Культура и искусство в чем разница
Разница между искусством и культурой
Содержание:
Искусство против культуры
Что такое искусство?
Искусство можно определить как разнообразную деятельность, выполняемую людьми, а также как продукты этой деятельности. Искусство тоже может быть разных форм. А Изобразительное искусство это создание изображений, которые можно увидеть глазами, включая скульптуру, живопись, фотографию и другие визуальные средства. Музыка, театр, танцы, кино и другие виды искусства, требующие исполнения, подпадают под действие исполнительское искусство категория. Литература и другие формы интерактивного искусства подпадают под более широкое определение искусства, в то время как такие области, как дизайн интерьера, архитектура, промышленный дизайн и тому подобное, подпадают под категорию прикладного искусства.
Искусство также можно определить как представление реальности, передачу эмоций, выражения или других качеств. Эстетика это раздел философии, изучающий искусство и связанные с ним концепции, такие как интерпретация и творчество. Искусство существовало с доисторических времен и продолжает процветать даже сегодня.
Что такое культура?
1. Уникальные манеры, которыми живут разные люди, и способ, которым они представляют, классифицируют и творчески реализуют свой опыт.
2. Развитая человеческая способность действовать творчески и изобретательно, а также представлять и классифицировать опыт с помощью символов.
Однако в настоящее время проводятся различия между нематериальными аспектами культуры, такими как язык, традиции, обычаи и т. Д., И физическими артефактами, созданными обществом, принадлежащим к этой культуре. Культура постоянно меняется, на нее влияют социальные конфликты, силы, поощряющие изменения, а также новые технологии и другие общества. Глобализацию можно рассматривать как силу, которая в значительной степени способствовала изменению культур во всем мире.
В чем разница между искусством и культурой?
Искусство и культура, безусловно, две вещи, которые идут рука об руку. Произведения искусства, созданные обществом, являются продуктом культуры, преобладающей в этом сообществе, и, следовательно, можно видеть, что искусство и культура определенно взаимосвязаны. Однако важно различать многие различия между этими двумя концепциями, чтобы лучше понять их.
Культура или искусство
Человек рассматривает творения Божии, узнаёт, что Бог есть, и познаёт свое несовершенство. Вот из чего рождается искусство, причем не только в уме художника, но и зрителя.
Зачем говорить о культуре?
А откуда возникает культура? Почему при разговоре об искусстве возникает тема культуры? Об искусстве рассуждали и древние авторы, но о культуре почему-то не говорили.
Культура и искусство связаны друг с другом, но непонятно каким образом. То ли искусство есть высшая степень культуры, а культура – искусство, приспособленное для потребления культурными людьми. Искусство и культура как будто противоположны как высокое – низкому, творческое – нетворческому. Или, может быть так: когда творит Леонардо да Винчи – это искусство, когда массы рассматривают репродукции его картин – это культура, а когда рассматривают обертки с изображением Джоконды – некультурность?
Возможно, никакой культуры нет, а есть только культурные люди, которые тоже занимают неясное, промежуточное положение. Их значительно больше, чем художников и тех, кто умеет понимать искусство, но гораздо меньше, чем людей некультурных. Но так ли это?
Или еще одно предположение: культура вообще мнимое понятие. Ему ничего не соответствует, кроме предрассудков культурных людей.
Каждое из этих предположений можно разобрать, и это было бы не бессмысленным и не бесполезным занятием, но надо сначала понять одну важную вещь.
Философия культуры и искусства
Проблема «Искусство и культура» решается философски, и иначе решаться не может. Когда люди говорят о культуре и искусстве, они философствуют, хотя бы не замечали этого. Им кажется, что они просто рассказывают о том, что увидели в музее или на местности и какие мысли с чувствами их при этом посетили. Слепота делает спор бесполезным, не дает разобрать, что мы говорим верно, а что нет.
Рассуждая об искусстве и культуре, мы испытываем, что такое человек, что он делает в созданном Богом мире. Мы решаем вопросы эстетические, важные и основательные: о добре, красоте и совершенстве.
Я попытаюсь обратиться к основаниям эстетики и рассказать о том, как искусство говорит нам о человеке, о каком человеке и что из этого получается. Я бы хотел также увидеть, чем все это похоже и не похоже на культуру. Потом я расскажу о том, что делает культура и чего она никогда не делает, хотя и обещает это.
Невысокое мнение об искусстве
Начнем с того, что классики эстетики – древние христианские и античные авторы – не говорят ничего о культуре, разве только как о традициях народов и племен, и говорят по большей части неодобрительно.
Более того, эти же авторы не расположены и к искусству, ценят его невысоко.
Платон об искусстве
Посмотрим, что говорил об искусстве Платон (в изложении А.Ф. Лосева):
За творчеством поэтов надо бдительно следить и постоянно думать, как бы они не сказали чего-нибудь лишнего. Свободно же творящих поэтов нужно просто изгонять, их произведения уничтожать, а детям и школьникам вообще запрещать ими пользоваться. Все свободные поэты – шарлатаны и развратники. Пусть они сочиняют только молитвы богам, да восхваляют добродетели. Поэзия вообще никак не должна развиваться. Самое лучшее состояние поэзии было в Египте, где в течение десяти тысяч лет, по Платону, в поэзии повторялось одно и то же, и творчество ни на миллиметр не двигалось вперед.[1, С. 107]
у Гомера возникает множество совершенно неприемлемых художественных образов, с которыми нужно не только бороться, но нужно прямо их изгонять из памяти образованных людей, особенно детей и подростков. Отсюда а) в логическом отношении гомеровские изображения лживы и противоречивы, б) в моральном отношении они безнравственны и губительны, в) в общественном отношении и особенно г) в педагогическом отношении они поселяют разврат и разложение, д) в художественном отношении они фальшивы и безвкусны и, наконец, е) в религиозном отношении они кощунственны, богохульны и основаны на дерзкой и балаганной трактовке небесных богов, подземных богов и героев.[1, С. 82]
За этим рассуждением стоит платоновская философия, которая учит о том, что Бог сотворил совершенный мир и расположил в нем все в порядке. И мы с этим можем только согласиться (Прем. Сол. 11:21-27). Вот какова роль художника: он лишь подражает порядку, создает копии совершенного мира, который существует и без него.
Искусство – копия, а не оригинал
Плохо в искусстве уже то, что это копия, а не оригинал, тогда как сам мир Божий доступен всем и каждому. Это первое, в чем можно упрекнуть искусство.
Мир и без всякого искусства говорит о Боге, Создателе мира (Рим. 1:19-20 и Прем. Сол. 13:4-9). Значит, созданные человеком копии отдаляют человека от оригинала, причем от такого, который сообщает человеку самое важное из того, что можно узнать естественным образом.
Искусство – копия, и к тому же плохая
Но даже это не все недостатки искусства. Все произведения искусства – копии нравственно и интеллектуально несовершенные. Человек – творец и зритель произведений искусства – в той или иной мере духовно болен неведением и другими страстями. Этим отсекается всякий культ искусства.[2]
И здесь дело не в том, что Джоконда реальная, если бы мы с ней познакомились и с ней поговорили, рассказала бы нам о миропорядке лучше, чем ее портрет. Нет, этого Платон и другие разумные эстетики не говорят. Нам противен не только культ искусства, но и культ природы и поклонение живым людям.
Дело в том, что красота усматривается умозрительно, через глаз, и все же не глазом, а умом.
И вот мы получаем следующую картину: есть Божий мир, порядок, красоту и доброту которого надо усматривать не глазами, а умом. И есть видимые и осязаемые копии этого мира.
Из всего этого вытекает вывод о том, что искусство как будто не нужно. Оно даже вредно, и ему не должно быть места в идеальном государстве и в Церкви. И все-таки такое окончательное суждение ни философы (и даже сам Платон), ни Святые отцы не выносят. И вот, учитывая обстоятельства, зачем нужно искусство?
Зачем нужно искусство? Что оно делает?
What theme had Homer but original sin?[3, P. 214]
На этот вопрос есть ответ, вернее, несколько ответов. Искусство полезно, потому что рассказывает о Божием мире, о мучениках,[4, С. 116-119] наставляет в вере.[5, С. 29-30] Но есть и более общий ответ, который может нам пригодиться.
Человек сотворен Богом, но он несовершенен, поражен грехом и знает это. Есть те, кто этого не понимают, но о них мы пока не говорим. И вот такой человек изучает мир, созданный Богом, и изучает себя, определяет свое место в этом мире, и тогда видит, что его место – место кающегося грешника. Его положение несамостоятельное, не им определенное.
Ян Вермеер Дельфтский. Женщина, держащая весы. 1662-1663.
Так в искусстве смешаны польза и вред, и этим оно не отличается от других человеческих дел.
Человек изучает мир и себя более или менее несовершенно. Если же такой человек овладел мастерством в каком-либо роде искусства, он может рассказать другим о том, что он узнал. Его рассказ вызывает у зрителя и читателя катарсис, то есть заставляет пережить то, что испытывает на себе герой трагедии, скажем, Антигона или Гамлет. Через это сопереживание человек очищается от своих страстей, испытывая страдание не взаправду.
Вот почему портрет Джоконды работы Леонардо да Винчи лучше рассказывает нам о мире и человеке, чем сама Джоконда. Она увидена и мастерски описана знающим человеком, знающим о человеке и знающим свое искусство и его пределы.
«Искусство – это тот же строй, как мир», – пишет В. Фаворский, и это верно в самом существенном смысле.[6, С. 38] А если не тот же, то мы имеем дело уже не с искусством, а с подделкой.
Вот что мы можем сказать об искусстве. Как со всем этим связана культура? У нее подход другой, и теперь мы сравним эти два подхода.
Культура и искусство
Культура и искусство по-разному подходят к одним и тем же вопросам.
Искусство
Один философский взгляд мы только что описали:
На каждом этапе результаты получаются более или менее несовершенны. Человек исследует мир и себя несовершенно, рассказывает более или менее хорошо.
Наконец, искусство, конечно, не делает человека бесстрастным. Из трагедии человек узнает о своем бедственном положении, о том, каково оно, и приходит к мысли, что в этом бедственном положении есть что-то порочное: грех и страсть, а также нечто общее всем людям: неизбежные условия человеческого существования. Но от страстей и неведения он не очищается, разве только узнаёт, что такое очищение возможно.
Культура
Культура обращается к тем же вопросам и тоже решает их философски. Философия культуры состоит в признании того исторического факта, что человек возделывает мир вокруг себя. Он сам создает культуру, как бы странно это ни звучало, особенно после того, что мы сказали об искусстве.
Культура – это то, что человек делает с окружающим миром вокруг себя. Причем окружают человека люди, а не вовсе предметы, как можно было бы подумать. Для культуры предметы – только символы, следы людей. Человек возделывает природу, чтобы влиять на людей и на себя самого.
Все это действительно существует, но наряду с этим в культуре есть нечто мнимое. Мастеру кажется, что он устраивает вокруг себя порядок, приводит в порядок то, что было нехорошо устроено. Созданный человеком порядок действует на других, но уже не через катарсис. Мы не испытываем никакого страдания в хорошо сохранившейся деревне или в старом городе. Мы испытываем страдания только в связи с культурными утратами, но очищение от этого не происходит.
Порядок, созданный мастерами, действует на душу как бы атмосферически, через саму жизнь в хорошо устроенном доме, например. Опять же согласимся, что жить в красивом доме лучше, чем в некрасивом.
И все-таки что-то здесь не так.
Невысокое мнение о культуре
Во-первых, как мы знаем, мир сам по себе, и без человека-мастера, хорошо устроен. Культура этого не отрицает, но выводит за скобки, предлагает забыть об этом на время и сосредоточиться на работе. Культурная работа представляется долгом человека. Это верно, но вопрос об этом надо отдельно исследовать, а не принимать, не раздумывая, вместе со специфической философией культуры.
Во-вторых, независимо от культуры положение человека в этом мире несчастное, бедственное. Человек по большей части страдает в этом мире, претерпевает, а не действует. Если вникнуть, многое из того, что нам представляется действием, является страданием.
В-третьих, хорошая в эстетическом смысле и традиционная обстановка не очищает душу. Человек меняется или не меняется по своим внутренним мотивам.
Следовательно, культуре присущи деятельность и педагогика в большей мере, чем мысль и понимание того, что такое человек. Деятель культуры самозабвенно действует ради воспитания других, а это как раз и ослепляет душу, заставляет хотя бы на время забыть о тщетности человеческих усилий.
Культурный продукт несовершенен, как и произведение искусства. Разница только в том, что произведение искусства непременно содержит в себе понимание своего несовершенства. Тогда как культурная работа направлена на то, чтобы на время забыть о несовершенстве и тщетности человеческих усилий.
Но даже если бы культура была самой совершенной, несовершенство подстерегает нас со стороны потребителя. В совершенном доме живет несовершенный человек, и это его несовершенство может быть только понято, а не исправлено.
И даже это еще не все.
Культура, искусство и общественное благо
Хотя искусство и культура могут служить общественному благу, за мыслью о культуре как об общественном благе стоит неверная философия. И мы сейчас об этом рассудим.
Порядок в Божием мире невидим, он видим только через рассматривание творений (Рим. 1:20), и творений, понятно, не человеческих.
Всякий создаваемый человеком порядок будет носить на себе отпечаток его несовершенства. Поэтому произведение искусства считается лучшим или образцовым в сравнении с другими произведениями одного и того же рода. И понимать искусство можно лучше или хуже, и нужно стремиться творить и понимать лучше всех. Такое соревнование дает обильную пищу для тщеславия, столь обычного среди художников и знатоков искусства, но в то же время критерии «лучше-хуже» невидимы, объективны и не зависят от мнений. Искусство побуждает видеть невидимый порядок, который совершенен. И оно учит презирать общественный беспорядок, который существует по причине человеческих грехов.
Культура творит видимый порядок, созданный руками человека. И этот порядок видит человек несовершенный, больной страстями. Таково положение вещей. Следовательно, культура не только не очищает, она образовывает человека по примеру чужого несовершенства.
Выводы
Каков же наш вывод? Культурная деятельность полезна, но философия, которая стоит за ней, страдает слепотой. Культурной деятельностью можно заниматься с пользой для общества, причем пользой как мнимой, так и истинной. Ею можно с таким же успехом заниматься бессознательно, не понимая, что делаешь. Не понимать значит понимать неправильно.
Разумеется, художник тоже может отказаться понимать, что он делает, но в таком случае его произведение уже не будет предметом искусства. Мы не должны впадать в фетишизм, считая все сделанное художником непременно произведением искусства.
Иначе говоря, разница между культурой и искусством состоит в мысли о Боге, о человеке, как он есть, то есть пред Лицем Божиим. Поэтому культура и искусство – человеческая деятельность, но разного рода, с разными мыслями, и мыслями о разном.
«Всякое представление автора о Боге есть композиционное начало», – записывает В. Фаворский.[7, С. 51]
Поэтому есть искусство и не искусство, антиискусство. А культуре ничего не противоположно, потому что и некультурность тоже есть степень культуры, пока человек продолжает владеть родным языком.
Се удалихся бегая и водворихся в пустыни (Пс. 54:7)
Итак, искусство и культура внушают нам разные представления о человеке:
Тема искусства – человек, каков он есть на самом деле, а тема культуры – человек, которого на самом деле нет, он всегда только создается, воспитывается. Можно жить в ужасных условиях и видеть красоту творения, и наоборот, потому что безобразие надо ненавидеть, а красоту знать и любить. И зависит это не от видимого, а от невидимого порядка в душе.
В конечном счете плохо то, что культура не исполняет своих обещаний, она всегда стремится, но никогда не достигает своих целей, и этим занимает мысли, не дает хотя бы разочароваться в своих силах и успокоиться от дел.
Наконец, рассмотрим гипотетический случай. Допустим, деятель культуры будет помнить обо всех неприятных истинах относительно культуры и поменяет свою философию. Что он будет делать?
Культура и искусство в чем разница
А.Я. Флиер
Искусство в культуре или культура в искусстве?
Аннотация. В статье рассматривается система взглядов в отношении искусства как составной части культуры и, наоборот, культуры как составной части искусства. Аргументируется авторская точка зрения, согласно которой искусство нельзя впрямую отождествлять с культурой, и необходимо все время подчеркивать, что есть области культуры, не отражаемые искусством.
Ключевые слова. Культура, искусство, отрасль деятельности, модальность деятельности, коллективная культура, индивидуальная культура.
Согласно современному взгляду, имеющему широкое распространение, искусство является частью культуры, причем наиболее важной, системообразующей ее частью. Т.е. культура понимается в первую очередь как система художественных образов, созданных творчеством художников, композиторов, писателей и поэтов, и т.п. Такой культ искусства в культуре связан с тем, что в Новое время именно образы литературы и искусства стали главными эталонными выразителями доминантных культурных паттернов, объектом социального влияния и подражания. По всей видимости, в этой связи и произошла смысловая контаминация понятий искусства и культуры (характерная именно для Нового времени), их объединение в единую отрасль деятельности. Такой взгляд сегодня преобладает и в системе государственного управления культурой; в большинстве стран мира министерства культуры занимаются в первую очередь поддержкой искусства.
Эту контаминацию можно обнаружить и в трудах многих отечественных ученых и вузовских преподавателей [1]. Здесь я вижу в первую очередь влияние немецкой Франкфуртской школы философии – В. Беньямина, Т. Адорно, М. Хоркхаймера, Ю. Хабермаса и др., акцентирующих свои исследования, в том числе, на эстетике и социологии искусства. Впрочем, далеко не все российские сторонники контаминации искусства и культуры являются осознанными последователями Франкфуртской школы (такими, как Н.А. Хренов и Е.Н. Шапинская) и вообще последователями какой-либо научной школы. Их тяготение к объединению искусства и культуры является скорее плодом их профессиональных заблуждений и некомпетентности.
С такой контаминацией не согласны антропологи, считающие главными компонентами культуры обычаи и язык. Они трактуют культуру как систему поведенческих стереотипов, определяющих социальные взаимодействия людей в обществе, и паттернов сознания, регулирующих социальные отношения, основания идентичности и пр. [2]. Здесь акцент делается на этнической локальности культур. У социологов культуры своя позиция, акцентирующая социальную детерминированность всех культурных проявлений человека и интегрирующую роль культуры в обществе [3].
Собственно культурологи мечутся между этими взглядами, примыкая то к одному, то к другому. Культурологи-исследователи, как правило, разделяют взгляды антропологов и социологов [4], а вузовские преподаватели обычно стоят ближе к позиции эстетиков, склоняясь к объединению искусства и культуры.
Следует сказать, что вопрос понятийной контаминации искусства и культуры далеко не столь прост, как может показаться, хотя в практике государственного управления по сей день доминирует именно такой поход. Научные сомнения в обоснованности такой контаминации существуют уже давно, и я являюсь горячим сторонником понятийного разведения искусства и культуры. Моя логика при этом такова:
Искусство является одной из отраслей человеческой деятельности. В этом смысле искусство – такая же отрасль, как машиностроение, животноводство, религия, наука и пр., выделяющееся своей технологией и производимым продуктом. Продукт искусства (включая художественную литературу) не спутаешь с продуктом машиностроения или животноводства, ибо он обладает своей спецификой, своими особыми параметрами, что характерно для каждой отрасли деятельности.
Культура же не отрасль, а универсальная модальность деятельности, в том или ином виде присутствующая в каждой отрасли, обеспечивая возможность коллективного взаимодействия. Эта потенция используется не всегда, но она в принципе есть и ее обеспечивает именно культура. Точно так же и язык является не отраслью деятельности, а ее универсальной модальностью, обеспечивая обмен информацией между производителями, потребителями, посредниками и иными участниками всякой деятельности и правильное понимание этой информации. Ни культура, ни язык не производят своего специфического продукта, но они содействуют конструктивному протеканию процедуры производства какого-либо продукта и всех иных процедур, при которых имеет место общение между людьми.
Еще одно принципиальное различие между культурой и искусством заключается в том, что культура и любое культурное явление в той или иной мере и в том или ином виде преследует цель социальной интеграции, объединения, организации деятельности и образа жизни в коллективных формах, формирования локальной идентичности. Культура – это инструмент взаимопонимания, универсальное средство снятия конфликтогенных напряжений в межличностных отношениях, залог согласия и миролюбия участников коммуникации.
Искусство же целей социальной интеграции осознанно не преследует, хотя латентно очень способствует ей. Основная социальная цель искусства, как представляется, заключается в создании образов эмоционального отношения к миру, интерпретированных в рамках личного жизненного опыта художника/писателя/музыканта/режиссера и пр. [5]. Эти образы очень воздействуют на сознание зрителя/читателя/слушателя и играют большую воспитательную роль. К тому же следует помнить, что большую часть своей истории искусство было составной компонентой религиозного культа и отражало культурный опыт именно религии. Самостоятельной отраслью деятельности искусство стало недавно, только в Новое время.
Хорошо известно, что культура не передается с генами, а ей нужно специально обучаться (как и языку). В свое время я систематизировал основные каналы обучения культуре [6] и пришел к выводу, что, хотя все эти каналы участвовали в трансляции культуры всегда, но в разные эпохи приоритет в этом вопросе принадлежал разным каналам. Например, в первобытную эпоху доминировал канал межпоколенного воспроизводства культуры посредством домашнего воспитания, освоения обычаев и участия в родовых/племенных ритуалах. Практически все население участвовало в коллективных обрядах и ритуалах, поэтому культурная компетентность всех была более или менее равной. Интерпретация культуры, по всей видимости, осуществлялась в рамках традиции, которая на протяжении тысячелетий передавалась из поколения в поколение.
В аграрную эпоху в трансляции культуры доминировала религия, в те времена включавшая в себя и науку, и образование, и искусство. Именно религиозные образы и герои были объектами для подражания людей той эпохи. Книги и высокое искусство были практически недоступны для большинства населения. В средневековой Европе основным каналом знакомства с культурой был приходской священник, который и был главным интерпретатором культуры, естественно, придерживаясь канонов исповедуемой религии. На Востоке было примерно то же самое. Отсюда и специфика культурного сознания эпохи.
В индустриальную эпоху наука, образование и искусство выделились из религии в самостоятельные отрасли деятельности, и приоритет в воспроизводстве культуры закрепился в основном за искусством. Как уже говорилось выше, в Новое время главным транслятором культуры стали литература и искусство, чем, по всей видимости, и вызвана современная понятийная контаминация искусства и культуры, как единого воспитательно-регулятивного культурного комплекса. Распространение грамотности и процессы бурной урбанизации очень способствовали этому. В городах были музеи, библиотеки, театры, концертные залы, потом появилось радио и телевидение, и городское население постепенно приобщалось к искусству. Сложилось представление о том, что искусство и есть главное воплощение культуры и наиболее полное ее выражение. Главными интерпретаторами культуры стали писатели и художники, среди которых встречались и гении, и посредственности. Культурные интерпретации стали много сложнее и субъективнее.
Но время идет, и в наступающей постиндустриальной эпохе основным каналом трансляции культуры, на мой взгляд, становится межличностная коммуникация. Ее функционирование поначалу было связано с языком, потом с письменностью, затем с электронными средствами связи. Сейчас в условиях массовой компьютеризации и развития Интернета дистантная межличностная коммуникация в форме блогов начинает вытеснять даже СМИ. Освоение культуры всегда воплощалось в информационном обмене, сконцентрированном в разные времена в ритуалах, религии, искусстве. Сейчас наиболее актуальным транслятором культурных паттернов становится межличностный информационный обмен. Основными интерпретаторами культуры становятся интернет-блогеры, гуманитарная эрудиция которых варьируется от очень высокой до очень малой. Думаю, что к концу XXI века нам придется привыкать к контаминации культуры и общения.
Возникает вопрос, каковы же подлинные параметры соотношения искусства и культуры? Я думаю, что объективно ответить на этот вопрос нельзя; и моя точка зрения отражает лишь мое профессиональное мнение социолога культуры. Эстетик ответил бы на этот вопрос иначе.
Место искусства в культуре связано с качеством исполнения некоего конечного продукта. Недаром слово «искусство» является однокоренным со словом «искусный». Искусно сделанный продукт может встретиться в любой отрасли деятельности (и мы знаем множество примеров тому), но именно в художественном творчестве (искусстве) исключительное качество изготовления продукта (произведения) стало обычной нормой. Некачественно изготовленный продукт просто не может быть признан произведением. В принципе это встречается в любой отрасли деятельности, но именно в искусстве такое качество признается нормативным. Таким образом, первый (но, конечно, далеко не единственный) признак произведения искусства – это исключительное качество его изготовления. Не стоит забывать, что в прошлом произведениями искусства считались любые вещи, изготовленные с исключительным качеством, а художником – искусный ремесленник.
Место культуры в искусстве связано с определением социальной приемлемости, во-первых, процедуры изготовления и, во-вторых, параметров формы конечного продукта. Опять-таки эта «культурность» процедуры и продукта распространена в любой отрасли деятельности, но там она не очень актуальна. Думаю, что никому не придет в голову в машиностроении делать продукт, социально неприемлемый для общества. В искусстве тоже не было такой проблемы, когда все произведения выполнялись в традиционных формах (в первобытную и аграрную эпохи). Но в индустриальную эпоху вошла в моду оригинальность формы художественного произведения, и споры по поводу социальной приемлемости того или иного произведения стали нормой художественной жизни. В принципе это началось еще с Ренессанса, но особенную актуальность приобрело, начиная с рубежа XIX-XX вв. – искусства авангарда.
«Культурность» в любой отрасли деятельности – это именно социальная приемлемость продукта (прежде всего символика его формы). Конечно, все локальные культуры разные, и то, что вызывает одобрение у папуасов Новой Гвинеи, может встретить непонимание у европейских потребителей; или наоборот. Все это очень сложно, но, тем не менее, проблема социальной приемлемости существует, и именно ей определяется «культурное качество» любого продукта деятельности и прежде всего произведения искусства.
В понимании этой проблемы очень важное место занимает соотношение коллективного и индивидуального начал в деятельности. Изначально человеческая культура зарождалась как программа именно коллективной деятельности. В первобытную и аграрную эпохи все социально значимые деяния требовали концентрации и объединения усилий большого числа людей – загоновая охота, строительство ирригационных сооружений, пирамид, фортификаций, войны и т.п. Культура успешно обслуживала эту коллективную деятельность. Но постепенно в некоторых областях сначала интеллектуальной, а затем и художественной деятельности индивидуальное творчество стало более эффективным – в философии, богословии, драматургии, скульптуре, затем в литературе, живописи, музыкальной и архитектурной композиции, науке и т.п. Недаром эпоху Возрождения называют эпохой открытия человеческой индивидуальности [7]. Конечно, индивидуальное творчество зародилось много раньше, но именно с Возрождения оно было социально легализовано.
Родилась культура индивидуального творчества. Как это может быть соотнесено с культурой социальной интеграции? Объяснение нужно искать в дюркгеймовской теории углубления специализации в деятельности в ходе истории [8]. По мере возрастания специализированности человеческой деятельности снижалась эффективность ее коллективных форм и повышалась эффективность форм индивидуальных. И эта тенденция проявляется в последние века на всех площадках социальной активности человека; с соотношением коллективного и индивидуального начал связана и проблема политической свободы, выходящая на первый план с XVIII века.
Конечно, здесь все зависит от степени интеллектуальности той или иной деятельности. В Новое время этот уровень интеллектуальности возрастал во всех областях. Искусство, наряду с философией и наукой, оказалось в числе наиболее интеллектуальных областей социальной практики. И это способствовало особому статусу искусства в культуре Нового времени.
Нужно рассмотреть еще и вопрос происхождения искусства, в частности связь этого происхождения с культурой. Родилось ли искусство в недрах культуры? По поводу генезиса, как культуры, так и искусства было высказано множество суждений. Я не буду сейчас вступать в дискуссию по этому поводу, а только выскажу свое мнение.
Искусство, на мой взгляд, родилось в процессе подражания (имитации) наблюдаемой, а позднее и воображаемой действительности. Недаром уже в древнегреческой эстетике присутствовало понятие «мимесиса», т.е. подобия искусства реальной жизни. Древнейшие дошедшие до нас произведения изобразительного искусства (рисунки и скульптурные поделки) являют собой очевидные фигуративные имитации какой-то наблюдавшейся реальности. Нужно заметить, что и у животных имеются определенные приемы имитации действительности – это игра. Но если прагматические цели игры понятны – это учебно-репетиционное воспроизводство охоты и т.п., то цель имитативных изображений (а наверняка еще имели место и звуковые имитации, и пластические – танцы и ритуальная жестикуляция, и пр.) прагматически необъяснима. Скорее всего, здесь преследовались какие-то магические цели. Т.е. искусство генетически родственно религии. Здесь можно предположить, что древняя мифоритуальная практика в ходе истории разделилась на религию и искусство, что объясняет мифотворческие тяготения искусства и его огромное социальное влияние.
Какое все это имеет отношение к происхождению культуры? Никакого. Культура трансформировалась из социального поведения животных и являлась поведенческой программой, обеспечивавшей коллективный характер деятельности и образа жизни людей. Никакой имитации реальности древнейшие известные нам артефакты культуры не осуществляли; а только регулировали коллективные взаимоотношения в общине в формах обычаев и ритуалов. Т.е. уже при своем зарождении искусство и культура преследовали разные социальные цели и никакого касательства друг с другом не имели.
Искусство стало отображать элементы культурного опыта лишь по мере превращения его в элемент религиозного культа, когда объектами изображения стали боги и мифологические герои. Именно они стали первыми эталонными образцами для подражания в реальной жизни. Вот тогда и появились первые связи искусства с культурой, которые необычайно развились в последующем.
Проблема контаминации искусства и культуры получила особую актуальность в образовании. В отечественном образовании конца XX – начала XXI вв. историю культуры в основном принято читать как историю искусств. Это считается наиболее простым способом освоения данного курса, и у такого подхода есть удачные примеры [9]. Но это обманчивое заблуждение. На самом деле это наиболее сложный вариант изложения дисциплины, на реализацию которого способны лишь блестящие специалисты. Они учитывают, что имеются многие области культуры, не охватываемые и не отражаемые искусством, – такие, как социальная интеграция, разделение человечества на локальные культуры, социальная детерминация сознания человека и его идентичности, особая роль социальной престижности в процессах культурной изменчивости и т.п. Их нужно отобразить в курсе и найти для них адекватные яркие формальные образы за пределами искусства, на что способен далеко не каждый преподаватель.
На многих гуманитарных факультетах отечественных вузов культурология преподается как межвидовая история искусств. Это заметно отличается от академического искусствоведения, где выдерживаются четкие границы между знаниями по отдельным видам: музыковедением, театроведением, собственно искусствоведением (теорией и историей изобразительного искусства) и т.п. Здесь же культурология трактуется как межвидовое знание об искусстве. Естественно, это предельно далеко от взглядов культурологической науки, понимающей культуру как систему норм социального сознания и поведения людей, к которой искусство имеет весьма опосредованное отношение. Но, к сожалению, далекая от науки трактовка культурологии как межвидового искусствознания (причем на крайне поверхностном уровне изучения) в отечественном образовании имеет большое распространение.
Ну, и, наконец, об участии науки в разрешении этой проблемы. Ученые мало внимания уделяют этому вопросу. Они люди дисциплинированные; раз отраслевое управление искусством и культурой отдано в руки одного министра, то «государству виднее». Категорическим противником контаминации искусства и культуры был основоположник российской культурологии Э.С. Маркарян. Я тоже являюсь сторонником четкого предметно-проблемного разведения науки о культуре и науки об искусстве, соприкасающихся лишь по касательной.
Исследования искусства с позиций культурологии, имеющие сейчас большое распространение, по сравнению с академическим искусствоведением, – это, конечно, не наука, а публицистика. Собственно и в публицистике нет никакого греха, а есть просветительская польза, если не обманывать читателя и честно называть это публицистикой. К сожалению, такая честность ныне почти не встречается. А в принципе, публицистические рассуждения о социологии искусства, в рамках которых осуществляется большинство культурологических работ по искусству, вполне полезная область околонаучной рефлексии. Только нужно научиться называть вещи своими именами. Искусство не может быть удовлетворительно познано научным методом культурологии, поскольку культурология изучает объект с точки зрения его социальной приемлемости (основной вопрос культуры), а не с точки зрения его художественного качества (основной вопрос искусства). Но интересные наблюдения могут иметь место и здесь.
Таким образом, можно заключить, что место искусства в культуре в принципе сопоставимо с местом науки, образования, религии, экономики и пр. В этом плане искусство ничем не выделяется. Просто в Новое время искусство стало наиболее эффективным каналом межпоколенной трансляции культуры и одним из ярких проявлений индивидуальной культуры, с чем и связана смысловая контаминация обоих феноменов. Но это временное явление.
Место культуры в искусстве тоже примерно равно ее месту в иных отраслях деятельности. Наиболее значимо место культуры в образе жизни. В первобытную и аграрную эпохи образ жизни занимал центральное положение в социальной практике человека. Но в индустриальную эпоху он уступил приоритет профессиональной деятельности, сейчас являющейся основой социальной практики, а образ жизни отступил на второй план, в основном в сферу досуга. Это тоже способствовало повышению значимости искусства как инструмента культурного воспитания.
Но все это явления переходящие. Сегодня композиция тех или иных социальных практик выглядит описанным образом, а завтра она сложится по-иному. Так или иначе, нельзя не признать, что искусство является важнейшей отраслью социальной деятельности и важнейшим каналом межпоколенной трансляции культуры. Но оно является самостоятельным феноменом, с собственными социальными задачами, и заслонять им всю культуру, полностью подменять им понятие культуры не стоит. Культура как универсальная модальность деятельности гораздо шире искусства и ее социальные функции гораздо значительнее.
ПРИМЕЧАНИЯ
[1] См., например: Аронов А.А. Культурный ренессанс в России: учебник для гуманитарных вузов. М.: МГУКИ, 2006. 130 с.; Шапинская Е.Н. Избранные работы по философии культуры. М.: Согласие-Артём, 2014. 456 с.; Хренов Н.А. Искусство в исторической динамике культуры. М.: Согласие, 2015. 752 с. и др.
[2] См., например: Чебоксаров Н.Н., Чебоксарова Н.И. Народы, расы, культуры. М.: Наука, 1971. 272 с.; Арутюнов С.А. Народы и культуры: Развитие и взаимодействие. М.: Наука, 1989. 247 с.; Соловьева А.Н. Этничность и культура: проблемы дискурс-анализа. Архангельск: КИРА, 2009. 231 с. и др.
[3] См., например: Михайлова Л.И. Социология культуры: Учебное пособие. М.: ИТК «Дашков и К», 2005. 344 с.; Орлова Э.А. Социология культуры: Учебное пособие для вузов. М.: Академический проект, 2012. 575 с. и др.
[4] См., например: Костина А.В. Национальная культура – этническая культура – массовая культура: «Баланс интересов» в современном обществе. М.: УРСС, 2009. 216 с.; Пелипенко А.А. Постижение культуры: в 2 ч. Ч. 1. Культура и смысл. М.: РОССПЭН, 2012. 607 с.; Флиер А.Я. Избранные работы по теории культуры. М.: Согласие-Артём, 2014. 560 с. и др.
[5] См. об этом также: Каган М.С. Морфология искусства. Л.: Искусство, 1972. 440 с.; Борев Ю.Б. Эстетика: в 2 т. Смоленск: Русич, 1997. 576+640 с.; Лотман Ю.М. Об искусстве. СПб.: Искусство, 1998. 704 с. и др.
[6] См.: Флиер А.Я. Высокая культура культурного человека // Исторические повороты культуры: сборник научных статей (к 70-летию профессора И.В. Кондакова /сост. и общ. ред. О.Н. Астафьевой. М.: Согласие, 2018. С. 398-405.
[7] См. об этом: Eco, Umberto. Arte e bellezza nell’estetica Medievale. Milano: R.C.S. Libry & Grandi Opere S.p.A. 1994 (Эко У. Искусство и красота в средневековой эстетике. СПб.: Алетейя, 2003. 256 с.).
[8] Durkheim, Émile. De la division du travail social. Paris: Presses Universitaires de France, 1893 (Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии. М.: Наука, 1991. 575 с.).
[9] См., например: Кондаков И.В. Введение в историю русской культуры: учебное пособие для вузов. М.: Аспект-Пресс, 1997. 686 с.; Каган М.С. Введение в историю мировой культуры: в 2 т. СПб.: Петрополис, 2001. 383+320 с.
Статья поступила в редакцию 16 марта 2018 г.
Флиер Андрей Яковлевич,
доктор философских наук, профессор,
главный научный сотрудник
Российского НИИ культурного
и природного наследия им Д.С. Лихачева,
профессор Московского государственного
лингвистического университета.
e-mail: andrey.flier@yandex.ru
ISSN 2311-3723
Издатель:
Научная ассоциация
исследователей культуры
№ государственной
регистрации ЭЛ № ФС 77 – 56414 от 11.12.2013