Ни о чем не хочется думать или бродят мысли и воспоминания мутные неясные как сон

Ни о чем не хочется думать или бродят мысли и воспоминания мутные неясные как сон

Основные симптомы: Очень многие жалуются на «туман в голове», «голова как ватная», «неясная голова» и тому подобные симптомы.

Если Вы замечаете у себя переутомляемость, нарушение сна, постоянную раздражительность, то, возможно у Вас расстройство психики, называемое астено-невротическим синдромом.

Распространенность: Это заболевание является одной из самых распространенных «болезней цивилизации». Его часто называют «гриппом менеджеров».

Заболеванию подвержены люди образованные, преуспевающие. Наиболее характерный возраст – от 20 до 40 лет. Это предприниматели, менеджеры, врачи, преподаватели. В особой группе риска люди, работа которых связана с повышенной ответственностью, например, авиадиспетчеры.

В прошлом астено-невротический синдром называли «нервным истощением»

Также в группе риска творческие личности.

Схожая симптоматика: Какие же заболевания могут проявляться, как «голова, как в тумане», плохим сном, слабостью и раздражительностью, кроме неврастении? В первую очередь это астенические состояния при начинающихся тяжелых болезнях. Во вторую – маскированные депрессии, которые в начале легко можно спутать с астено-невротическим синдромом. И синдром хронической усталости может проявляться похожим образом.

Так что правильный диагноз может поставить только врач-психотерапевт или психиатр. Для постановки диагноза обычно используется профессиональная психологическая диагностика (психотесты), которую можно пройти самостоятельно (по этой ссылке).

Как развивается заболевание: Синдром возникает постепенно, при сочетании эмоционального и физического перенапряжения, постоянной усталости. Чаще всего у заболевающих возникают жалобы на упадок сил, общую слабость, повышенную раздражительность, «туман» в голове, невозможность справляться с обычными объемами работы.

Если человек продолжает и дальше подвергаться стрессу и не обращается за медицинской помощью, состояние его ухудшается – к обычному набору жалоб на «ватную» голову присоединяется слезливость, жалобы на сердце, туман в голове. Усиливается раздражительность до крайней степени, но раздражение быстро сменяется слабостью. Сон обычно нестоек, не приносит чувства отдыха, после сна голова «как ватная». Ухудшается аппетит, могут беспокоить запоры или поносы.Снижается сексуальное влечение как у мужчин, так и у женщин. Состояние ухудшается перед переменой погоды (так называемая «метеочувствительность»). При отсутствии лечения на этой стадии, далее присоединяются апатия, вялость, выраженная слабость и стойкое снижение настроения. Интерес к жизни снижается, больной думает только о своем болезненном состоянии, о своей «неясной» голове.

Отсутствие лечения может привести к возникновению психотических расстройств.

Лечение: Перспективы лечения положительные, обычно психотерапевтические методы дают прекрасный результат вплоть до полного излечения. В тяжелых случаях используют сочетание психотерапии с психофармакотерапией.

Самолечение обычно ухудшает состояние и приводит к прогрессу заболевания.

На начальном этапе заболевания врачу-психотерапевту для постановки правильного диагноза нужно исключить все болезни, при которых проявляются сходные симптомы, ведь чем точнее диагноз – тем успешнее будет проводимое лечение.

Различные заболевания со схожей симптоматикой необходимо лечить по-разному. Поэтому обязательно нужно проконсультироваться у психотерапевта. Хороший психотерапевт подбирает терапию, соответствующую конкретным проявлениям заболевания и индивидуальных особенностей каждого пациента.

Астено-невротический синдром является одной из самых распространенных «болезней цивилизации». Его часто называют «гриппом менеджеров».

Лечение синдрома зависит от выраженности болезненной симптоматики, однако в первую очередь направлено на устранение психотравмирующих факторов. Необходимо снизить как психическую, так и физическую нагрузки. Это является самым главным условием лечения, без таких мероприятий победить болезнь не удастся. На ранних этапах развития болезни нормализации ритма жизни, устранения стресса и психотерапии может быть достаточно для существенного улучшения состояния здоровья. И, конечно, на этой стадии очень хороший эффект дают методы психотерапии, не использующие препаратов – когнитивно-поведенческая, психоанализ, очень эффективны методы групповой психотерапии.

В любом случае, необходимо обратиться к психотерапевту.

В более запущенных случаях может потребоваться дополнительная психофармакотерапия. Применяют общеукрепляющие препараты, транквилизаторы, при необходимости снотворные средства и антидепрессанты. Психотерапия также активно используется в лечении запущенного астено-невротического синдрома.

Первым показателем улучшения состояния является нормализация сна и исчезновение ощущения «тумана» в голове. При вовремя назначенном лечении проблему обычно удается победить полностью, однако, если напряженная обстановка и стрессы на работе и в личной жизни продолжают сохраняться, возможны различные осложнения.

Терминология и другие наименования: В прошлом астено-невротический синдром вместе с заболеваниями сходной симптоматики называли «нервным истощением».

В современной психиатрии чаще используется термин «неврастения» для обозначения нервно-астенического синдрома (синонимы). В бытовом смысле обычно неврастения воспринимается, как состояние болезненно-нервное, неуравновешенное, характерное для безвольных людей, легко поддающихся различным влияниям и настроениям, находящихся в состоянии острого душевного кризиса. А в медицинском смысле это — состояние подавленности, раздражительности, «неясной головы».

Источник

Ни о чем не хочется думать или бродят мысли и воспоминания мутные неясные как сон

Высокий, черный, с острой бородкой клинком, в мягкой шляпе, очень похожий на француза или на итальянца, бывший студент технологического института. Красавец — и когда пел басом, под окнами толпой собирались слушатели.

Небольшого роста, коренастый, рябой, с серыми глазами, в которых искрились задор и насмешка, рабочий, ткач, с одной из фабрик центральной России. И у него жена — простое круглое лицо. И когда на нее смотришь — на душе просто, спокойно и ясно. Если б мужа вели на казнь, она пошла бы вместе в петлю так же просто и спокойно, как шла развешивать белье на дворе или в кухню готовить на всю нашу братию обед.

Четвертый — барин, с тонкими, аристократическими чертами, всегда корректно, изысканно одетый, необыкновенно изящный, человек с огненной речью, но сквозь очки глядели крохотные, подслеповатые, почти свиные глазки, и это портило красивое лицо. Мы звали его Патрицием.

Пятая. что сказать? Коса по спине, карие глаза, стройно охватывающий кожаный пояс. Как часы таинственного мастера с чудесной мелодией и с маятником, на полувзмахе остановившимся. Куда-то мимо нас глядела она со спокойно-невозмутимым лицом, куда-то мимо той жизни, которою мы жили. А может быть, никакой и мелодии не было, и мы напрасно ждали, — все равно маятник был неподвижен, и мы ничего не знали.

Да и все мы — как остановившиеся на ходу часы. Наши сердца, мысли, чувства оборвались, замерли, когда нас вырвали из родной обстановки, из родных городов, от семей, от деятельности, от милой товарищеской среды, от всего уклада торопливой, молодой, бурливой жизни. Мы ходили, смеялись, работали, бывали и столкновения, мирились, но все это было пока, временно, точно настоящее остановилось, замерло под слоем повседневно-неизбежных мыслей, забот и дел, замерло в молчаливо-напряженном ожидании, когда снова пойдет качаться маятник настоящей, цельной, полной жизни.

В моих жилах несомненно течет древняя скифская кровь. Иначе отчего же я так тоскую по милым степям, без предела и границ раскинувшимся в сухой и жаркой дымке, кругом облегающей? И небо так же без предела и границ раскинулось, подернутое неуловимо-сухой, горячей дымкой.

Да, скифская-то скифская, но когда я гляжу в зеркало, оттуда глядят на меня широчайшие скулы самого недвусмысленного татарского или калмыцкого происхождения и рассевшийся между скулами необузданных размеров нос. И я, сдвинув брови, отворачиваюсь от зеркала — нет, никогда никто меня не сможет полюбить.

Я отворачиваюсь и иду работать — у нас столярная мастерская. Визжит пила, свистит рубанок, но без песен сумрачно, и обыкновенно за работой мы наперебой заливаемся, как чижи. Или, подымаясь к себе на чердак, который почему-то все звали мезонином, где моя комната, и, заперев двери, тайно пишу, а чаще подхожу к окну и сумрачно гляжу в тусклые стекла.

Отсюда виден весь громадный город — в нем полторы тысячи жителей, одна улица, два переулка и густо и сочно поросшая травой площадь, и он весь — из старого, прогнившего дерева. Деревянные провалившиеся, почернелые крыши, почернелые срубы домов, деревянные с выпавшими досками тротуары, деревянная колокольня, темненькая церковка, потемнелый деревянный острог.

Точно старый, проросший, обомшевший черный гриб.

А за городом могучая северная река несет полные воды и верстах в двадцати смешивает с тяжелыми холодными водами океана.

Оттуда приходят к нам косматые метели, оттуда дышат даже иногда летом морозы — и осыпается листва, и никнет побелевшая трава.

И океан, тяжко вздымаясь изо дня в день, стихийно дышит. Дважды в сутки вздымается он, неизмеримый, и шумные воды буйной толпой устремляются вверх по реке, — река несется всей массой воды от устья к истокам своим, затопляя и переполняя берега, как в половодье. А через шесть часов спадает грудь гиганта, и с неохватимой скоростью устремляются воды в океан, а по реке обнаруживаются мели, топи, песчаные косы до следующего вздоха. Так каждый день, годы, века, так тысячелетия от мироздания.

По ту сторону реки — угрюмо темнеющие леса, без конца и края, без человечьего жилья, лишь холодные болота под низко, сумрачно нависшими мохнатыми ветвями.

По эту сторону — от века молчащая под вечно холодною, сырою мглой тундра.

Нет, никогда меня никто не полюбит.

Все равно, как бы там ни было, когда мы собирались, шел оживленный разговор, рассказывали, читали, спорили. Два раза в неделю кто-нибудь бегал на почту, притаскивал ворох газет, и за чаем читали вслух. Потом расходились по своим комнатам или работали в мастерской.

И каждый по-своему. Наш «француз» набрасывался на все горячо, с азартом. С визгом ходил рубанок, сыпались из-под пилы тучи опилок, резко летела под ударами щепа из-под стамесок, стон стоял в мастерской. Француз был страшно серьезен, сосредоточен и терпеть не мог, когда ему мешали. После всеохватывающей страстной работы оказывалось, что дыры пробиты не там, где нужно, шипы поотпилены, доски поколоты и никуда не годятся. Рубанок, пила, стамески летят в разные стороны. Француз взволнованно кричит, что это черт знает что такое, волнуется и кричит так, как будто все кругом виноваты, а не он; и товарищи, посмеиваясь, мягко уговаривают, как будто действительно виноват кто-то другой. Француз все забрасывает, идет к себе, заваливается на кровать и начинает читать без отдыха напролет дни и ночи.

Патриций работал по-аристократически. На юридическом факультете, откуда он был изъят, не преподавалась ни одна из наук ремесленного труда, и тем не менее он работал артистически, но все внимание, всю энергию направлял на безделушки. И за работой изысканно и безукоризненно одетый в противоположность нам, лохматым, в золотом пенсне, он целыми днями возился над какой-нибудь шкатулочкой или резной полочкой. Сделает, поставит на высоком месте и любуется действительно тонкой, артистической работой, и нас подводит и заставляет любоваться, а потом отдыхает и читает свои многочисленные книги по юридическим и общественным наукам.

Я работал на совесть и брал трудные и новые работы. Выучился хорошо делать изящные стулья, научился прекрасно оклеивать фанерой, шлифовать, точить на токарном станке, но как только овладевал новой работой и приобретал навык и практику, работа становилась постылой, и я искал другой. А так как новизны было мало, то я уходил к себе в мезонин, где тайно писал.

Женщины в мастерской не работали.

Оставался Основа. Его хрипловатый, козлиный и необыкновенно сильный тенор с утра и до ночи в стуке, визге и громе инструментов носился по мастерской:

Источник

Примеры сложносочиненных предложений с союзом «или»

Приведем при­ме­ры слож­но­со­чи­нен­ных пред­ло­же­ний с сою­зом «или», вклю­чая слу­чаи, когда меж­ду про­сты­ми пред­ло­же­ни­я­ми перед раз­де­ли­тель­ным сою­зом «или» не ста­вит­ся запятая.

Сочинительный союз «или»

В слож­но­со­чи­нен­ном пред­ло­же­нии про­стые пред­ло­же­ния соеди­ня­ют­ся сочи­ни­тель­ны­ми сою­за­ми, сре­ди кото­рых ука­жем разделительные:

Простые пред­ло­же­ния, свя­зан­ные сочи­ни­тель­ным раз­де­ли­тель­ным сою­зом «или», пере­да­ют сооб­ще­ние о явле­ни­ях, вза­и­мо­ис­клю­ча­ю­щих друг друга.

Сегодня пого­да неустой­чи­вая. С само­го утра солн­це све­тит, или к полу­дню тем­ные обла­ка сып­лют дождём.

Между частя­ми слож­но­го пред­ло­же­ния перед этим раз­де­ли­тель­ным сою­зом обыч­но ста­вит­ся знак пре­пи­на­ния. Но быва­ют слу­чаи, когда перед сою­зом запя­тая не ста­вит­ся.

Приведем при­ме­ры слож­но­со­чи­нен­ных пред­ло­же­ний из про­из­ве­де­ний худо­же­ствен­ной лите­ра­ту­ры с раз­де­ли­тель­ным сою­зом «или» с раз­ной пунктуацией.

Примеры предложений из художественной литературы

Ни о чём не хочет­ся думать, или бро­дят мыс­ли и вос­по­ми­на­ния, мут­ные и неяс­ные, как сон (А. Серафимович).

Вёсны ли ста­ли хуже, или годы уже не те (Б. Горбатов).

… Олень пуг­ли­вый через пусты­ню про­бе­жит, или коней табун игри­вый мол­ча­нье Дона воз­му­тит (М. Ю. Лермонтов).

Мелькнет ли сер­на меж куста­ми, про­ско­чит ли во тьме сай­гак (А. С. Пушкин).

Судьба ли све­ла нас на Кавказе, или она нароч­но сюда при­е­ха­ла, зная, что меня встре­тит (М. Ю. Лермонтов).

Залает пёс домо­вый, иль вете­рок про­ше­ле­стит в листах тем­не­ю­щей дуб­ра­вы, иль пти­ца роб­ко про­ле­тит (Н. М. Языков).

…но вот откуда-то доно­сит­ся отры­ви­стый тре­вож­ный крик неус­нув­шей пти­цы или раз­да­ет­ся неопре­де­лен­ный звук, похо­жий на чей-то голос (А. П. Чехов).

«Бросьте нако­нец эти раз­го­во­ры, или я окон­ча­тель­но рас­сер­жусь», — вспы­ли­ла Тоня (А. Островский).

Только ино­гда мельк­нёт берёз­ка или мрач­ной тенью вста­нет перед тобою ель (Г. Федосеев).

Зима ли, утра­тив силу, про­ща­лась с зем­лёй послед­ни­ми, вялы­ми, таю­щи­ми в воз­ду­хе сне­жин­ка­ми, вес­на ли пер­вы­ми ред­ки­ми и роб­ки­ми дож­де­вы­ми кап­ля­ми нере­ши­тель­но про­щу­пы­ва­ла тём­ную зем­лю? (Г. Николаева «Битва в пути»).

Пусть пере­би­ра­ет­ся в дерев­ню, во фли­гель, или я пере­бе­русь отсю­да ( А. П. Чехов).

Было ли это отра­же­ние ночи в кана­лах, или тон­кая полос­ка зари еще тле­ла на запа­де, или фона­ри вызы­ва­ли это стран­ное осве­ще­ние? (К. Паустовский).

На голу­бом небе меж­ду золо­ты­ми дере­вья­ми не пой­мешь, что тво­рит­ся. Уносит ветер листы, или стай­ка­ми собра­лись мел­кие птич­ки и несут­ся в теп­лые дале­кие края (М. Пришвин).

Источник

12 примеров сложносочиненных предложений с союзом «или»

Приведем при­ме­ры слож­но­со­чи­нен­ных пред­ло­же­ний с раз­де­ли­тель­ным сою­зом «или», вклю­чая слу­чаи, когда меж­ду про­сты­ми пред­ло­же­ни­я­ми перед раз­де­ли­тель­ным сою­зом «или» не ста­вит­ся запя­тая.

Сочинительный союз «или»

В слож­но­со­чи­нен­ном пред­ло­же­нии про­стые пред­ло­же­ния соеди­ня­ют­ся сочи­ни­тель­ны­ми сою­за­ми, сре­ди кото­рых ука­жем раз­де­ли­тель­ные:

Простые пред­ло­же­ния, свя­зан­ные сочи­ни­тель­ным раз­де­ли­тель­ным сою­зом «или», пере­да­ют сооб­ще­ние о явле­ни­ях, вза­и­мо­ис­клю­ча­ю­щих друг дру­га.

Между частя­ми слож­но­го пред­ло­же­ния перед этим раз­де­ли­тель­ным сою­зом обыч­но ста­вит­ся знак пре­пи­на­ния. Но быва­ют слу­чаи, когда перед сою­зом запя­тая не ста­вит­ся.

Приведем при­ме­ры слож­но­со­чи­нен­ных пред­ло­же­ний из про­из­ве­де­ний худо­же­ствен­ной лите­ра­ту­ры с раз­де­ли­тель­ным сою­зом «или» с раз­ной пунк­ту­а­ци­ей.

Примеры предложений из художественной литературы

Ни о чём не хочет­ся думать, или бро­дят мыс­ли и вос­по­ми­на­ния, мут­ные и неяс­ные, как сон (А. Серафимович).

Вёсны ли ста­ли хуже, или годы уже не те (Б. Горбатов).

… Олень пуг­ли­вый через пусты­ню про­бе­жит, или коней табун игри­вый мол­ча­нье Дона воз­му­тит (М. Ю. Лермонтов).

Мелькнет ли сер­на меж куста­ми, про­ско­чит ли во тьме сай­гак (А. С. Пушкин).

Судьба ли све­ла нас на Кавказе, или она нароч­но сюда при­е­ха­ла, зная, что меня встре­тит (М. Ю. Лермонтов).

Залает пёс домо­вый, иль вете­рок про­ше­ле­стит в листах тем­не­ю­щей дуб­ра­вы, иль пти­ца роб­ко про­ле­тит (Н. М. Языков).

…но вот откуда-то доно­сит­ся отры­ви­стый тре­вож­ный крик неус­нув­шей пти­цы или раз­да­ет­ся неопре­де­лен­ный звук, похо­жий на чей-то голос (А. П. Чехов).

«Бросьте нако­нец эти раз­го­во­ры, или я окон­ча­тель­но рас­сер­жусь», — вспы­ли­ла Тоня (А. Островский).

Только ино­гда мельк­нёт берёз­ка или мрач­ной тенью вста­нет перед тобою ель (Г. Федосеев).

Зима ли, утра­тив силу, про­ща­лась с зем­лёй послед­ни­ми, вялы­ми, таю­щи­ми в воз­ду­хе сне­жин­ка­ми, вес­на ли пер­вы­ми ред­ки­ми и роб­ки­ми дож­де­вы­ми кап­ля­ми нере­ши­тель­но про­щу­пы­ва­ла тём­ную зем­лю? (Г. Николаева «Битва в пути»).

Пусть пере­би­ра­ет­ся в дерев­ню, во фли­гель, или я пере­бе­русь отсю­да ( А. П. Чехов).

Было ли это отра­же­ние ночи в кана­лах, или тон­кая полос­ка зари еще тле­ла на запа­де, или фона­ри вызы­ва­ли это стран­ное осве­ще­ние? (К. Паустовский).

На голу­бом небе меж­ду золо­ты­ми дере­вья­ми не пой­мешь, что тво­рит­ся. Уносит ветер листы, или стай­ка­ми собра­лись мел­кие птич­ки и несут­ся в теп­лые дале­кие края (М. Пришвин).

Источник

ЧИТАТЬ КНИГУ ОНЛАЙН: Том 4. Скитания. На заводе. Очерки. Статьи

НАСТРОЙКИ.

СОДЕРЖАНИЕ.

СОДЕРЖАНИЕ

Александр Серафимович Серафимович

Собрание сочинений в четырех томах

Том 4. Скитания. На заводе. Очерки. Статьи

Высокий, черный, с острой бородкой клинком, в мягкой шляпе, очень похожий на француза или на итальянца, бывший студент технологического института. Красавец — и когда пел басом, под окнами толпой собирались слушатели.

Небольшого роста, коренастый, рябой, с серыми глазами, в которых искрились задор и насмешка, рабочий, ткач, с одной из фабрик центральной России. И у него жена — простое круглое лицо. И когда на нее смотришь — на душе просто, спокойно и ясно. Если б мужа вели на казнь, она пошла бы вместе в петлю так же просто и спокойно, как шла развешивать белье на дворе или в кухню готовить на всю нашу братию обед.

Четвертый — барин, с тонкими, аристократическими чертами, всегда корректно, изысканно одетый, необыкновенно изящный, человек с огненной речью, но сквозь очки глядели крохотные, подслеповатые, почти свиные глазки, и это портило красивое лицо. Мы звали его Патрицием.

Пятая… что сказать? Коса по спине, карие глаза, стройно охватывающий кожаный пояс. Как часы таинственного мастера с чудесной мелодией и с маятником, на полувзмахе остановившимся. Куда-то мимо нас глядела она со спокойно-невозмутимым лицом, куда-то мимо той жизни, которою мы жили. А может быть, никакой и мелодии не было, и мы напрасно ждали, — все равно маятник был неподвижен, и мы ничего не знали.

Да и все мы — как остановившиеся на ходу часы. Наши сердца, мысли, чувства оборвались, замерли, когда нас вырвали из родной обстановки, из родных городов, от семей, от деятельности, от милой товарищеской среды, от всего уклада торопливой, молодой, бурливой жизни. Мы ходили, смеялись, работали, бывали и столкновения, мирились, но все это было пока, временно, точно настоящее остановилось, замерло под слоем повседневно-неизбежных мыслей, забот и дел, замерло в молчаливо- напряженном ожидании, когда снова пойдет качаться маятник настоящей, цельной, полной жизни.

В моих жилах несомненно течет древняя скифская кровь. Иначе отчего же я так тоскую по милым степям, без предела и границ раскинувшимся в сухой и жаркой дымке, кругом облегающей? И небо так же без предела и границ раскинулось, подернутое неуловимо-сухой, горячей дымкой.

Да, скифская-то скифская, но когда я гляжу в зеркало, оттуда глядят на меня широчайшие скулы самого недвусмысленного татарского или калмыцкого происхождения и рассевшийся между скулами необузданных размеров нос. И я, сдвинув брови, отворачиваюсь от зеркала — нет, никогда никто меня не сможет полюбить.

Я отворачиваюсь и иду работать — у нас столярная мастерская. Визжит пила, свистит рубанок, но без песен сумрачно, и обыкновенно за работой мы наперебой заливаемся, как чижи. Или, подымаясь к себе на чердак, который почему-то все звали мезонином, где моя комната, и, заперев двери, тайно пишу, а чаще подхожу к окну и сумрачно гляжу в тусклые стекла.

Отсюда виден весь громадный город — в нем полторы тысячи жителей, одна улица, два переулка и густо и сочно поросшая травой площадь, и он весь — из старого, прогнившего дерева. Деревянные провалившиеся, почернелые крыши, почернелые срубы домов, деревянные с выпавшими досками тротуары, деревянная колокольня, темненькая церковка, потемнелый деревянный острог.

Точно старый, проросший, обомшевший черный гриб.

А за городом могучая северная река несет полные воды и верстах в двадцати смешивает с тяжелыми холодными водами океана.

Оттуда приходят к нам косматые метели, оттуда дышат даже иногда летом морозы — и осыпается листва, и никнет побелевшая трава.

И океан, тяжко вздымаясь изо дня в день, стихийно дышит. Дважды в сутки вздымается он, неизмеримый, и шумные воды буйной толпой устремляются вверх по реке, — река несется всей массой воды от устья к истокам своим, затопляя и переполняя берега, как в половодье. А через шесть часов спадает грудь гиганта, и с неохватимой скоростью устремляются воды в океан, а по реке обнаруживаются мели, топи, песчаные косы до следующего вздоха. Так каждый день, годы, века, так тысячелетия от мироздания.

По ту сторону реки — угрюмо темнеющие леса, без конца и края, без человечьего жилья, лишь холодные болота под низко, сумрачно нависшими мохнатыми ветвями.

По эту сторону — от века молчащая под вечно холодною, сырою мглой тундра…

Нет, никогда меня никто не полюбит…

Все равно, как бы там ни было, когда мы собирались, шел оживленный разговор, рассказывали, читали, спорили. Два раза в неделю кто-нибудь бегал на почту, притаскивал ворох газет, и за чаем читали вслух. Потом расходились по своим комнатам или работали в мастерской.

И каждый по-своему. Наш «француз» набрасывался на все горячо, с азартом. С визгом ходил рубанок, сыпались из-под пилы тучи опилок, резко летела под ударами щепа из-под стамесок, стон стоял в мастерской. Француз был страшно серьезен, сосредоточен и терпеть не мог, когда ему мешали. После всеохватывающей страстной работы оказывалось, что дыры пробиты не там, где нужно, шипы поотпилены, доски поколоты и никуда не годятся. Рубанок, пила, стамески летят в разные стороны. Француз взволнованно кричит, что это черт знает что такое, волнуется и кричит так, как будто все кругом виноваты, а не он; и товарищи, посмеиваясь, мягко уговаривают, как будто действительно виноват кто-то другой. Француз все забрасывает, идет к себе, заваливается на кровать и начинает читать без отдыха напролет дни и ночи.

Патриций работал по-аристократически. На юридическом факультете, откуда он был изъят, не преподавалась ни одна из наук ремесленного труда, и тем не менее он работал артистически, но все внимание, всю энергию направлял на безделушки. И за работой изысканно и безукоризненно одетый в противоположность нам, лохматым, в золотом пенсне, он целыми днями возился над какой-нибудь шкатулочкой или резной полочкой. Сделает, поставит на высоком месте и любуется действительна тонкой, артистической работой, и нас подводит и заставляет любоваться, а потом отдыхает и читает свои многочисленные книги по юридическим и общественным наукам.

Я работал на совесть и брал трудные и новые работы. Выучился хорошо делать изящные стулья, научился прекрасно оклеивать фанерой, шлифовать, точить на токарном станке, но как только овладевал новой работой и приобретал навык и практику, работа становилась постылой, и я искал другой. А так как новизны было мало, то я уходил к себе в мезонин, где тайно писал.

Женщины в мастерской не работали.

Оставался Основа. Его хриповатый, козлиный и необыкновенно сильный тенор с утра и до ночи в стуке, визге и громе инструментов носился по мастерской:

Услы-ша-ли та-та-ры, Ну, ду-ма-ют, не трусь,

Источник