был у них так долго. Догадавшись, что Кирсанов любит её, она поняла и то, что сама его любит.
Вера Павловна не скрыла этого от мужа, но сказала, что хочет любить только его, что не хочет видеться с Кирсановым.
Лопухов сказал, что со временем она успокоится и рассудит, как лучше для неё — быть с ним или с Кирсановым.
Вера Павловна пыталась победить в себе любовь к Кирсанову. Чтобы она разобралась в своих чувствах, Лопухов уехал на время к родителям в Рязань, затем возвратился и снова поехал в Москву по делам службы.
А через 2 дня на Литейном мосту кто-то застрелился, и произошла сцена на даче, которая описана в начале романа. После получения прощального письма Лопухова Вера Павловна решила уехать из Петербурга, но, успокоившись понемногу, вспомнила, что не может бросить мастерскую. Вера Павловна попросила Мерцалову руководить мастерской.
На дачу пришёл Рахметов, друг Лопухова и Кирсанова. Ему Лопухов поручил передать записку Вере Павловне. Дав прочесть её, Рахметов сжёг записку и дал Вере Павловне её копию. Автор не поясняет содержание записки, но всё же понятно, что в ней объясняется, что Лопухов инсценировал самоубийство, чтобы освободить Веру Павловну от брака с ним.
Глава 4. Второе замужество
I – XI
Вере Павловне и Кирсанову пришли письма из Берлина от отставного медицинского студента, друга Лопухова, которому тот поручил Вере Павловне объяснить, что их брак не удался из-за разности характеров: Вера Павловна общительна, а Лопухову общение с людьми не очень нужно. Он считал, что ломать свой характер в угоду другому человеку — это неправильно, будут несчастны оба. Из письма ясно, что его написал Лопухов.
Вера Павловна и Кирсанов поженились. Вера Павловна открыла вторую мастерскую. Её всё чаще посещают мысли о несправедливости социального неравенства мужчин и женщин. Она хочет заниматься таким делом, которое уравнивало бы её с мужчинами и решает учиться на медика.
XII – XV
Брак Веры Павловны и Кирсанова оказался счастливым, им интересно друг с другом. У них растёт сын Митя, Кирсанов занимается медициной, Вера Павловна — мастерскими и готовится к поступлению в Медицинскую академию.
XVI. Четвёртый сон Веры Павловны
Она видит шатры кочевников и роскошную женщину Астарту — богиню любви. В её время женщина была полностью подчинена мужчине. Затем Вера Павловна видит, как на колеснице едет афинский тиран. Незримая собеседница говорит Вере Павловне, что люди этого города считают женщину источником наслаждений и поклоняются Афродите. Затем появляются рыцари и девушка (её незримая собеседница назвала «Непорочностью»).
Эти три царицы — символы трёх эпох отношения к женщине, в которых ценились покорность, красота, бесплотный образ, но не её личность. Таинственная собеседница представилась четвёртой царицей, и Вера Павловна узнала, что это она сама. Она видит, как счастливо живут люди будущего в громадном дворце из стекла и алюминия. Работа на полях им в радость, так как всё делают за них машины, люди только руководят ими. В полях и во дворце много веселья и песен. Люди вольны, счастливы, женщины и мужчины равноправны. Затем Вера Павловна увидела «Новую Россию» на месте бывшей пустыни.
XVII
Обе швейные мастерские (первой руководила Мерцалова, второй — Вера Павловна) открыли свой магазин, и это было выгоднее.
Далее приводится письмо Катерины Васильевны Полозовой своей подруге. В нём говорится о её знакомстве с Верой Павловной. Полозова восхищена тем, как устроена деятельность мастерской. Она написала, что хочет тоже устроить такую же мастерскую.
Глава 5. Новые лица и развязка
I – VIII
Здесь говорится о Полозовой и её отце, который был миллионером, но разорился. Когда он ещё не потерял своего богатства, его 17-летняя дочь Катя вдруг стала слабеть и слегла. Доктор Кирсанов понял, что болезнь её от тоски — она влюбилась в Соловцова, который увивался за ней из-за богатства. Отец был категорически против их женитьбы. Тогда Соловцов стал писать Кате трогательные письма, и она, не имея возможности с ним видеться, стала чахнуть.
Кирсанов сказал её отцу, что если он не даст ей видеться с Соловцовым, она умрёт от тоски. Он уверил Полозова, что начав общаться с Соловцовым, она поймёт, что он хочет жениться на ней только ради богатства. В дальнейшем так и случилось, и Катерина Васильевна разорвала с ним отношения.
У девушки была романтическая натура, её тяготило шумное общество. Она хотела, чтобы её полюбили не из-за богатства, поэтому была даже довольна, что отец разорился.
IX – XVIII
Полозов, который был пайщиком и управляющим стеаринового завода, нашёл покупателя этого завода.
Агент лондонской фирмы, которая покупала завод, Чарльз Бьюмонт, родился и вырос в России, куда его отец переехал из Канады. Когда Чарльзу было 20 лет, они уехали в Америку. После смерти отца он стал служить в лондонской фирме и выразил желание получить место в России, так как он её знает как свою родину.
Познакомившись с дочерью Полозова, он заметил её задумчивость и из разговора с ней понял, что девушка скучает без дела. Бьюмонт посоветовал ей познакомиться с госпожой Кирсановой, которая в своей мастерской применяет принципы, выработанные в последнее время экономистами. Таким образом и произошло знакомство Полозовой с Верой Павловной.
Бьюмонт полюбил Катерину Васильевну, они очень подходили характерами друг к другу, были сдержанными людьми, ценящими спокойную жизнь.
XIX – XXI
Катерина Васильевна сообщила Вере Павловне, что послезавтра венчается, а нынче вечером приедет к Кирсановым с женихом. Она сказала Вере Павловне, что Бьюмонт, приехав в Петербург, очень хотел увидеться с ней, но отложил знакомство, так как хотел приехать к Кирсановым не один, а с невестой. Когда Катерина Васильевна сказала, что в Петербург он приехал для Кирсановых и что он очень хорошо говорит по-русски, Вера Павловна поняла, что Бьюмонт — это Лопухов.
Вечером Бьюмонт в гостях у Кирсановых рассказал о своей жизни в США. Затем они договорились, чтобы найти обоим семействам квартиры, которые были бы рядом.
Скоро они переселились в подходящие квартиры, а Полозов захотел остаться на квартире при заводе. Зять каждый день приезжал на завод, а с ним и дочь Полозова. На лето Кирсановы и Бьюмонты переселялись за город к Полозову.
XXII
Оба семейства живут в соседних квартирах. Они очень дружны, но уклад жизни у них разный — Бьюмонты больше любят покой, а у Кирсановых очень часто бывают гости.
Катерина Васильевна устроила свою швейную мастерскую. В обоих семействах растут сыновья.
Кирсановы и Бьюмонты работают и весело отдыхают. Однажды они поехали со своими друзьями на двух санях на зимний пикник на завод к Полозову. Одними из саней правила дама в чёрном. Она была очень весела. Когда приехали к Полозову, дама попросила Веру Павловну рассказать свою историю. Она была очень оживлена, но быстро устала и ушла отдохнуть в другую комнату. Но всё же она не уснула, сидела и о чём-то напряжённо думала (литературные критики предполагают, что «дама в трауре» — это прототип жены Чернышевского, заключённого в Петропавловскую крепость).
Когда она вышла к друзьям, то была снова весела и по их просьбе села за рояль, пела и завершила пение жизнеутверждающей песней о светлом будущем.
Глава 6. Перемена декораций
Прошло 2 года, и дама в трауре сейчас уже во всём розовом и белом. Она дождалась освобождения из тюрьмы своего друга, и сейчас автор собирается рассказывать о них, но читатель уверяет, что читать об этом не будет. Тогда автор решает отложить продолжение повествования до того времени, когда читателю угодно будет читать его, и надеется, что это время наступит скоро.
Заключение к краткому пересказу
Основная тема романа Н. Г. Чернышевского «Что делать?» — свобода. В произведении отражены следующие темы:
Основная мысль (идея): по мнению автора романа, чтобы все люди были счастливы, нужна социальная справедливость и равноправие мужчин и женщин.
Краткое содержание романа может пригодиться для заполнения читательского дневника, а краткий пересказ по главам — для подготовки к уроку литературы.