Мама сон джин ву
Цитаты Поднятие уровня в одиночку
Как только маг лишается своих защитников, ему уже не победить.
Мистер Сун несомненно. которого благословили сами небеса.
— Надо наказать дитя, которое даже не узнаёт собственную мать!
Жалкая самка насекомого! Да как ты посмел тронуть моего короля?!
Однажды. Тебе придётся сделать сложный выбор. И в этот момент. Прошу, останься на стороне людей.
Это чувство. Я уже однажды ощущал его. КОРОЛЬ В БЕШЕНСТВЕ.
И я благодарен судьбе за то, что могу возвращаться домой, несмотря ни на что. Поэтому в этот раз я тоже вернусь.
— П-погодите! И вы вот так бросите нас? Призвав кучу монстров?
— Если хотите, я могу отозвать их. Но это лучше, чем ничего.
Да уж, монстры-гиганты вызывают у меня не самые лучшие воспоминания. Прямо-таки на больное давишь.
Ты забыл, что я тебе говорил? Тебе не повезло столкнуться со мной.
А ты. Заткнись и жди.
Как Джин Ву сражался с таким ужасным монстром?
— Не имеет значения. Монстрам всё равно, удобно мне или нет.
Я ещё надеюсь вернуться домой, прежде чем станет слишком темно.
Спустится таки. Хорошо, а то я устал смотреть на тебя снизу вверх.
В тот момент, когда я посмотрела внутрь него. его холодный взгляд упирался в меня. Но то был не охотник Сун Джин-Ву. Бездна. Всепоглощающая бездна окружает его душу. И она смотрела прямо на меня. И. У него. Нет предела.
Я вот что хочу сказать: было бы прекрасно, если бы войны шли только в книгах по истории.
Твоя тень. соединена с тьмой. Ты станешь. настолько сильным, насколько твоя тень уйдет далеко во тьму.
Я хотел извиниться, опустив свою голову. Если я. опущу ее. Я. умру. Мистер Сун. прости меня. Мне очень жаль.
Я не хочу умирать! Конечно же не «все в порядке»! Что значит «благодарен»?! У меня тоже есть семья! Рад, что ты единственный, кто здесь умрет?! Хватит врать самому себе! Лжец! Я. не хочу умирать.
О, говорящее насекомое.
Ещё есть что сказать?
— А если бы я был слабее, чем ваш клан, стали бы вы договариваться со мной?
— Вот так это и работает.
Если я сдамся из-за того, что испугался, то не смогу стать сильнее.
Здесь нечего бояться! Я уже «Умер» однажды.
Мне всегда было интересно, ведом ли монстрам страх.
Но теперь я в этом точно уверен.
Теперь вы стражи этого района.
Из грязи в князи всего за два дня.
— Хан Сон-И несовершеннолетняя.
Всё, что нас не убивает, делает нас сильнее.
Тому, кто сражается с монстрами, стоит следить, чтобы он сам не стал монстром.
Если ты долго смотришь в Бездну, то Бездна, тоже смотрит в тебя.
Не закрывающийся рот, может быть, и бесполезен. Но иметь много секретов тоже не так уж и хорошо.
Независимо от того, что делает противник. Чистая сила подавит вас, и страх заставит ваши колени обрушиться, а пальцы ног сожмутся в группу. Даже если вы хорошо осведомлены, или мудры, или получили благодарность, перед силой. легко получить предательство!!
Для меня Хёним намного больше похож на брата, чем мой родной брат.
Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя.
Очень трудно понять, какие трудности ты встретишь в этой холодной и жестокой реальности, пока не столкнешься с ними лицом к лицу.
Почему, Почему, Почему, Почему, Почему, Почему, Почему, Почему, Почему, Почему, Почему, Почему, Почему, Почему, Почему, Почему, Почему, Почему, Почему, Почему, Почему.
Hard and Soft
Они оба Сон Джин Ву — один ангел, а другой дьявол. Но они не те, за кого их принимают.
— Иди, — Джин Ву бросает на него один взгляд и видит, как Теневой Монарх рычит, тени извиваются и жаждут крови. Он всегда был величайшим из них, будь то Монарх или Правитель, с сожалением думает он. Это их право — стоять на вершине мира и владеть им.
— Хм? — Джин Ву зевает и трёт сонные глаза. — Куда ты… ты идешь? — спрашивает мужчина. Видя силуэт шести крыльев на фоне лунного света, думает: «Он прекрасен». Изящный — таким он сам никогда не сможет быть. Перья отдают белым свечением, парень чувствует себя очарованным. — Конкретно никуда, — он чувствует, как кто-то клюёт его в губы; ангел спускается с небес, чтобы убаюкать его. Он следует. — Я вернусь раньше, чем ты успеешь подумать, — говорит он, игнорируя вопрос. «Я разберусь с этим утром», — думает Джин Ву, ворочаясь в постели. Он сворачивается в клубок, но не раньше, чем ускользнет в тень другого Джин Ву. На всякий случай. Он слышит смешок и думает, что это хорошо, что он не выбрал Бера; из всех них Джин Ву, кажется, берет в Игрисе самое лучшее. Он не настолько высокомерен, чтобы думать, что его второе «я» не заметит лишнего пассажира в своей тени, но он не сможет спокойно спать без этой дополнительной страховки
На следующее утро он просыпается от вполне неожиданного заголовка. «— Охотник Национального Уровня, Американец Кристофер Рид Подвергся Нападению! «Меня спас ангел», — заявил он.» Там прикреплена взорванная фотография его разрушенного особняка и леса в огне за обломками. Он бросает осуждающий взгляд на другого Джин Ву. Нормальные люди не превращают полуночные выходки в поджоги. Но, конечно, ничто никогда не бывает нормальным. Не тогда, когда дело касается их обоих. — Что? — спрашивает он, ухмыляясь, сидя на диване, где точит свой меч, — Ты бы назвал меня как-нибудь иначе? — Я могу назвать тебе десяток имен, но ни одно из них мне не нравится, — дуется Джин Ву. Он не может, не совсем, — Ты такой зануда, — Он дьявол с ангельскими крыльями, вот кто он, думает Джин Ву. Что в нем есть от ангела, кроме линьки? Ему кажется, что если он прищурится, то увидит пару рогов, которые поддерживают нимб. Джин Ву только усмехается еще больше и дергает пальцами; он чувствует, как летит по воздуху с мечом, а затем приземляется на колени другого. Пара знакомых рук теребит его щеки. Теневой Монарх с раздражением отворачивает лицо, но Джин Ву только усмехается. Он знает, что его младшее «я» не имеет это в виду, далеко не это. — Ты очень милый, — говорит он. Джин Ву лишь вполсилы начинает бить ангела своими кинжалами, и хотя они не причинят друг другу непоправимого вреда, они оба останавливаются, прежде чем превратить диван в клочья. Ни один из них не хочет гнева матери. Ранг S или E, ангел или дьявол, нет ни одного Джин Ву, который не боялся бы своей матери. «Господи, использовать «прикосновение правителя» для чего-то столь несерьезного», — думает Джин-Ву, закатывая лавандовые глаза.
Его двойник улыбается больше, чем он сам, думает Джин-Ву. Он всегда ухмыляется, скалится или смеется, и он находит это… странным. Поразительно. Как он может так открыто выражать свои эмоции? Он не может представить себя таким… свободным. «Может быть, это потому, что нет системы, которая сдерживает его эмоций», — думает он, пытаясь понять, что упустил. Но в такие моменты он понимает, что другой Джин Ву тоже холодный. Он не прерывает пристального взгляда, глядя на бесстрастные золотые глаз Джин Ву, которые смотрят в окно на ночное небо. Одной рукой он подпирает подбородок, другой упирается в колени. Его крылья удобно сложены, располагаясь вокруг его изогнутой формы. «Крылья так хорошо смотрятся на нем», — думает Теневой Монарх. Трудно поверить, что в глубине души они — один и тот же человек. Правитель переводит взгляд на него, но не моргает. Не вертится. «В этих глазах нет любви», — понимает Джин Ву, глядя в холодные глаза своего двойника. Он задается вопросом, что тот видит в мире, чтобы беспокоиться о том, чтобы возвращаться и возвращаться, чтобы спасти его, столько раз, сколько ему нужно. Он больше смеется, получает больше улыбок в ответ, но ни у кого из них нет сердца. Это так на него не похоже — у него нет ничего подобного (ему все это безразлично), но он крепко держит то, что ему дорого. — Ты удивлен? — тихо спрашивает Правитель, точно зная, о чем он думает. Он смотрит на него сосредоточенно, но равнодушно. — Не совсем, — Джин Ву садится рядом с кроватью. Он даже не пытается скрыть жалость, которую испытывает к своему другому «я». Что случилось, что повернуло его таким образом? — Я опоздал, когда приехал в школу, — говорит Джин Ву, словно комментируя плохую погоду, — В тот день мама хотела забрать Джин А и приехала пораньше, — его лицо выдавало все его эмоции, — Я опоздал, — шепчет он. Нет, он не удивлен, что так получается, если все, за что ему осталось бороться, исчезло. Вместо этого он подбегает и раскрывает руки; его второе «я» закрывает глаза и охотно падает в его теплые объятия. Джин Ву ловит его. У него нет крыльев, нет тепла, чтобы дать, но есть тихий комфорт, разделенный между ними двумя, мир чего — если и забытых снов, которые будут знать только они. У них нет секретов, они не знают стыда. Не тогда, когда дело касается друг друга.
Когда они прибудут в Америку, Джин Ву будет там с ним — крылья спрятаны. Его «близнец» попал в международные заголовки и находился в них в течение целого месяца, когда он впервые появился (после того, как Ву Джин Чоль, наконец, обработал все эти документы о межпространственных путешествиях). Но они могут поднимать столько шума, сколько захотят; Джин Ву здесь, чтобы остаться, и все. — Осторожней, ты начинаешь становиться мягче, — предупреждает он, когда видит, как Джин Ву взваливает на плечо одну из лишних сумок Джин Хо. «Зачем этому парню вообще столько доспехов? У него только одно тело, чтобы носить все это», — ворчит Монарх. — Только если ты будешь продолжать упираться в меня, — шипит он себе под нос, проходя мимо всех репортеров и мигающих камер. Это не то, что он имеет в виду, и они оба это знают.
— Джин Хо, — выдыхает Джин Ву и опускается коленями на залитую кровью землю. Он понимает, что это кровь его младшего брата. Он не может сдержать ману, которая поднимается от него, как пар, не может сдержать миазмы ненависти и гнева, которые кипят под его человеческим фасадом. Никто не причинит вреда тому, что принадлежит ему, и не увидит утро завтрашнего дня. — Он потерял так много крови, — шепчет часть Джин Ву, и его сердце сжимается. — Иди, — Джин Ву бросает на него один взгляд и видит, как Теневой Монарх рычит, тени извиваются и жаждут крови. Он всегда был величайшим из них, будь то Монарх или Правитель, с сожалением думает он. Это их право — стоять на вершине мира и владеть им. (Но под всей этой силой есть ребенок, свернувшийся калачиком и плачущий, страдающий за свою семью. У него нет никого из своих — больше нет, но его сердце тянется к тому, у кого еще остались люди, которых нужно защищать.) Он действительно становится мягким, цокает он про себя, прижимая руку к груди Джин Хо. Он проникает глубоко в свое сердце за исцеляющей магией, которая присуща каждому ангелу. Он позаботится обо всем здесь. — Хен-ним? — слабо произносит Джин Хо, и Джин Ву чувствует, как давно забытая часть его болезненно тянет. Ребенок тянется не к нему. Не совсем. — С тобой все будет в порядке. Просто пока отдохни, — говорит он — это выходит мягче, чем он хочет, и он почти раздражен на себя за это, даже когда он передает больше маны Джин Хо. Он чувствует, когда Джин Хо засыпает от его прикосновения. Он знает, что чувствует его мана: тепло летнего солнца, спокойные волны океана, любовь семьи. Жаль только, что он не может наложить на себя руки и испытать такое же счастье. Только когда Джин Хо достаточно стабилизируется и его раны затягиваются, он начинает обращать внимание на бой. Он не боится, что его потревожат два хулигана рядом с ним. Как будто они посмеют, он ухмыляется. Они живут за счет одолженного времени, и его можно сократить, если он раздражен. Он видит этого Джин Ву, абсолютно мертвенно-бледного от маны, вытекающей из него через каждую точку; он облизывает губы. Вот так он выглядит восхитительно. Он мысленно встряхивается и приказывает себе сосредоточиться. — Уже закончили? — спрашивает он. Холодные фиалковые глаза скользнули по нему, лицо стало пустым. На самом деле они не так уж сильно отличаются, что бы там ни думал его двойник. — Пока, — усмехается он. Джин Ву смотрит вниз — Хван Дон Сок лежит на земле, едва дыша и в нескольких секундах от смерти. Он уже не в первый раз видит, как умирает Хван Дон Сок. Есть даже пара вселенных, когда он сам убивает эту дрянь, но это не его борьба в конце концов. «Даже мусор можно переработать во что-то более полезное», — думает он про себя со смешком. — Можно и закончить работу, — пожимает плечами Правитель. Ему наплевать на двух злодеев из комиксов позади него; они делают шаг назад, прежде чем плохие «прически» (ps. там реально так написано, ахах) убегают. Мужчина бросает свой меч, и тот пронзает плохиша насквозь в тот самый момент, когда Игрис появляется из его тени и рубит другого ударом молнии. — Мусорить — дурной тон, — мрачно улыбается Джин Ву, глядя на труп, медленно остывающий у него под ногами. — Я заберу мусор с собой, когда уйду, — он машет ему крылом. Так словно, в самом деле беспокоиться о таких пустяках. (Это так похоже на них.) — О? — крылья Джин Ву дернулись, почувствовав в воздухе ману новичка. Он поднимает глаза и видит фигуру, летящую сквозь облака. Он отскакивает назад, прикрывая распростертое тело Джин Хо своими шестью широко распростертыми крыльями. Похоже, на этот раз они не одни, думает он. Теневой Монарх не отступает. Не двигается; Монарх-Тень не двигается ни для кого, думает Величайший Осколок Яркого Света. (Он выглядит как настоящий король, даже стоя на земле из бетонных обломков.) Вместо этого он смотрит на гиганта, который приземляется на склад с оглушительным грохотом. Джин Ву выглядит не удивленным и показывает палец Томасу. «Вот говнюк», — с нежностью думает Правитель, закатывая глаза. Честно говоря, когда-нибудь он перестанет быть таким безрассудным. Он не самый сильный — во всяком случае, пока. Томас Андре, считает он, — одна из реинкарнаций осколков света. Он медленно улыбается. Это должно быть весело, думает он, обнажая меч.
Когда дело доходит до этого, Томас знает, что он не может победить их. Я не могу победить ни одного из них. Если это не укол его гордости, то он не знает, что это такое; он может пересчитать по пальцам одной руки, сколько раз его били с тех пор, как он проснулся, и все еще терпит неудачу. Его доминирование на вершине пищевой цепи — это то, что делает его самим собой. Его победы и неоспоримый статус лучшего охотника — вот что определяет его как личность. И чтобы его разорвали в клочья не один, а два раза за ночь… — Черт возьми, — рычит он. Он поправится, доберется до вершины и сбросит этого надменного ангела со своего насеста. Он доберется туда, даже если ему придется лезть туда зубами. «Ангел Господь явился им, и слава Господня осветила их, и они ужаснулись. Но ангел сказал им: «Не бойтесь». Он повторяет про себя. Он не боится. Он не знает страха — не знал его очень давно, — но теперь он знает поражение. И он ангел, причем мстительный, думает он. Его всегда воспитывали религиозным, он был младшим из семи сыновей в семье ирландских иммигрантов. Они голодали, когда добрались до Восточного побережья. Когда они жаждали пищи для своих желудков, их мать читала им слова от Бога, чтобы утолить голод в их душах. Единственное, что помогло, — это разжечь ярость Томаса. Его обида на мир за неравенство, которое он так упорно боролся, чтобы оставить позади. — Бог слеп, — крикнул он небу. Тогда он не получил ответа, но и не ожидал его. Он будет отрицать слезы на своем лице, но он не может отрицать длительное воздействие, которое это оказало на него, даже сейчас. Кажется, что двадцать лет спустя Бог пришел, чтобы наказать его за его слова. Дьявол протягивает руку и тянет его вверх. — Поправляйся, — говорит он, и в его словах в равной степени слышны жалость и вызов. О, так и будет. И он вернется за добавкой.
— Но даже в этом случае, не кажется ли вам, что будет лучше раскрыть личность этого человека, если вы собираетесь его арестовать? — спрашивает Лю Чжиган, выступая перед всей Международной конференцией гильдий. Здесь почти пятьдесят гильдий — самое лучшее, что может предложить человечество. Директор напрягается; слона в комнате не избежать — не тогда, когда Лю Чжиган бросает перчатку. Люди начали перешептываться, но Лю Чжиган не отступает. — Охотник Лю? — спрашивает директор. — Ну, разве вы не согласны, директор? Джин Ву уверенно встает, в его золотых глазах горит вызов. Ему все равно, пятьдесят гильдий или пятьсот. Ни у кого из них нет ни единого шанса против них. — Тот, кого вы считаете моим отцом? В комнате воцаряется тишина. Джин Ву думает, что он видел Статуи Леди Справедливости с меньшим самообладанием, меньшим изяществом и силой, чем его коллега. Это то, что он отстаивает? Справедливость? Затем он ухмыляется. — А нет ли более простого способа уладить это дело? Вам не кажется, что достаточно взять образец крови? ДНК не лжет. Вид, родство, любой вопрос, на который вы, кажется, считаете себя вправе получить ответ. Лю Чжиган оглядывается, словно ожидая иного вызова, нежели интеллектуальный. — Все это прекрасно, охотник Сон, — Директор вытирает платком капельку пота на лбу, — Но как вы добудете этот образец? — Вы получите его в конце дня, — холодно улыбается он. Джин Ву видит, что его крылья сегодня спрятаны — в конце концов, людям не нужно знать о его чудовищном происхождении, — но он все еще видит отпечатки маны в своем сознании, гордо изогнутые. Джин Ву тупо смотрит на большую пиксельную фотографию спины отца, проецируемую на экран. Он знает, что это спина папы. Это его отец, и теперь он в течение двадцати четырех часов встретит человека, который вернулся из мертвых, если верить Величайшему Фрагменту. Сон Джин Ву не лжет. Он не знает — ни в каком измерении. — Это должно ответить на некоторые вопросы, верно? — Джин Ву — тот, что одет в белое, — насмешливо закатывает рукава, чтобы все видели его неповрежденную руку. Подзадоривая их взять его кровь, если они могли. К его чести, Лю Чжиган не дрогнул — не поддался на насмешку. — Что ты будешь делать, если Подозреваемый С действительно твой отец, и Охотники всего мира попытаются выследить его? — Он хотел бы увидеть, как они попытаются, — прорычал Джин Ву. Он чувствует, как шевелятся его солдаты-тени, и ему кажется, что он слышит, как за его спиной задыхается чужеземец. Кто-то — сенсор, думает он. На этот раз он тоже встает. Они составляют поразительный дуэт, один в белом и один в черном — оба одинаково опасные, одинаково убийственные. В комнате становится холодно, когда собравшиеся там Охотники понимают, что они играют не с одним, а с двумя Охотниками национального ранга. — Если это существо действительно чудовище, то я выслежу и убью его собственными руками. Но если это не чудовище, а действительно мой отец… — Джин Ву опускает глаза и на долю секунды закрывает их. Он чувствует, как знакомая рука тянется к его руке, прикосновение к тыльной стороне ладони в силе духа. Мана в комнате поднимается до невыносимого уровня; некоторые из невостребованных охотников задыхаются и пытаются хватать ртом воздух. Правитель Джин Ву замечает мускулы на шее Лю Чжигана, и тот двигается. — Тогда мы защитим нашу семью, даже если это будет означать, что каждый Охотник в мире станет нашим врагом, — говорит он тихо и смертельно, его меч стучит по челюсти Лю Чжигана. Глаза Чжиган расширились — он даже не заметил, как кореец пошевелился и вытащил меч. У Лю перехватывает дыхание, и он чувствует прилив желания. Он хочет сразиться клинками с этим Охотником, хочет увидеть, кто станет победителем, хочет почувствовать, как мана течет по его венам. Он делает глубокий вдох и отступает. Его гильдия находится от него всего в полшага, но щупальца теней удерживают их на месте. Медленно тьма змеится вверх, чтобы поцеловать горло. Они замирают. — Ты что-то говорил? — спрашивает другой Джин Ву.
— Как ты собираешься это сделать? — задыхаясь, спрашивает Джин Ву. — Прекрати, — говорит он, тяжело дыша, отрывая рот своего другого «я» от ключицы. Они оба хотят драки — жаждут драки — но конференция заканчивается прежде, чем ситуация может обостриться, не удовлетворяя абсолютно никого. Так что это только лучший исход. — Хм? — спрашивает Джин Ву и поворачивает малыша на локтях и коленях. Он целует его плечи, потом спину. Он выглядит таким привлекательным, думает Джин Ву. «Это просто», — говорит он, проводя пальцем по спине. Он упивается видом дрожащего Джин Ву, ощущением его учащенного дыхания, повисшей талией. — Я просто перезвоню ему, — пожимает плечами Джин Ву. Может быть, позже, когда они все уберут, думает он. — Ты… — говорит Джин Ву, и его мысль вылетает из головы, когда блуждающая рука опускается чуть ниже. Он чувствует, как крылья его другого «я» поочередно обвивают его бока. — Я, — ухмыляется он и продолжает отбирать все слова своего младшего «я».
Они вернулись на тот же склад, который разрушили. Там никого нет — никого в радиусе десяти миль из-за страха заразиться Вечным Сном от всех выделений маны. Джин Ву расправляет крылья и обнажает меч. Он направляет его прямо в небо, и облака расступаются перед ним. Это похоже на сцену из картины, думает Джин Ву. Из тех, что нарисовал Микеланджело: Бог тянется к Человеку, неземной и божественный. Он никогда не устанет смотреть, как раскрываются эти крылья. Это впечатляющее зрелище, почти шесть футов в поперечнике каждого крыла — царственное во всех смыслах этого слова. — Пойдем, Человек Божий. Отвечай своему Господину, — приказывает он и расправляет крылья. Он широко разводит руки. — Все это я дам тебе. Перед ним открывается калитка, и из нее выходит человек, ссутулив плечи и разорвав одежду. В нем едва ли можно узнать человека, и Джин Ву думает, что легко понять, почему американцы считают его чудовищем. Мужчина, наконец, поднимает голову, оглядывается и видит ангела с мечом, сверкающим маной, направленным на него. — Джин Ву? — еле слышно спрашивает он. «Это голос его отца», — думает Джин-Ву, стараясь не обращать внимания на то, как ему вдруг становится трудно дышать, как болезненно сжимается сердце. — Эти ублюдки и тебя достали? «Он говорит о Правителях», — фыркнув, догадывается Джин Ву. Ублюдок — это один из способов описать их. — Не совсем, — Правитель убирает меч, — Джин Ву, которого ты ищешь, — говорит он, указывая на себя младшего. Он больше не ждет и, не успев опомниться, уже шагает навстречу распростертым объятиям отца. Он пытается скрыть слезы на глазах, но едва может говорить из-за душащих его эмоций. — Я не позволю им добраться до тебя, — обещает Джин Ву. Он сожжет весь мир, если это поможет сохранить его семью. Когда-то в мире, которого не существует, именно это он и сделал, думает правитель Джин Ву. Он прибыл в страну серы и огня, Токио — в пылающую пустошь, а Сеул не отставал. Это мир, где победил Теневой Монарх, мир, где Сон Джин Ву — тот, кто выбирает сон и отдает свое тело богу по собственной воле. … Что ж, даже ему повезло улететь своими крыльями, прикрепленными к спине. — Как бы мне не хотелось разлучать вас, — говорит Джин Ву, держась подальше от этой парочки. Его собственный отец мертв, мертв и давно превратился в пепел. Это не вернет его назад, напоминает он себе. — Позволь мне хотя бы снять с тебя веревки. Он переплетает пальцы, и Джин Ву видит, как вокруг его отца, словно кокон, вспыхивают невидимые нити. Они ломаются, рассыпаются на пряди и летят к раскрытой ладони Правителя. Джин Ву безжалостно давит их. — Ну вот, теперь ты официально свободен от ублюдков, — говорит он, слегка улыбаясь. Его крылья изгибаются вокруг него, защищая, отражая его собственные эмоции, которые он не может скрыть. Они выглядят правильно, думает Джин Ву, глядя на Монарха. Они вдвоем против всего мира. Этот Джин Ву не знает, как ему повезло, что вся его семья жива и невредима. Ему здесь не место, думает он, опустошенный до глубины души. Никогда и ни в каком измерении — даже в его собственном. — А теперь тебе надо сделать стрижку… — поддразнивает он, но тут же кладет широкую руку на голову и начинает растрепывать волосы. — Что… — говорит он, широко раскрыв глаза. — Подойди и обними меня, сынок, — тепло говорит Сон Иль Хван. У него уже есть один сын на руках. — Что ты там делаешь всю дорогу? — Он весь съежился, даже крылатые его части, и это так не похоже на его сына, что он не может не протянуть руку. Маленькая рука тянет его вперед, и он падает прямо на пару теплых фиалковых глаз.
— Ну, вот и все, — вздыхает Джин Ву и расправляет крылья на ярко-розовом шезлонге перед балконом их отеля. Он игнорирует двусмысленные замечания, которые получает от соседа, когда незнакомец возвращается в свою комнату. Когда все сказано и сделано, они получают официальное заявление от проснувшегося и все еще смеющегося Криса Рида, многочисленные извинения от Китайской гильдии и Американской ассоциации охотников и пару обалденных кинжалов от Томаса Андре. — Я не гожусь в ангелы, — говорит Томас и машет им рукой в аэропорту. Он знает, что сделал то, что должен был сделать — жить, и думает, что Бог действительно мог бы выбрать лучшего человека, чтобы набить пару крыльев. Это шутка космических масштабов, и он собирается получить эту пару крыльев только для того, чтобы Крис Рид разорвал свои швы от смеха. — Как ты думаешь, мои руки чище твоих? — серьезно спрашивает Джин Ву. Он оглядывается назад, янтарь на фоне пронзительного золота, и решает — может быть, он попробует. Он знает это выражение в его глазах (он видит его в своих собственных, в свои самые темные дни, и думает, что, может быть, этот ангел не ошибается.) — Тогда я возьму тебя на этот бой, — смеется он и протягивает кулак. Джин Ву ударяет в ответ, прежде чем выхватить руку и прижать к лицу, оставляя поцелуй. — Я с нетерпением жду этого, — тихо говорит он, игнорируя свое второе «я». Он глядит в сторону Томаса с розовыми ушами, который стоит позади младшего — он уверен, что знает, какие воспоминания пролетают в его голове. Он тоже не возражал бы повторить их. О-хо-хо, думает Томас, приподняв одну бровь. Он никогда не видел никого настолько смелого, чтобы напасть на него из всех людей, но, возможно, этот бой он выиграет. (Он всегда проигрывает, в конце концов, но, может быть, проигрыш не так уж и плох, если речь идет о Сон Джин Ву.)
— Разве ты… разве ты не удивлен? — спрашивает Джин Ву своего отца, все еще розового от откровенного флирта, который делал его другое «я». Причем на глазах у всех телохранителей и репортеров. Господи, по крайней мере, сделай это, когда на тебе не будет моего лица, думает он. Он даже не хочет знать, что сделает его отец, если поймает их вместе. (Но у них одна и та же душа, одни и те же симпатии и причуды, и он думает, что тоже не слишком возражал бы.) Сон Иль Хван просто выглядит удивленным из-за своего младшего сына. — Не совсем… Нет.Ты никогда не слышал, чем занималась твоя мать в студенческие годы, не так ли? Джин Ву не настолько мал, чтобы заткнуть уши, но он демонстративно отодвигает их еще на фут. — Ты точно ее сын, — смеется Иль Хван и хлопает сына по спине. У него действительно есть интересные истории, которые можно рассказать. Может быть, когда он немного подрастет.
Наконец-то они дома, после долгого путешествия в Америку и обратно. Они приносят домой сувенир в виде своего давно умершего отца, и Джин-Ву даже не потрудился написать своей семье заранее. Это стоило все приложенные усилия, чтобы увидеть, как его мать плачет и обнимает его отца. Джин А тоже плачет, и Джин Ву там, чтобы обнять и дать салфетку. Величайший Фрагмент исчезает, ныряя на кухню, чтобы приготовить ужин. Кто-то должен. Это правильно, что он дает их маленькой семье немного времени наедине, думает он. Он выходит через полчаса с парой тарелок банчана, балансирующих на его руках, и его останавливает взгляд красных глаз его матери. — Не думай, что я не понимаю, что ты делаешь, — ворчит она, — Иди сюда, — она заключает его в объятия — и это похоже на объятия его собственной матери. Теплые. Удушающие. Но Джин Ву действительно скучал по этому, он ставит тарелки и позволяет всем шести своим крыльям опуститься. — Они великолепны, — говорит Джин А, принюхиваясь и поглаживая крылья. Он дрожит. Лучше бы ей не испачкать их соплями. Он бьет ее по голове одной из них, и она хихикает. — Ты тоже же мой сын, как и Джин Ву, — говорит Кён Хе, — Я уверена, что она согласилась бы со мной, если бы знала. Джин Ву проглатывает рыдания, которые начинают появляться в нем. Ему кажется, что он чувствует, как что-то ломается в нем, когда он снова обнимает свою мать. Он не может остановить слезы, которые начинают течь по его лицу, хотя он прячет их в плече Кён Хе, нет, его матери. Она только нежно баюкает его и напевает старую колыбельную, которую он теперь слышит только во сне. Как же ему хотелось услышать, как она поет, думает он и крепче обнимает ее.
— Подожди-а… — выдыхает Джин-Ву, его спина согнута, а конечности дрожат. — Ты в этом уверен? — он чувствует, как кто-то облизывает раковину его ушей, а зубы дразняще скребут по мочке. Он чувствует тяжесть тела на себе и чувствует, как оно прижимается к его спине. Он не может сдержать вздоха, он не может вспомнить, что собирался сказать — не так. Все трое, братья и сестра, проголосовали за то, чтобы оставить дом своим родителям в тот вечер, когда Джин А первая отказалась, сказав, что Хан Сон И снова проваливает математику и нуждается в срочном обучении. Она оставляет их вдвоем, и они только пожали плечами и сказали, что у них есть дела гильдии. Дела гильдии не должны заканчиваться в отеле, — думает Джин Ву, морщась от усиливающейся боли в спине. — Просто… помедленнее… пожалуйста, — говорит он, ограничившись одними словами. — Хорошо, — постанывает Джин Ву, вжимаясь немного глубже в тело под ним, — У нас впереди вся ночь, — говорит он в ответ на стоны Джин Ву.
Он видит, как однажды Джин Ву смотрит на запад, его глаза сосредоточены на тканях измерений, находя, где начинается один шов и заканчивается другой. Он собирается уйти, понимает Джин Ву, и странное чувство скручивает его грудь. — Не сейчас, — его второе «я» ерошит ему волосы, — Но да, в конце концов мне придётся уйти. Он никому не позволяет увидеть свои слабости. Не позволяет им видеть, где их ножи могут скользить, чтобы нанести наибольший урон. Но перед лицом своих собственных глаз — таких разных по цвету — смотрящих на него с пониманием, он опускает свои стены. — Не уходи, — тихо умоляет он. Так всегда, думает Джин Ву, приглаживая волосы. Джин Ву пахнет домом, тем же шампунем, которым они всегда пользуются. Он любит их всех и разбивает им все сердца. (Ломает свое собственное миллион раз в процессе.) — Вас еще нужно спасти, — пытается рассуждать Джин-Ву. — Здесь только один из вас, — шепчет он. Он не осмеливается открыть глаза, чтобы завтра не обнаружить, что его руки пусты. — Я не могу остаться, — умоляет он, — Не так долго. Это ничего не значит — не для него. — Вернись, — требует Джин Ву. Они оба знают, что он этого так не оставит. Это не повредит, думает Джин-Ву. (Вы закончили наказывать себя? — спрашивает внутренний голос. Ты позволишь себе это? Только в этот раз?) — Хорошо, — говорит он, целуя Джин Ву в макушку.
— Черт возьми, вернись! — Джин Ву кричит в открытое небо. Ему кажется, что само небо смеется над ним. Его телефон разрывается от сообщений — как они вообще узнали его номер? Это пятая просьба о поединке на мечах в этом месяце от Лю Чжигана (одна спрятана в коробке с драгоценными камнями маны ручной работы, другая в коробке конфет и даже одна с прикрепленным мечом), и он даже не использует мечи! Неважно, что Томас все еще присылает ему фотографии своей спины — то есть без перьев, — это немного неприлично, и Крис Рид уже основал церковь от его имени (он, по-видимому, достиг Просветления. Про себя Джин Ву думает, что, возможно, он просто слишком сильно ударился головой). Он пытается объяснить, что он не такой уж Джин Ву, но, похоже, ни для кого из них это не имеет значения. «И то и другое работает, — говорит Томас с хитрой ухмылкой и оглядывает его с ног до головы.» (О, на этот раз веселее, думает Томас, когда видит, как Джин Ву приобретает ужасный оттенок розового.) Он обречен.