Кто и на основании чего может делать выводы о допустимости или недопустимости

В какой мере письменная речь должна или может отражать особенности устной?

СОРНЫЙ ЯЗЫК

Хочу в заключение сказать насчёт сорного языка, на который сей­час у нас жалуются. Что правда — то правда, особенно среди беженст­ва, где каждый вносит в речь русскую из чужого языка, так что не все­гда и разберёшь.

Так вот и это не новость, и раньше на то же жаловались и даже примеры приводили. Так, например, в знаменитой книге Курганова (хотя автор на обложке и не значится) — «Российская универсаль­ная грамматика, или Всеобщее письмословие», изданной «во граде Святаго Петра» в 1769 году, находим мы горестный упрёк засорите­лям русского языка, а именно пишет Курганов, Николай Гаврилыч:

«Всего смешнее, — пишет он, — иной, как попутай, переняв не­сколько чужих слов, за честь почитает по-«бесовски» вводить вновь, мешая их с русскими так: «Я в дистракции и дезеспере; аманта моя зделала мне инфиделите, а я, а ку сюр против риваля своего буду реванжироваться ».

И очень сердится, что ввели такие противные слова, как «лорнет» и «имитация», да ещё и мамку произвели в «гувернанта».

И подлинно, словно бы фразу, что я привёл, услыхал Николай Гаврилович не во граде святого Петра и не 160 лет тому назад, а в наши дни в Пасси либо на Мозаре — одним словом, в русских поселениях Парижа. И что греха таить — проникает этот сорный язык и в российскую литературу, и в тамошнюю, и в изгнании сущую.

Бди же, о русский писатель! и помни прекрасный стих первой «Эпистолы» знаменитого пиита Сумарокова:

Довольно наш язык в себе имеет слов;

Но нет довольнаго числа на нём писцов.

5 ноября 1929 г.

(М. Осоргин «Заметки старого книгоеда»)

Любой язык изменяется, обновляется, обогащается. Но во всём должны быть логика, здравый смысл, чувство меры.

И если всё это — великий, могучий русский язык, то нельзя ли для недостаточно «продвинутых» силами СМИ организовать краткий «лик­без» по изучению этого новообразования с участием специалистов?

( Из газеты «Аргументы и факты»)

Напишите реферат на одну из тем (по выбору):

1) Насколько, с вашей точки зрения, в публичной речи допустимо исполь­зование элементов разговорного стиля?

В какой мере письменная речь должна или может отражать особенности устной?

3) Кто и на основании чего может делать выводы о допустимости или недо­пустимости тех или иных разговорных элементов в официальной ситуации об­щения, в том числе в письменных текстах?

4 )Кто отвечает сегодня в редакциях СМИ за качество текста (за соблюде­ние норм)? Журналист? Редактор?

5) Кто определяет языковые вкусы СМИ — собственник, главный редак­тор, читатели или журналист?

6) СМИ сегодня отражают или формируют языковой вкус?

Упражнение 2. Прочитайте текст. Озаглавьте его. Определите тип и стиль речи. К какому жанру относится текст? Определите основную мысль. Укажите его микротемы. Выпишите ключевые слова и словосочетания каждой микротемы.

Замкнутый в себе, Китай-город представлял оригинальное це­лое, во всём отличавшееся от Кремля. Кремль — центр боярства и ду­ховенства, правящих сословий. Китай-город — сосредоточие посад­ского люда, тяглого сословия; боярские дворы встречались в Китай-городе только как исключение. Различие во внешности соот­ветствовало этому социальному различию.

Уже Покровский собор (собор Василия Блаженного) сразу отли­чался своей причудливой архитектурой от храмов Кремля. Построен­ный в память завоевания Казани и Астрахани, отдавших в руки мос­ковского посада торговые пути на Каспий и Сибирь, он составился из восьми первоначальных храмов, одного каменного и семи дере­вянных, стоявших ранее на его месте, — отсюда его причудливая многогранность, соответствующая его многочисленным алтарям. И как «обетный» храм, соединённый с ростом Московского посада, а не боярства, приходившего в это время в упадок, он был вынесен в пику боярам за пределы Кремля, в посад, на ров, отделявший Красную площадь от спуска к Москве-реке. Стоящее рядом Лобное место — трибуна, с которой объявляли царские указы московским людям. Не­нужная в Кремле, где жили правители, она была необходима в поса­де, где жили управляемые.
За Красной площадью шли торговые помещения и далее купече­ские дома. До конца XVII века торговые помещения были почти ис­ключительно деревянные: самые большие дома были бревенчатые двухэтажные срубы, где наверху жил сам купец, а внизу, под наве­сом, располагалась его торговля; но таких домов было немного, и преобладали одноэтажные домики или просто сколоченные из до­сок палатки. Каменные ряды были построены в 1596 году, после страшного пожара 1595 года.
Бревенчатые мостовые и бочки с водой по углам улиц на случай пожара довершали картину «деревянного» Китай-города. Улицы и переулки шли запутанным лабиринтом, пересекая сразу по несколь­ку проездов в одном пункте, в так называемых крестцах. Ночью ули­цы перегораживались рогатками и решётками, ворота запирались на­глухо, и ходили всю ночь сторожа с колотушками. Такие же ночные заграждения применялись и в других частях Москвы; они просущест­вовали до конца XVIII века.
По Красной площади и переулкам Китай-города, кроме постоян­ного торга в лавках, производился уличный торг в разное время са­мыми разнообразными товарами. Среди торговли Китай-города уже в XVI веке можно было встретить много иногородних и иностранных купцов. У Ильи-пророка на Ильинке издавна существовало Новго­родское подворье, неподалёку от него было Покровское подворье. Рядом с татарскими, кавказскими, персидскими и бухарскими куп­цами в Китай-городе можно было встретить греков, немцев, шведов, англичан и итальянцев.
Картина Китай-города сильно меняется в XVIII веке: жилых купе­ческих домов в Китай-городе становится с каждым годом меньше и меньше. Купцы переселяются жить в Замоскворечье.
В Китай-городе сосредоточиваются почти исключительно торго­вые помещения, располагаются правильными рядами. В XVII веке здесь было 72 ряда, и они носили название по предметам торговли: рыбный, хрустальный, ветошный, золотой, иконный, свечной, вос­ковой и так далее. Был даже вшивый ряд, где торговали подержан­ным платьем, очевидно загрязнённым до крайней степени.
Разделение лавок в Китай-городе на ряды по специальностям со­хранилось вплоть до 60-х годов XIX века. Названия некоторых из этих рядов сохранились в названиях переулков: Рыбный, Хрусталь­ный, Ветошный.
(Н. Никольский)

Источник

Почему допустимы недопустимые доказательства?

Если бы законы могли говорить вслух, они бы первым делом пожаловались на законников.
Д. Галифакс

Рассмотрим иные позиции принятого Постановления Пленума ВС РФ от 19 декабря 2017 г. № 51 «О практике применения законодательства при рассмотрении уголовных дел в суде первой инстанции (общий порядок судопроизводства)», касающиеся недопустимости доказательств (с первой частью материала можно ознакомиться, перейдя по ссылке).

В п. 5 постановления указано: «Ходатайства, поступившие до начала рассмотрения дела либо заявленные в подготовительной части судебного заседания, о вызове новых свидетелей, экспертов, специалистов, об истребовании вещественных доказательств и документов или об исключении доказательств, полученных с нарушением требований уголовно-процессуального закона, а также ходатайства, связанные с определением круга участников судебного разбирательства и движением дела (о признании потерпевшим, гражданским истцом, об отложении или о приостановлении судебного разбирательства, прекращении дела и др.), разрешаются непосредственно после их заявления и обсуждения».

Данная позиция Пленума ВС РФ соответствует требованиям ч. 1 ст. 121 УПК РФ о том, что ходатайство подлежит рассмотрению и разрешению непосредственно после его заявления.

Этим пресекаются получившие массовое распространение судебно-прокурорские уловки о том, что ходатайство заявлено преждевременно, доказательства еще не исследованы и т.д., которым сопутствует возможность отложить рассмотрение ходатайства вплоть до ухода в совещательную комнату для провозглашения приговора. Тем самым недопустимые доказательства безосновательно допускаются к исследованию в ходе судебного следствия, когда должны исключаться на более ранних стадиях.

Однако дальше в этом же пункте указывается: «При отсутствии достаточных данных, необходимых для разрешения ходатайства в этой части судебного разбирательства, судья вправе предложить сторонам представить дополнительные материалы в обоснование заявленного ходатайства и оказать им содействие в истребовании таких материалов, а также принять иные меры, позволяющие вынести законное и обоснованное решение, предусмотренное частью 2 статьи 271 УПК РФ».

Считаю, что сделанное уточнение могло бы касаться разрешения иных ходатайств (например, о вызове свидетеля, чей адрес неизвестен), но не ходатайств об исключении доказательств, для которых истребование дополнительных данных не требуется. Спорное доказательство всегда находится в материалах уголовного дела, и задача суда – безотлагательно проверить его на предмет допустимости.

Приведенная позиция Пленума ВС РФ плоха тем, что при желании судьи уклониться от разрешения заявленного ходатайства об исключении доказательств он сможет отложить его рассмотрение под надуманным предлогом необходимости представления дополнительных данных. Да и конструкция «при отсутствии достаточных данных» оставляет место для судейского субъективизма.

В такой ситуации задача стороны защиты заключается в том, чтобы требовать разрешения ходатайства непосредственно, как это предписано ч. 1 ст. 121 УПК РФ, и одновременно доказывать, что в истребовании дополнительных материалов нет необходимости.

Арсенал негативных возможностей заложен в п. 6 постановления: «По тем вопросам, которые указаны в части 2 статьи 256 УПК РФ, суд выносит постановление или определение в совещательной комнате в виде отдельного процессуального документа, который подписывается всем составом суда. Иные вопросы могут разрешаться судом, по его усмотрению, как в совещательной комнате, так и в зале судебного заседания с занесением принятого постановления или определения в протокол судебного заседания. Во всех случаях судебное решение должно быть мотивированным и оглашаться в судебном заседании».

В соответствии с ч. 2 ст. 256 УПК РФ ходатайства об исключении доказательств не отнесены к тем вопросам, которые рассматриваются судом в совещательной комнате и которые излагаются в виде отдельного процессуального документа, подписываемого судьей. В связи с этим Пленум ВС РФ предлагает судьям самим решать, рассматривать такие ходатайства в совещательной комнате либо в зале судебного заседания с занесением принятого постановления в протокол судебного заседания. И в этом, на мой взгляд, заключается серьезная проблема.

В зале судебного заседания возможно разрешить ходатайство, например, о допросе эксперта, что не требует особенных интеллектуальных усилий. Но ходатайства об исключении доказательств, как правило, объемные, могут содержать перечисление процессуальных нарушений на десятках листов, требуют тщательной проверки с учетом не только норм УПК РФ и иных законов, но и судебной практики, сопоставления позиций сторон защиты и обвинения и т.д. Разрешение ходатайств об исключении доказательств по временным затратам иногда ничем не отличается от вынесения приговора и является очень трудоемким занятием.

Можно ли разрешить такие ходатайства, совещаясь на месте и без удаления в совещательную комнату?

Представляется, что даже самые гениальные судьи, выслушав объемное ходатайство, не способны сразу разобраться, обоснованно оно или нет, и экспромтом объявить мотивированное постановление.

Неслучайно ведь Конституционный Суд РФ в своем Определении от 12 июля 2005 г. № 323-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Шейченко Владислава Игоревича на нарушение его конституционных прав статьями 17, 88, 234 и 235 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» подчеркивал: «Нет оснований для принятия к рассмотрению жалобы В.И. Шейченко и в части, касающейся оспаривания конституционности статей 234 и 235 УПК Российской Федерации как не предусматривающих необходимость вынесения отдельного решения о признании доказательств недопустимыми, поскольку само по себе изложение выводов судьи относительно допустимости или недопустимости доказательства не в виде отдельного процессуального решения, а в качестве составной части выносимого по результатам предварительного слушания постановления (в частности, о назначении судебного заседания) конституционные права заявителя не нарушает. Необходимость принятия судьей письменного решения по заявленному стороной ходатайству о признании доказательств недопустимыми, равно как процессуальный порядок принятия такого решения, вопреки мнению заявителя, устанавливается как оспариваемыми им, так и иными нормами уголовно-процессуального закона, в том числе статьей 236 УПК Российской Федерации».

Следует напомнить, что, согласно требованиям ч. 4 ст. 236 УПК РФ, «если судья удовлетворяет ходатайство об исключении доказательства и при этом назначает судебное заседание, то в постановлении указывается, какое доказательство исключается и какие материалы уголовного дела, обосновывающие исключение данного доказательства, не могут исследоваться и оглашаться в судебном заседании и использоваться в процессе доказывания».

Хотя данная процессуальная норма касается предварительного слушания, нет оснований игнорировать ее на более поздних стадиях судебного разбирательства.

Верховный Суд РФ фактически позволил судьям самостоятельно решать, когда им удаляться в совещательную комнату, а когда нет. Пользуясь таким разъяснением, судьи смогут и по сложным ходатайствам об исключении доказательств выносить постановления без ухода в совещательную комнату, не давая ответов на все доводы ходатайства, ограничившись общими фразами, лишь формально придавая своему постановлению мотивированный вид. Каждый практикующий адвокат сможет привести массу примеров, когда судьи так поступали до принятия рассматриваемого постановления Пленума.

Казалось бы, действующие процессуальные нормы не освобождают судью от обязанности вынести законное, мотивированное и обоснованное суждение по заявленному ходатайству об исключении доказательств, например, в приговоре. Однако мне пока не встречалось ни одно апелляционное постановление, которым отменялся приговор суда первой инстанции в связи с ненадлежащим рассмотрением данных ходатайств.

Предлагаемый вольный подход к порядку разрешения ходатайств об исключении доказательств, полученных с нарушением закона, на практике усугубит наметившийся кризис данного процессуального института.

Следует положительно оценить п. 13 постановления, согласно которому «судам следует иметь в виду, что установленные в части 4 статьи 235 УПК РФ для предварительного слушания правила, согласно которым при рассмотрении ходатайства стороны защиты о признании доказательства недопустимым на том основании, что оно было получено с нарушением требований уголовно-процессуального закона, бремя опровержения доводов стороны защиты возлагается на государственного обвинителя, а в остальных случаях бремя доказывания лежит на стороне, заявившей ходатайство, распространяются и на судебное разбирательство».

Если упростить сложную конструкцию этого предложения, то получается, что бремя опровержения доводов ходатайства об исключении доказательств, заявленного стороной защиты, ложится на государственного обвинителя вне зависимости от момента заявления.

Пленум ВС РФ этим обратил внимание прокуроров на необходимость добросовестного исполнения своей процессуальной обязанности, подчеркивая существование проблемы. Однако одного лишь подтверждения в постановлении известного и, казалось бы, бесспорного правила о доказательственной презумпции недостаточно для его реализации на практике.

Мы многократно становились очевидцами того, как государственные обвинители в ответ на аргументированные ходатайства стороны защиты об исключении доказательств отвечали молниеносно и незамысловато: «Ходатайство не подлежит удовлетворению, так как все доказательства получены в соответствии с законом, и оснований их исключать не имеется», тем самым перекладывая обязанность опровержения доводов ходатайства на суд.

Правильно поступали те судьи, которые обязывали прокуроров готовить письменные возражения на все доводы ходатайства стороны защиты, однако такие случаи встречались редко.

К сожалению, Пленум ВС РФ не воспользовался возможностью решить давно назревшую проблему. Он мог указать, что под бременем опровержения доводов стороны защиты, которое возлагается на государственного обвинителя, понимается оспаривание всех либо наиболее существенных доводов ходатайства. В случае если возложенная ч. 4 ст. 235 УПК РФ процессуальная обязанность им не выполнена, суд принимает решение в интересах стороны, заявившей ходатайство.

Этого было бы достаточно для того, чтобы реанимировать необходимую, но пока лишь декларативную процессуальную норму, активизировать деятельность государственных обвинителей, облегчить работу судей и тем самым организовать реальную состязательность сторон при разрешении таких ходатайств.

Если бы Судебный департамент при Верховном Суде РФ провел статистические исследования и посчитал, по скольким делам сторона защиты заявляла ходатайства об исключении доказательств и по скольким они были удовлетворены, то, уверен, мы бы получили грустный результат.

Подводя итоги, приходится констатировать, что Пленум ВС РФ не создал условий для практической реализации требований ч. 2 ст. 50 Конституции РФ о том, что при осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона. Стало быть, недопустимые доказательства продолжат свое беспрепятственное хождение по обвинительным судебным актам, разлагая здоровую правовую ткань, поощряя правоприменителя на дальнейшие нарушения прав граждан и подрывая их доверие к правосудию.

Источник

Прокурор разъясняет

Разъясняет прокурор отдела по обеспечению участия прокуроров в кассационной и надзорной стадиях уголовного судопроизводства Асадуллина Виктория Александровна

Сбор доказательств считается обязательным этапом уголовного судопроизводства, этим обычно занимается следователь или дознаватель.

Понятие недопустимых доказательств в уголовном процессе раскрывается в ст.75 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. Доказательства, полученные с нарушением требований Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, являются недопустимыми. В п.16 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 31.10.1995 №8 «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия» разъясняется, что доказательства должны признаваться полученными с нарушением закона, если при их собирании и закреплении были нарушены гарантированные Конституцией Российской Федерации права человека и гражданина или установленный уголовно-процессуальным законодательством порядок их собирания и закрепления, а также если собирание и закрепление доказательств осуществлены ненадлежащим лицом или органом либо они получены в результате действий, не предусмотренных процессуальными нормами. Любое из указанных нарушений даёт право участникам процесса требовать признания доказательства недопустимым. Доказательства, признанные недопустимыми, не могут использоваться для обоснования обвинения и при доказывании любого из обстоятельств, подлежащих доказыванию, перечисленных в ст.73 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации.

В ч.2 ст.75 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации приводится открытый перечень случаев, когда доказательство должно быть признано недопустимым:

-показания подозреваемого, обвиняемого, данные в ходе досудебного производства в отсутствие защитника, включая случаи отказа от защитника, и не подтверждённые ими в суде;

-показания потерпевшего, свидетеля, основанные на догадке, предположении, слухе, а также показания свидетеля, который не может указать источник своей осведомлённости;

-предметы, документы или сведения, входящие в производство адвоката по делам его доверителей, полученные в ходе оперативно-розыскных мероприятий или следственных действий, за исключением предметов и документов, указанных в ч.1 ст.81 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации;

-иные доказательства, полученные с нарушением требований Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации.

В уголовном процессе одним из важнейших принципов выступает соблюдение прав и свобод гражданина. Законодательство предоставляет лицу возможность воспользоваться помощью защитника. Гражданин может реализовать это право или отказаться. Показания, которые даёт подозреваемый, обвиняемый должны быть подтверждены им в судебном заседании. Правомерное получение показаний при правомерном отсутствии защитника не порождает основания для признания их недопустимыми до того момента, пока лицо не отказалось их подтвердить в суде.

К недопустимым доказательствам относятся показания потерпевшего, свидетеля, основанные на догадке, предположении, слухе, а также показания свидетеля, который не может указать источник своей осведомленности. Когда свидетель не может указать источник своей осведомлённости, при том, что обстоятельства дела, о которых он свидетельствует, не были восприняты им непосредственно, его показания не поддаются объективной проверке ни по источнику информации, ни по её содержанию. Такого рода сведения не отвечают самому понятию доказательства и являются недопустимыми. По общему правилу фактические данные неизвестного происхождения ни при каких условиях не могут стать доказательствами.

Недопустимыми могут быть признаны и любые иные доказательства, если они получены с нарушением требований Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. Речь идёт о ситуациях, когда недопустимость доказательства не предписана формально-определённо, и это требует соответствующих процессуальных действий для её установления. Стороны получают возможность оспаривания допустимости (недопустимости) любого иного доказательства. Основаниями оспаривания могут быть, в частности, следующие типичные ситуации: когда следственное действие по собиранию доказательств произведено лицом, не управомоченным на это, например, если оперативный работник допросил свидетеля, не имея на то поручения следователя, в производстве которого находится уголовное дело, полученные показания не могут быть признаны допустимыми; когда следственное действие, в производстве которого, согласно закону, обязательно участие понятых, например обыск, произведено без их участия; когда показания получены с применением обмана, угроз и иных незаконных мер; когда предмет или документ имеет неизвестное происхождение и данное обстоятельство порождает неразрешимые сомнения при оценке его достоверности; когда доказательство получено в результате следственного действия, участникам которого не были разъяснены их права, обязанности и ответственность; когда нарушена процедура следственного действия и это нарушение ставит под сомнение достоверность полученных результатов (например, лицо предъявлено для опознания в группе внешне резко отличающихся лиц).

Однако, решая вопрос о том, является ли доказательство по уголовному делу недопустимым по основаниям, указанным в п. 3 ч. 2 ст.75 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, суд, а в равной мере следователь, дознаватель, должен в каждом случае выяснять, в чем конкретно выразилось допущенное нарушение.

Прокуратура
Челябинской области

Прокуратура Челябинской области

18 апреля 2018, 15:29

Недопустимые доказательства

Разъясняет прокурор отдела по обеспечению участия прокуроров в кассационной и надзорной стадиях уголовного судопроизводства Асадуллина Виктория Александровна

Сбор доказательств считается обязательным этапом уголовного судопроизводства, этим обычно занимается следователь или дознаватель.

Понятие недопустимых доказательств в уголовном процессе раскрывается в ст.75 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. Доказательства, полученные с нарушением требований Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, являются недопустимыми. В п.16 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 31.10.1995 №8 «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия» разъясняется, что доказательства должны признаваться полученными с нарушением закона, если при их собирании и закреплении были нарушены гарантированные Конституцией Российской Федерации права человека и гражданина или установленный уголовно-процессуальным законодательством порядок их собирания и закрепления, а также если собирание и закрепление доказательств осуществлены ненадлежащим лицом или органом либо они получены в результате действий, не предусмотренных процессуальными нормами. Любое из указанных нарушений даёт право участникам процесса требовать признания доказательства недопустимым. Доказательства, признанные недопустимыми, не могут использоваться для обоснования обвинения и при доказывании любого из обстоятельств, подлежащих доказыванию, перечисленных в ст.73 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации.

В ч.2 ст.75 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации приводится открытый перечень случаев, когда доказательство должно быть признано недопустимым:

-показания подозреваемого, обвиняемого, данные в ходе досудебного производства в отсутствие защитника, включая случаи отказа от защитника, и не подтверждённые ими в суде;

-показания потерпевшего, свидетеля, основанные на догадке, предположении, слухе, а также показания свидетеля, который не может указать источник своей осведомлённости;

-предметы, документы или сведения, входящие в производство адвоката по делам его доверителей, полученные в ходе оперативно-розыскных мероприятий или следственных действий, за исключением предметов и документов, указанных в ч.1 ст.81 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации;

-иные доказательства, полученные с нарушением требований Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации.

В уголовном процессе одним из важнейших принципов выступает соблюдение прав и свобод гражданина. Законодательство предоставляет лицу возможность воспользоваться помощью защитника. Гражданин может реализовать это право или отказаться. Показания, которые даёт подозреваемый, обвиняемый должны быть подтверждены им в судебном заседании. Правомерное получение показаний при правомерном отсутствии защитника не порождает основания для признания их недопустимыми до того момента, пока лицо не отказалось их подтвердить в суде.

К недопустимым доказательствам относятся показания потерпевшего, свидетеля, основанные на догадке, предположении, слухе, а также показания свидетеля, который не может указать источник своей осведомленности. Когда свидетель не может указать источник своей осведомлённости, при том, что обстоятельства дела, о которых он свидетельствует, не были восприняты им непосредственно, его показания не поддаются объективной проверке ни по источнику информации, ни по её содержанию. Такого рода сведения не отвечают самому понятию доказательства и являются недопустимыми. По общему правилу фактические данные неизвестного происхождения ни при каких условиях не могут стать доказательствами.

Недопустимыми могут быть признаны и любые иные доказательства, если они получены с нарушением требований Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации. Речь идёт о ситуациях, когда недопустимость доказательства не предписана формально-определённо, и это требует соответствующих процессуальных действий для её установления. Стороны получают возможность оспаривания допустимости (недопустимости) любого иного доказательства. Основаниями оспаривания могут быть, в частности, следующие типичные ситуации: когда следственное действие по собиранию доказательств произведено лицом, не управомоченным на это, например, если оперативный работник допросил свидетеля, не имея на то поручения следователя, в производстве которого находится уголовное дело, полученные показания не могут быть признаны допустимыми; когда следственное действие, в производстве которого, согласно закону, обязательно участие понятых, например обыск, произведено без их участия; когда показания получены с применением обмана, угроз и иных незаконных мер; когда предмет или документ имеет неизвестное происхождение и данное обстоятельство порождает неразрешимые сомнения при оценке его достоверности; когда доказательство получено в результате следственного действия, участникам которого не были разъяснены их права, обязанности и ответственность; когда нарушена процедура следственного действия и это нарушение ставит под сомнение достоверность полученных результатов (например, лицо предъявлено для опознания в группе внешне резко отличающихся лиц).

Однако, решая вопрос о том, является ли доказательство по уголовному делу недопустимым по основаниям, указанным в п. 3 ч. 2 ст.75 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, суд, а в равной мере следователь, дознаватель, должен в каждом случае выяснять, в чем конкретно выразилось допущенное нарушение.

Источник