русский музей экспертиза картин телефон
Русский музей экспертиза картин телефон
Оформление консультационных заключений Государственного Русского музея в Санкт-Петербурге и ВХНРЦ имени академика И.Э Грабаря в Москве ( искусствоведческий и сопоставительный стилистический анализ, технологические исследования)
Произведения декоративно-прикладного искусства (изделия из фарфора, бронзы, стекла, серебра и прочие), иконы, ювелирные изделия
Оформление экспертных заключений экспертов по культурным ценностям, аттестованных Федеральной службой по надзору за соблюдением законодательства в области культурного наследия (Росохранкультура)
Ювелирные изделия
Антикварные и букинистические книги, автографы, архивные документы
Оформление консультационных заключений Российской национальной библиотеки в Санкт-Петербурге и Российской государственной библиотеки в Москве
Отчеты об оценке антиквариата и предметов искусства
Комплексный отчет об оценке представляет собой аналитическое исследование рыночной стоимости произведений живописи, графики, декоративно-прикладного искусства (изделия из фарфора, бронзы, стекла, серебра и прочие), икон, ювелирных изделий, на основе результатов продаж аналогичных произведений на российском и мировом рынке. При необходимости в отчет также включаются экспертизы и консультационные заключения, а также результаты дополнительных технологических исследований, выполненные специалистами Российского аукционного дома или сторонних организаций.
Экспертное мнение об оценочной стоимости предметов искусства и антиквариата принимается страховыми компаниями, а также в определенных случаях в качестве консультационного мнения при судебном производстве (зависит от конкретного случая).
Русский музей экспертиза картин телефон
Творчество Ивана Ивановича Шишкина занимает особое место в истории отечественного изобразительного искусства. Выставка из фондов Русского музея предоставит возможн.
Замысел цикла «Новые святые» родился в московском госпитале «Царицыно», где художница в 2020 году, по возвращении из Италии, находилась на карантине в «кра.
Русский музей впервые покажет 60 замечательных рисунков молодого графа Павла Строганова, который, путешествуя в сопровождении своей семьи по Ита.
В день рождения Николая Рериха Русский музей представляет виртуальный тур по выставке «Николай Рерих. В поисках Шамбалы»
Электронная экспозиция, посвященная церковному празднику Покрову Богородицы, развернется на 1 этаже технологичного Центра.
Выставка подготовлена к 200-летию со дня рождения одного из наиболее известных и часто цити.
Собрание древнерусской живописи Русского музея — одно из самых крупных и значительных в нашей стране. Оно включает в себя около шести тысяч икон. В постоянной экспозиции, размещенной в первых четырех залах Михайловского дворца, представлена часть этой коллекции — наиболее ценные произведения XII–XVII веков, созданные в важнейших художественных центрах Древней Руси: Новгороде, Пскове, Владимире, Суздале, Москве и Ярославле.
23 июня—15 ноября 2021
Творчество Ивана Ивановича Шишкина занимает особое место в истории отечественного изобразительного искусства. Выставка из фондов Русского музея предоставит возможность во всем многообразии познакомиться с уникальным талантом крупнейшего мастера русского пейзажа.
9 сентября—15 ноября 2021
Русский музей впервые покажет 60 замечательных рисунков молодого графа Павла Строганова, который, путешествуя в сопровождении своей семьи по Италии в 1839-1841 годах, запечатлел эту страну в многочисленных рисунках, до недавнего времени считавшихся произведениями неизвестного мастера. Наибольшее число представленных работ показывает прекрасное Сорренто и его окрестности, которые предопределили страстный интерес П. С. Строганова к пейзажам и созданию в будущем собственного художественного собрания.
14 октября—15 ноября 2021
Выставка подготовлена к 200-летию со дня рождения одного из наиболее известных и часто цитируемых русских писателей – Федора Михайловича Достоевского (1821-1881). Его обучение в Инженерном училище (в 1840-е годы) – прекрасный повод отдать дань памяти и уважения одному из создателей «петербургского мифа» организацией юбилейной выставки в залах Михайловского (Инженерного) замка, с которым связаны годы учебы писателя. Выставка отражает в разнообразном и неординарном ключе литературное и философское наследие писателя и его противоречивый образ через призму творческой рефлексии художников, работавших в разных видах искусства, техниках и жанрах.
Где можно сделать экспертизу картины
Документы, подтверждающие подлинность произведения искусства, — одна из главных составляющих его цены на арт-рынке
Нынешней осенью в Москве стало одной экспертной организацией больше: открылся Центр художественной экспертизы им. И.Е.Репина. Сейчас у коллекционера, желающего подтвердить подлинность своей картины, есть выбор — довериться государственным экспертам или частным. В любом случае это дело непростое, поэтому мы предлагаем историю и обзор российского рынка экспертизы произведений искусства.
Скандалы и интриги
Суть процесса
Наиболее полную информацию о произведении дает комплексная экспертиза. Искусствоведческая (или знаточеская) экспертиза существует несколько веков — сколько существуют вопросы определения авторства произведений искусства.
Экспертиза технико-технологическая у нас стала развиваться примерно с 60‑х годов ХХ века на основе опыта реставраторов. Сегодня она предполагает исследование основы, грунта, красочного слоя и связующего вещества. Среди методов — рентгенографирование, исследование в ультрафиолетовых лучах, инфракрасное сканирование, микроскопическое исследование и так далее.
И искусствоведческая, и технико-технологическая экспертизы — это сравнение с эталонами, то есть с другими работами автора, с базой рентгенограмм, которые сделаны на эталонных работах автора, с графологической базой (с образцами его подписей и почерка), с базой красок, которыми пользовался художник. А поскольку большинство произведений искусства в России находится в музеях, логично, что эталонные базы по их различным характеристикам сформировались именно в музеях или в государственных организациях, занимавшихся реставрацией и экспертизой.
Куда пойти коллекционеру
Сейчас в Москве шесть организаций, занимающихся экспертизой произведений искусства. Не так уж мало, тем более что легендарное изобилие антикварного рынка 1990-х годов ушло в историю. Сегодня клиенты экспертных центров по большей части профессионалы: галеристы, дилеры или коллекционеры. Старейшие экспертные организации страны — Всероссийский художественный научно-реставрационный центр (ВХНРЦ) имени академика И. Э. Грабаря и Государственный научно-исследовательский институт реставрации (ГосНИИР) — порядок своей работы не изменили, они действуют более или менее автономно, опираясь на собственных специалистов и свое оборудование (иногда консультируясь со специалистами-музейщиками). Для молодых частных организаций рабочая практика — пригласить для консультаций коллег-искусствоведов из музеев (в особо важных случаях и по желанию клиента может быть организован целый консилиум) или провести часть технологических исследований на собственном оборудовании и силами своих специалистов, а другую часть — в «Арт Консалтинге» или в лаборатории Московского музея современного искусства. Во всех организациях потенциального заказчика готовы сориентировать по стоимости работ и даже сказать сразу, когда полотно не представляет серьезной художественной ценности и не стоит тратить деньги на экспертизу.
«Грабари»
Отдел научной экспертизы был создан в структуре ВХНРЦ им. И. Э. Грабаря в 1969 году согласно приказу Министерства культуры (на базе существовавшей с 1965 года лаборатории технологии советской живописи). Первую комплексную экспертизу там провели в 1968 году. Главными направлениями работы отдела в те годы были исследования произведений живописи и графики для закупочной комиссии Министерства культуры РСФСР и исследования музейных фондов. Сегодня ВХНРЦ им. И. Э. Грабаря приоритетно выполняет плановую работу по госзаказу, но принимает на экспертизу и произведения от частных лиц и организаций. Все виды искусствоведческих и технико-технологических работ выполняются силами сотрудников центра на собственном оборудовании, лишь в особых случаях привлекаются коллеги из музеев. Каждую картину, принятую на экспертизу, ведет искусствовед, интерпретирующий и обобщающий результаты исследований, которые официально утверждаются на экспертном совете отдела, заседающем раз в неделю. Стоимость проведения комплексной экспертизы колеблется в диапазоне 25–40 тыс. руб., с учетом понижающих и повышающих коэффициентов, зависящих от сложности исследования и художественной значимости произведения.
Одной из самых важных проблем, стоящих перед современным экспертным сообществом, можно считать подготовку кадров. Специальность эта очень востребованна, но остаются в ней немногие. Мы внимательно отбираем молодых специалистов-искусствоведов, которые в перспективе могут стать экспертами, отдавая предпочтение выпускникам МГУ, так как там сильная фундаментальная подготовка. Корпоративная этика не позволяет нам принимать на работу сотрудников, у которых есть связи, допустим через родственников, с антикварным бизнесом. Немногие могут работать экспертами еще и потому, что это психологически тяжелая работа. Даже если человек может провести все исследования и правильно интерпретировать их результаты, существует боязнь высказать свое мнение, боязнь принятия на себя ответственности за свое решение, а без этого экспертом быть невозможно.
ГосНИИР
Отдел (первоначально — сектор) экспертизы был организован в ГосНИИР в 1973 году. В те годы значительная часть работы отдела была связана с научным обследованием церковных собраний на территории СССР. Представление об экспертизе для частных лиц как о виде профессиональной деятельности стало зарождаться в начале 1980-х годов. В частности, сотрудники института были включены в состав экспертной комиссии, которая обслуживала работу Магазина-салона № 1 на Смоленской набережной и в задачу которой входило выявление работ музейного характера, оценка произведений, поступавших в открытую продажу.
Сегодня отдел комплексной научной экспертизы работает для музеев и госструктур, занимается научными, методическими и информационными разработками и одновременно проводит исследования для частных лиц и организаций. Исследования выполняются (с использованием собственного оборудования) специалистами отдела при участии, когда это необходимо, других подразделений института, все специалисты здесь высочайшей квалификации. Цены на проведение исследований составляют в среднем от 20 тыс. до 50 тыс. руб. (при этом существует ориентировочная базовая цена, в которую уже включен определенный объем работ).
Юлиан Халтурин
Ведущий научный сотрудник отдела комплексной научной экспертизы ГосНИИР
Экспертизу пытаются привязать к правилам и требованиям рынка
Можно отметить три серьезные проблемы современной российской (и не только российской) экспертизы. Первое — это искаженное восприятие экспертизы вообще. Будучи научной деятельностью, имея ограничения во времени и опираясь на существующий сегодня уровень знаний, она по определению не может претендовать на то, чтобы быть истиной в последней инстанции. Ни один из существующих ныне стилистических или технологических методов сам по себе не может гарантировать безошибочность результата. В этом смысле требование заказчика выполнить какое-либо одно, кажущееся ему безошибочным исследование всегда учитывается, но не может являться определяющим для специалистов. В то же время, если необходимый, с точки зрения экспертов, метод не может быть применен, наш специалист, скорее, откажется от высказывания своего мнения.
Вторая проблема — в том, что экспертизу часто рассматривают как сферу услуг, находящуюся в полном распоряжении антикварного рынка. Тем самым экспертов и само исследование пытаются безоговорочно привязать к правилам и требованиям рынка, втянуть так или иначе в участие в сделках. Рынку, к сожалению, не столько важны результаты исследования, сколько необходима весомая «бумага», которая поможет продать произведение. Подобная ситуация чревата снижением качества работы и возникновением отложенных рисков.
Третья проблема — сложность подготовки кадров для такой специфической профессии, требующей не только профессиональных навыков, но и определенных черт характера.
В 1990-х годах, при полной стихийности рынка, подделок было гораздо больше. Например, мы различаем подделки русского авангарда. Фальсификаторы 1970–1980-х годов, оставаясь анонимными, узнаваемы по руке, по приему. На волне моды на авангард появлялись и совсем свежие работы, где, практически не скрываясь, использовались синтетические материалы, что быстро выявляется при современном уровне исследований. Сегодня очевидно, что обращение за экспертным заключением становится нормой.
«Арт Консалтинг»
«Арт Консалтинг» — первая российская негосударственная компания, занимающаяся экспертизой произведений искусства, — была организована группой частных лиц в 2003 году. Ее создатели правильно оценили обстановку: цены на картины русских художников уже ставили рекорды на аукционах, создавались частные коллекции, а банки и страховые компании начали проявлять интерес к страховым и залоговым операциям с искусством.
В процессе создания компании пришлось много консультироваться с экспертами, коллекционерами, антикварами по поводу концепции развития новой структуры. Одним из первых шагов стало формирование внутреннего рейтинга экспертов-искусствоведов, с которыми стоит сотрудничать, а следом — аналогичного списка экспертов-технологов. Сегодня «Арт Консалтинг», преобразованная в группу компаний, сохраняет сильные позиции в сфере технологической экспертизы, разрабатывая и патентуя собственные методики, а также занимается оценкой, реставрацией, логистикой, таможенным оформлением, консультирует по вопросам страхования и кредитования и развивает новое направление — геммологию.
Денис Лукашин
Управляющий партнер и один из совладельцев компании «Арт Консалтинг»
Осталась большая проблема — «перелицовки»
В свое время «Арт Консалтинг» располагалась на территории РОСИЗО, где хранятся произведения искусства, в том числе авторства не очень известных художников первой половины ХХ века, — чистые эталонные работы, которые никто не подделывал (это было бессмысленно с точки зрения продаж). И мы их изучали, отрабатывали на них методику технологической экспертизы, составили компонентный ряд и базу данных о том, когда в промышленном производстве появлялись определенные компоненты. Конечно, есть уникальные случаи. Например, Кончаловский экспериментировал с составами грунта, кто-то экспериментировал с красками. Но практически все элементы картины: холст, краски, грунт, связующее — изготавливались промышленным способом, так что эта база данных позволяет ориентироваться при датировке картин, написанных в первой половине ХХ века.
Сейчас подделок на антикварном рынке стало меньше, эра разгула, полной анархии закончилась лет пять назад. Откровенные явные фальшивки появляются редко, эта волна в основном спала. Но осталась большая проблема — «перелицовки». Время от времени появляются и картины со всем «пакетом документов» от лучших музеев — а технологическая экспертиза их сразу отметает. Эти вещи куда-то пропадают, а потом могут опять появиться.
НИНЭ им. П. М. Третьякова
В 2008 году, когда Александр Чвала и Александр Попов (после окончания РГГУ работавший сотрудником отдела экспертизы ГТГ) открыли Научно-исследовательскую независимую экспертизу им. П. М. Третьякова, на российском антикварном рынке (а в Москве особенно) ощущалась острая нехватка экспертных организаций: сказывались последствия прекращения «работы с населением» отдела ГТГ, занимавшегося экспертизой. Идея создания экспертного центра была вполне логичной, и вскоре НИНЭ им. П. М. Третьякова стала активно использовать преимущества частной компании — без ограничений привлекать к сотрудничеству искусствоведов и технологов из любых организаций (с НИНЭ сотрудничает около 70 искусствоведов). Сегодня спрос на проведение экспертных заключений здесь стабильный, примерно с 5%-ным ежегодным ростом; в последнее время на рынок выходят работы, по которым экспертиза проводилась лет 10–15 назад, и новые владельцы хотят быть уверенными в своих приобретениях. Можно прогнозировать и всплески активности клиентов в течение года: весной и осенью в связи с Российским антикварным салоном и под Новый год; за экспертизой также часто обращаются покупатели после лондонских русских торгов. Расценки на проведение экспертизы колеблются в диапазоне от 22 тыс. до 55 тыс. руб. по важным работам (есть градация, связанная с художественным значением картины), но бывают и исключительные случаи по суперсложным заказам. Например, консилиум нескольких специалистов по поводу четырех больших работ Виктора Васнецова (считавшихся утраченными) с проведением дополнительных исследований в итоге стоил около 300 тыс. руб., что все равно несопоставимо с рыночной стоимостью этих произведений. В то же время расценки на экспертизу недорогой графики и живописи начинаются со скромных 5 тыс. и 12 тыс. руб. Рассматривается возможность введения в НИНЭ практики страхования ответственности экспертов.
Александр Попов
Административный директор и партнер в НИНЭ им. П.М.Третьякова
Мне предлагали открыть экспертный центр, чтобы в нем было «не так строго»
В последнее время есть ощущение, что подделок на рынке меньше. Возможно, все стали осмотрительнее: и галеристы, дорожащие своей репутацией, и покупатели, у которых появился опыт. Но совсем проблема подделок не исчезла. Когда НИНЭ уже некоторое время стабильно работала, мне поступило предложение открыть еще один экспертный центр, но с условием: чтобы в нем было «не так строго».
Если оценивать общий объем работы, то за пять лет (2008–2013 годы) мы изучили более 7 тыс. предметов, то есть больше 1 тыс. произведений в год. Прошлый, 2013 год оказался ударным: наши специалисты исследовали около 2,7 тыс. предметов. Мы работаем и с частными лицами, и с организациями, и заказы бывают очень интересные. Например, для гостиницы «Метрополь» мы исследовали все ее антикварные предметы, около 1,6 тыс. произведений, в том числе живопись, мебель и бронзу.
Эксперты-антиквары
В 2008 году российский «профсоюз антикваров», Международная конфедерация антикваров и арт-дилеров (по профессиональным интересам которых все скандалы с экспертизой били в первую очередь), обнародовал на своем сайте список экспертов, прошедших внутреннюю аккредитацию в организации и заслуживающих доверия, по мнению антикварного сообщества. Эксперт считается аккредитованным при МКААД, если 75% от общего числа членов были согласны с его кандидатурой. Конфедерация делится на секции (от древнерусского искусства и русского искусства XVIII–XIX веков до ковров, тканей и букинистики с нумизматикой), и внутри каждой выдвигались свои имена. В число аккредитованных экспертов вошли не только музейные специалисты и сотрудники экспертных организаций, но и некоторые антиквары, долгое время работающие с произведениями определенных художников. Эксперт, аккредитованный МКААД, не может быть специалистом по большому количеству авторов и по длительному историческому периоду (допустим, по всему русскому искусству всего XIX века), и в настоящее время есть эксперты даже по одному художнику.
Марина Молчанова
Вице-президент по экспертизе МКААД, директор галереи «Элизиум»
Я сторонница того, чтобы при музеях были экспертные организации
Если нас спрашивают, где сделать экспертизу, мы можем рекомендовать людей, вошедших в наш список, как специалистов экстра-класса. Но он не утверждается раз и навсегда, раз в три года проходит переаккредитация, и, если за это время заключения эксперта ставились под сомнение, он может не войти в обновленный список. Сама конфедерация никак не связана с экспертами и не влияет на их работу. Эксперты ничего не обязаны делать для МКААД, они просто должны поддерживать чистоту рынка.
То, что музеям запрещено сегодня проводить экспертизу, с одной стороны, хорошо (музеев больше не касаются проблемы несостоявшихся сделок на антикварном рынке). Но, с другой стороны, я сторонница того, чтобы при музеях были экспертные организации. Потому что основа экспертизы — это сравнение с эталонными вещами, а все эталоны находятся в музейных собраниях. Нужно брать живопись или графику, вносить в музей и ставить рядом с этими эталонами. Экспертным организациям, которые тесно сотрудничают с музеями, легче, эксперты — музейные специалисты много помнят, но, с моей точки зрения, нужно, чтобы картины при сравнении могли физически находиться рядом с эталонами.
Центр им. И. Е. Репина
Виктор Шпенглер
Владелец и руководитель Центра художественной экспертизы им. И.Е.Репина
Бывало, что эксперты искренне ошибались
В 2000-е годы ситуация на отечественном рынке искусства складывалась неоднозначно. Существовал класс недобросовестных дилеров, которые хотели любым способом получить «бумагу» с печатью государственной экспертной организации. Заключение экспертизы с печатью государственной институции внушало доверие покупателю. В такой ситуации некоторые эксперты стали весьма востребованными и даже влиятельными участниками арт-рынка, поскольку от их слова зависел успех той или иной сделки.
Я сам продолжительное время являлся клиентом многих экспертных организаций Москвы и знаю, что ситуации в экспертизе возникали разные. Бывало, что эксперты искренне ошибались. Были случаи давления со стороны руководства. В меньшей степени, но давление деньгами тоже имело место быть. «Экспертные» конфликты того времени были своего рода кризисом при болезни, что парадоксальным образом помогло рынку очиститься.
Лаборатория ММОМА
Осторожно: Русский музей!
Кто на свете не знает Русский музей! «Первый в стране государственный музей русского изобразительного искусства»; «Сокровищница национальной культуры»; «Четыреста тысяч экспонатов»; «От иконы до авангарда».
И все это — справедливо.
Но придется огорчить любителей прекрасного — речь пойдет не о шедеврах, хранящихся в нашей национальной сокровищнице, а о неприглядной истории, с которой мне пришлось столкнуться, об «экспертах» и их покровителях.
Моя коллекция всегда была относительно скромной. Она насчитывала около сотни полотен, гравюр, рисунков и офортов, собранных моим отцом, профессором Марком Азадовским, страстным любителем искусства. Близким другом отца был коллекционер Ф. Ф. Нотгафт, знакомый А. Н. Бенуа, М. В. Добужинского, Б. М. Кустодиева и других. В 1930-е годы Азадовский и Нотгафт жили в одной квартире на улице Герцена; произведения, попадавшие в эту квартиру, каждый раз обсуждались, подвергались любительской оценке и лишь затем находили себе постоянное пристанище на стене одной из комнат — либо у Азадовского, либо у Нотгафта.
На профессиональном языке это называется «провенанс» — история собрания. Ни один коллекционер или дилер не рискнет сегодня приобрести вещь, не имеющую достоверного провенанса.
«. Техника подделок развивается, — говорит Петр Авен, президент Альфа-банка, один из крупнейших российских коллекционеров. — И поэтому, собирая коллекцию, в последние годы без стопроцентного провенанса я ничего не покупал. Иначе это становится чрезвычайно опасным и просто бессмысленным».
Правильно. Именно поэтому ни одна вещь из коллекции Азадовского никогда не вызывала сомнений. Факты, документы, воспоминания современников свидетельствовали: провенанс безупречен.
В ноябре 2008 года два принадлежащих мне произведения — гуашь Сергея Судейкина (1911) и акварель Александра Бенуа (эскиз костюма к спектаклю по пьесе Мольера «Лекарь поневоле»; 1921) — оказались на экспертизе в Русском музее, куда их представил (с моего ведома) петербургский дилер, изъявивший готовность приобрести обе вещи. На каждой из работ — что немаловажно! — стояла подпись выполнившего их мастера.
Поясним читателю: слово «экспертиза» в данном случае не вполне точное. Наши крупные музеи (в том числе Русский музей и Третьяковская галерея) с 2006 года лишены права давать экспертные заключения. Установив запрет на музейную экспертизу, Росохранкультура заменила ее частными экспертами, имеющими государственную лицензию Что же касается музейщиков, то свое мнение они могут облекать лишь в форму «консультационного заключения».
Именно такие «консультационные заключения» и были изготовлены сотрудниками Русского музея в декабре 2008 года. Проведя комплекс работ по изучению обоих принадлежащих мне произведений, эксперты Русского музея пришли к выводу, что авторство ни одной из них не подтверждается. Мотивировки:
— подписи Бенуа и Судейкина являются поддельными;
— в акварели, приписываемой А. Н. Бенуа, виден в инфракрасной области спектра рисунок графитом, исключающий руку этого художника;
— рисунок, приписываемый Судейкину, выполнен беспомощно и неумело; пигменты акварели и бумага могут быть датированы не ранее второй трети ХХ века.
Оба заключения подписаны старшими научными сотрудниками Русского музея И. Б. Верховской, Н. Н. Соломатиной, М. В. Черкасовой и удостоверены замдиректора по научной работе Е. Н. Петровой.Далее начинается детектив.
Прочитав «консультационные заключения», я как историк, окончивший искусствоведческое отделение ЛГУ, не мог не удивиться.
Во-первых, устанавливать достоверность той или иной подписи может только почерковедческая экспертиза. Искусствоведы из Русского музея не имеют права делать такого рода выводы (в сомнительных случаях им следует обратиться к специалистам).
Во-вторых, вывод в отношении Бенуа («рисунок, исключающий руку. ») мог быть сделан только при сличении вещи, представленной на экспертизу, с так называемой эталонной базой данных. И хотя упоминание об эталонах присутствовало в официальном заключении, но именно это и вызвало у меня подозрения. Известно, что другие рисунки Бенуа, выполненные им в 1921 году для спектакля «Лекарь поневоле», хранятся ныне не в Русском музее, а в Государственном музее театрального и музыкального искусства.
В-третьих, акварель Александра Бенуа, которая, как утверждалось, исследовалась «в инфракрасной и ультрафиолетовой областях спектра», была подвергнута рентгенофлуоресцентному анализу и т. д., вернулась ко мне «в нетронутом виде», то есть законвертованной (под стеклом и в рамке).
В-четвертых, было неясно, каким образом эксперты определили возраст бумаги (речь идет о судейкинской гуаши). Исследования такого рода чрезвычайно сложны и требуют особой квалификации.
С этими и прочими недоумениями я обратился письменно к Е. Н. Петровой и просил отменить малограмотное заключение. В ответ — новые ошеломляющие бумаги.
В одной из них сообщалось, что в гуаши обнаружены якобы «фталоциановые пигменты» (в официальном заключении о них не упоминалось). Что это? Оказывается, красочные пигменты, полученные за рубежом после 1935 года. А поскольку в нашей стране эти пигменты стали использоваться не ранее 1960 года, то и гуашь Судейкина (висящая в нашем доме с начала 1930-х!) была изготовлена, стало быть, в 1960–1970-е годы.
Другая бумага представляла собой официальное письмо, адресованное опять-таки Е. Н. Петровой. В этом письме О. Д. Цыпкин, заведующий лабораторией кодилогических исследований и научно-технической экспертизы документа при рукописном отделе Национальной российской библиотеки, информировал: мол, поступила в нашу лабораторию акварель Александра Бенуа (в цифровом исполнении). И, сопоставив тексты на акварели Бенуа с «эталонами», он, Цыпкин, имеет основания предполагать, что подпись на акварели не является подписью Бенуа. Можно, конечно, — говорилось далее — провести экспертизу в полном объеме; однако на это потребуется от полутора до двух месяцев (кстати, экспертиза в Русском музее была проведена за два-три дня), а стоимость работы составит от 50 до 70 тысяч рублей.
Изучив этот якобы официальный документ на бланке Российской национальной библиотеки (без исходящего номера), я понял, что столкнулся не с ошибкой, а с умыслом.
***
Что делать?
Для начала я обратился к независимым экспертам.
Основной вопрос касался подписи Александра Бенуа. Как-никак, а два почтенных учреждения в голос заявляют об одном: текст «Alexandre Benois» в правом нижнем углу акварели не является подписью Бенуа.
Наибольшим доверием в кругу специалистов пользуются экспертные заключения, произведенные Экспертно-криминалистическим управлением МВД РФ — в наши дни там работают первоклассные профи. Именно туда — в отдел почерковедческих исследований Экспертно-криминалистического центра ГУВД по Санкт-Петербургу и Ленинградской области — я и обратился с просьбой о проведении экспертизы. Тщательно исследовав акварель, начальник отдела Л. А. Сысоева, пришла к выводу: все рукописные тексты (включая подпись) на представленном рисунке принадлежат самому Бенуа.
Ну а в отношении Судейкина посторонней помощи не потребовалось. Сличив подпись на гуаши с подписями в письмах художника за 1911 год, я убедился: подпись является подлинной. Это столь очевидно, что даже не вызывает вопросов. А если у экспертов из Русского музея вопросы все же возникли, так нельзя же ограничиться категорическим утверждением («Почерк в подписи и надписи на обороте листа отличается от известных образцов почерка С. Ю. Судейкина»), надо его как-то мотивировать. Мотивировка, увы, отсутствует.
***
Немало интересовали меня и загадочные «фталоциановые пигменты». Разобраться в этом было непросто — провести необходимый анализ красочного слоя можно далеко не в каждой лаборатории. Наконец повезло: Институт геологии и геохронологии докембрия РАН в Санкт-Петербурге произвел исследование элементного состава и ответил на поставленный основной вопрос: «Фталоциановых красителей не обнаружено».
Пришлось потревожить и искусствоведов — тем самых лицензированных экспертов. Исходя из того, что основные «эталонные образцы» для данной работы Бенуа 1921 года хранятся в Музее театрального и музыкального искусства в Санкт-Петербурге, я просил провести экспертизу именно в этом учреждении. И что же? Ведущий научный сотрудник музея эксперт по культурным ценностям Е. И. Грушвицкая, исследовав представленную мною акварель Бенуа, пришла к выводу: подлинник. И живописная манера, и приемы исполнения, не говоря уже о подписи, полностью соответствуют эталонным образцам.
Итак, подлинность обоих произведений доказана. Что дальше?
Сомневаясь, что такого рода проблему можно решить в суде, я написал подробное письмо министру культуры. Подчеркнув сомнительную окраску дела, я просил разобраться не только с научными сотрудниками из Русского музея, но и с заведующим лабораторией кодилогических исследований (благо и Русский музей, и Национальная российская библиотека находятся в ведении Министерства культуры).
На длинное послание пришел короткий ответ. Суть его сводится к фразе: «Признавая Ваше право не быть согласным с выводами специалистов Русского музея, Департамент культурного наследия и изобразительного искусства тем не менее не ставит под сомнение их компетенцию и высокий профессиональный уровень». Подпись — Р. Х. Колоев.
Другими словами: нет и не было ничего, кроме моего несогласия с «консультационным заключением». Мнение на мнение, так сказать. Извините, пожалуйста. А три экспертных заключения! А лживое письмо из Национальной российской библиотеки! Но увы! Ничего не видит Министерство культуры и не желает видеть. Гражданин написал министру — это его право. Пусть пишет! А мы все равно не дадим «наших» в обиду!
Вот это и есть цинизм!
***
Итак, что делать? Прежде всего с «нашим культурным наследием», с замечательными русскими живописцами Бенуа и Судейкиным? Было время — их, эмигрантов, отправляли в запасники. А сейчас? Куда я должен — после «консультационного заключения» и ответа из Минкультуры — отправить две прелестные вещицы этих мастеров? На пыльные антресоли? Или в мусорный бак?
И другой вопрос: что, собственно, стоит за играми музейщиков? Невежество? Беспечность? Или что-нибудь похуже?
***
В нашей печати высказывались предположения о том, что эксперты вступают в сговор с арт-дилерами; мол, взаимный интерес толкает их навстречу друг другу.
Неплохо бы проверить рассказанную историю и в этом ракурсе.
Но кто это будет делать? Прокуратура? Суд?
«Я считаю, — утверждает Петр Авен, — что надо судить экспертов, которые дают ложную экспертизу».
К сожалению, никакой суд не в состоянии разрешить вопрос о подлинности того или иного произведения искусства. Суд вынужден обращаться к экспертам. А эксперты по русской живописи — где они?
Конечно… в Русском музее, коему многие — и не только судьи — до сих пор доверяют.
Нет, не надо обращаться в суд. Обращаться надо к культурному сообществу, к коллекционерам и знатокам живописи. Любой случай, подобный этому, должен стать предметом пристального изучения, а имена лжеэкспертов — достоянием гласности. Только так и можно, наверное, защитить в наши дни репутацию личной коллекции, на которую брошена тень.
И не следует почтительно снимать шляпу перед брендами «Русский музей», «Третьяковская галерея». Времена изменились.
В начале ХХ века Александр Бенуа радостно приветствовал открытие Музея Александра III. Что сказал бы этот выдающийся деятель русской культуры, если бы знал, что спустя сто лет его скромная акварель 1921 года будет признана — в том же самом музее! — «исключающей руку Бенуа», а его собственноручная подпись — «не схожей по начертанию»!
Константин АЗАДОВСКИЙ
Карикатура Виктора БОГОРАДА