Кризис перепроизводства что это

Кризис перепроизводства

Кризис перепроизводства — кризис рыночной экономики, при котором баланс спроса и предложения резко нарушается в сторону превышения предложения над спросом, иными словами серьёзно нарушена способность потребителей покупать товары в том количестве, которое произведено или может быть произведено, исходя из существующих ресурсов и технологии. [1] Нередко рассматривается в качестве одной из фаз экономического цикла Жюгляра. [2]

Содержание

Описание кризиса

Как правило, кризису перепроизводства присущи:

Эти проблемы наблюдаются не в какой-то одной, а в самых разных отраслях экономики, и усиливают друг друга по принципу порочного круга. Так, низкий спрос приводит к банкротствам и низкому уровню деловой активности. Они, в свою очередь, приводят к безработице. Высокая безработица в сочетании с низкой потребностью в рабочей силе приводит к снижению зарплат. Даже если какое-то предприятие не хочет снижать зарплаты, оно вынуждено это сделать из-за малого спроса на свою продукцию, заставляющего переходить на режим жёсткой экономии. Безработица, низкий уровень оплаты труда и страх потерять работу заставляют население предельно сокращать личные расходы, то есть приводят к низкому спросу.

Важным в механизме формирования кризиса является кризис доверия: предприятия требуют друг от друга немедленной оплаты долгов, как из опасения, что должник может обанкротиться, так и из-за тяжёлого положения самих заимодавцев. В тяжёлой экономической ситуации требования немедленной оплаты долгов приводят к банкротствам. Банкротство должников дополнительно ухудшает положение заимодавца и может, в свою очередь, приводить к его банкротству, то есть возникает цепная реакция банкротств.

Кроме того, низкие зарплаты приводят к снижению себестоимости товаров; в сочетании с жёсткой конкуренцией за уменьшающиеся рынки цены на товары падают. Происходит дефляция (снижение цен). Дефляция затрудняет возврат долгов, если они не прикреплены к индексу потребительских цен.

Кризис перепроизводства следует отличать от рецессии, в ходе которой баланс спроса и предложения если и нарушается, то гораздо слабее, а также от кризиса какой-то отрасли. В последнем случае уволенные работники находят себе работу в других отраслях, и уровень безработицы или зарплат в целом меняется мало.

Марксизм

С точки зрения марксизма, периодическое возникновение экономических кризисов (кризисов перепроизводства) является неизбежным спутником капиталистической экономики. Согласно Марксу, причина кризисов — в производстве товаров в таком количестве, которое превышает платёжеспособный спрос. И дело не в ошибках оценки ёмкости рынка и даже не в желании владельцев капитала получить максимальную прибыль, а в самой природе и законах развития экономики, нацеленной на получение прибыли (Карл Маркс в «Капитал», т. 1. 1867 год).

Владелец капитала (бизнесмен, капиталист, товаропроизводитель, корпорация) стремится к получению прибыли, которая является формой прибавочной стоимости. Прибыль отдельный владелец получит только распродав произведённые товары. И каждый из владельцев (товаропроизводителей) не видит принципиальных препятствий для этого. Значит, чтобы прибыль получили все владельцы нужно распродать все произведённые товары. Но при этом работники в форме заработной платы получают стоимость своей рабочей силы, которая суммарно всегда меньше, чем сумма стоимостей произведённых товаров. Если все работники потратят всю свою зарплату на покупку товаров, часть из произведенного так и останется не раскупленной. Либо все владельцы должны остаться без прибыли, либо кто-то не сможет компенсировать даже свои затраты и должен будет разориться. Чтобы всё же распродать товаров на общую сумму больше, чем общая сумма заработной платы, владельцы капитала просто обязаны реализовать товар в кредит. Через несколько циклов производства долги накапливаются. Общая сумма долгов принципиально не может уменьшаться, так как её формирует разрыв между общей стоимостью товаров и общей суммой зарплат. Неизбежно наступает фаза, когда товары перестают отпускать в долг, размер которого превышает всякие разумные возможности погашения. Следствием этого является резкий спад товарного производства, цепные банкротства и массовая безработица, снижение жизненного уровня населения.

О терминах «экономический кризис», «депрессия», «рецессия», «замедление» и «финансовый кризис»

Удачную трактовку терминов, аналогичных по своей сути, дал известный ученый-экономист середины XX века Мюррей Ротбард :

«В былые времена мы страдали от периодических экономических кризисов, внезапное начало которых называлось „паникой“, а затяжной период после паники назывался „депрессией“. Самой известной депрессией нового времени является, конечно, же та, что началась в 1929 году с типичной финансовой паники и продолжалась вплоть до начала Второй мировой войны. После катастрофы 1929 года экономисты и политики решили, что это больше никогда не должно повториться. Чтобы успешно и без особых хлопот справиться с этой задачей, понадобилось всего лишь исключить из употребления само слово „депрессия“. С того момента Америке больше не пришлось испытывать депрессий. Ибо когда в 1937—1938 годах наступила очередная жестокая депрессия, экономисты попросту отказались использовать это жуткое название и ввели новое более благозвучное понятие — рецессия. С тех пор мы пережили уже немало рецессий, но при этом ни одной депрессии. Впрочем, довольно скоро слово „рецессия“ тоже оказалось довольно резким для утонченных чувств американской публики. Судя по всему последняя рецессия была у нас в 1957—1958 годах. С того же времени у нас случались „спады“, или даже лучше „замедления“, а то и „отклонения“.» (Мюррей Ротбард статья Экономические депрессии: их причины и методы лечения.)

Наиболее известные кризисы

1837-1842

Долгая депрессия

Великая депрессия

Источник

Нищета от изобилия или как возникает кризис перепроизводства?

Всем привет. Первая статья цикла про кризис перепроизводства. В одной из недавних записей я называл великую депрессию 1929-1939 кризисом перепроизводства, собственно сейчас история сделала круг и повторяется в виде фарса.

Ниже я все это докажу и опишу механизм возникновения этих кризисов.

Немного вводных.

Мир сегодня глобализован, границы между странами стремительно исчезают, благодаря логистике, интернету, и всем этим сервисам коммуникации.
Если 100-150 лет назад торговля в основном велась государствами и компании-производители делали свой продукт внутри страны, то сегодня, в большинстве товаров вы найдете составные части из самых разных стран. Это хорошо и плохо одновременно — все у всех есть, но и трясет всех сразу.

Пример 1.

Автомобиль собранный в Германии может иметь мотор из Китая, подвеску из Турции, сиденья из Болгарии, электронику из Тайваня, колеса из Аргентины и т.д и т.п. Продавать этот автомобиль будут в тех странах, где есть на него спрос позволяющий извлекать прибыль. Про то как продвинут автомобили на рынки конкретных стран я умолчу….

Пример 2.

Все средства массовой дезинформации, не важно, бумажные или электронные зарабатывают на размещении рекламы. Более 80% рекламы контролируется корпорацией Google благодаря чему они задают повестку дня в СМИ. Контент который приносит плохую прибыль СМИ просто не публикуют. В случае новостных порталов, отключение их от монетизации партнерскими программами Google может их просто уничтожить. Если вам кажется, что я вру — посмотрите этот репортаж:

Оригинал на английском с привязкой ко времени.

Это же видео с русским переводом.

Договорились — сегодняшним миром управляют транснациональные корпорации, именно они решают, где и что продавать, что кому знать и думать, что кому покупать, государство как институт стремительно устаревает.

Таким образом, сегодня весь мир можно считать одной большой страной, поэтому дальнейшее повествование я буду вести на утрированном примере.

Как возникает перепроизводство и чем оно заканчивается.

Этап 1.

Представим что сейчас 1940е годы и производство холодильников только только начинается. Холодильник товар первой необходимости – он позволяет сохранять продукты длительное время, не надо постоянно покупать лед у развозчиков:

Мы, как истинные предприниматели поймали струю и решили организовать «маленький» заводик, который может выпускать 10000 холодильников ежемесячно.

Так как товар новый, и мы один из немногих производителей лупим максимальную цену, пусть это будет 1000 USD /шт.
Все! Казалось бы, жизнь удалась, можно прикуривать от купюр, но через несколько лет у нас начитаются простои, так как склад забивается товарами.
У нас тупо заканчиваются покупатели, так как большинство людей не в состоянии платить такие деньги за холодильники.

Этап 2.

Следуя кривой спроса и предложения, мы получили толпы покупателей, предприятие снова загружено на 100%, склады пустые и дистрибуторы не довольны.

Все бы ничего, но наша прибыль упала в 5 раз, а жить мы уже привыкли на широкую ногу и мы решили резко увеличить производство и компенсировать выпавшие доходы.

Этап 3.

Денег на это у нас нет, и мы разместили свои акции на бирже, что позволило нам привлечь финансирование для строительства нового завода с производительностью 100 000 холодильников в месяц. Естественно мы платим акционерам дивиденды, достаточные, чтобы наши акции были привлекательными (забудем пока про фондовый рынок, это понадобится в заключительной части статьи).

Ура, завод построен, холодильники продаются, акционеры получают прибыль, рабочие зарплату и все счастливы.
Идут годы, видя наш успех, появляются другие производители холодильников с другими моделями, они отбирают у нас часть рынка и у нас снова начинаются простои, убытки и затоваривание.

Этап 4.

Мы ребята уже матерые, у нас накоплена финансовая подушка, есть штат маркетологов, конструкторов, и т.п. решаем запустить новые модели холодильников с функциями разморозки, термометрами на передней панели и красим их во все цвета радуги…

Продажи пошли в гору, мы уделали многих конкурентов и захватили значительную часть рынка, потребители пищат от нашей продукции, т.е. мы буквально задаем моду на рынке холодильников как Apple на рынке смартфонов.
Казалось бы, все уже ничего не может нам помешать, успешный успех, но наши холодильники снова плохо продаются.

Памятуя про прошлый опыт, мы расширяем ассортимент, проводим рекламную компанию, снижаем цену до минимально приемлемой, но все не то. Мы не можем продать уже 30% от выпускаемой продукции, и вынуждены отправлять работников на простой и отключать часть производственных мощностей. Наша прибыль падает, и это влечет снижение привлекательности для акционеров (пока про это тоже забудем).

Этап 5.

Так как часть наших акций принадлежит правительству и пенсионным фондам, снижение их стоимости и выплачиваемых дивидендов, начинает напрягать акционеров.

Люди из правительства нам предлагают субсидии, но проблема не в субсидиях, а в том, что все, кто мог купить наши холодильники, их уже купили…. Холодильник не трусы и служит он 5-10 лет, поэтому рынок кончился.

Когда правительство предлагало нам субсидии, у нас установился тесный контакт, и мы договорились о другой форме поддержки – правительство выделяет деньги банкам, чтобы они кредитовали всех, кто пожелает купить нашу продукцию. Теперь наши холодильники доступны вообще всем, даже тем, кто живет в коробке от холодильника, главное чтобы у него было подведено электричество, а если его нет, и это не беда, у нас есть модели на батарейках.

Кредит конечно плохо, это равносильно краже у себя своих будущих доходов, но покупатели пока этого не понимают.

Наши продажи снова выросли, затоваривание складов прекратилось, акции подорожали и снова все хорошо.

Справочно – накачка спроса кредитными деньгами в США началась при Рональде Рейгане и называлась рейгономика.

Этап 6.

Прошло еще несколько лет, наши продажи снова упали, мы снова пересмотрели ассортимент и снова это не помогло.

Мы опять обратились к правительству и предложили на самых выгодных условиях холодильники всем бюджетникам – армии, флоту, полиции, и т.п. мы отдавали холодильники уже по себестоимости, главное, чтобы продажи не снижались и акционеры были довольны.
Продажи холодильников по себестоимости не давали прибыли, никто не любит работать ради работы и мы напрягли своих инженеров сделать холодильники более технологичными и пригодными для сборки роботами.

Наши инженеры победили, мы внедрили роботизацию и выгнали всех работяг с конвейера на улицу, пусть они ищут себе применение в другом месте (про это, кстати, будет отдельная статья) и наша маржинальность снова поднялась до приемлемых значений.

Все те, кого мы выгнали на улицу, увеличили конкуренцию на рынке труда, что позволило другим работодателям снизить зарплаты.

Этап 7.

Из-за роботизации производств в экономике упали зарплаты, нет, номинально они могут быть и больше, но в реальных деньгах они снизились. Соответственно наши холодильники опять стали плохо продаваться…. Все кто мог – купили и меняют по мере естественного износа, кто купил в кредит и его не выплатил, не может заменить холодильник, даже если он сломался, если не возьмет новый кредит…. И мы снова идем в правительство и предлагаем им смягчить кредитную политику.

Кредиты дают уже всем, процентные ставки постоянно снижаются, каждое снижение восстанавливает спрос и так повторяется с ускорением. Начинается бег черной королевы.
Экономисты называют это кейнсианство.

Идет время и в какой то момент процентные ставки снизились до 0, все, достигнут предел роста, рынок кончился….. Невозможно продать больше холодильников…. Появляется простой производственных мощностей, затоваривание складов, акции падают и в экономике государства начинаются проблемы….

Остается три варианта – снижать цену на товар (дефляция), раздавать деньги (безусловный доход) или делать отрицательные процентные ставки по кредитам — пусть государство приплачивает потребителям за покупки.
В последнем случае потребителю целесообразно покупать товар и сразу нести его на помойку! И так по кругу…

Наше время.

Собственно на этом перепутье сегодня и находится человеческая цивилизация…. Сегодня имеет место перепроизводство всех товаров и услуг, чтобы экономика работала дальше по этой модели нужно расширение рынков сбыта и ареалов обитания, но планета кончилась.… Кейнсианская модель себя исчерпала.

Читая вышеперечисленные этапы, некоторые из читателей обратили внимание, что я не написал про инфляцию, ведь всем известно – когда государство запускает в экономику ничем не обеспеченные деньги, это вызывает инфляцию. Но почему я это проигнорировал? Ответ на этот вопрос в следующей статье.

На этом у меня сегодня все. Я надеюсь, что материал про кризис перепроизводства был вам интересен. Если у Вас остались вопросы — пишите комментарии.

Источник

Кризис перепроизводства. Как и зачем уничтожают еду, одежду и технику в отличном состоянии

Санкционка, икра и куриные ножки

За три года действия закона об уничтожении санкционных продуктов специалисты Россельхознадзора избавились от 26 тысяч тонн еды — этого хватило бы, чтобы год кормить всех бездомных Москвы три раза в день. Как правило, продукты сжигают, прессуют или давят катком, а затем закапывают.

Президентский указ от 29 июля 2015 года фактически приравнял санкционные продукты к контрабанде, которую уничтожали и раньше. В 2014 году, например, на мусорном полигоне на Камчатке гусеничным трактором раздавили две с половиной тонны красной икры, добытой браконьерами.

От пригодных в пищу продуктов избавляются не только в России. Израильские муниципальные инспекторы в 2013 году выливали отбеливатель в еду в ресторанах африканских мигрантов, у которых не было разрешения на работу в стране.

Летом 2015 года французские фермеры давили импортный сыр, рыбу и цыплят — так они протестовали против падения цен на местную продукцию, которое, по их мнению, было вызвано наплывом дешевой зарубежной еды. Только одной рыбы фермеры уничтожили на 280 тысяч евро.

В августе этого года филиппинские таможенники уничтожили пять контейнеров замороженных куриных ножек — у их владельцев не было разрешения на импорт.

Дорогая одежда

Последние пять лет британский люксовый бренд Burberry каждый год сжигает нераспроданную одежду и парфюмерию в среднем на 23 миллиона долларов, чтобы невостребованные товары не воровали и не продавали по более низким ценам. В Burberry уверяют, что заботятся об экологии — полученную при сожжении энергию используют на производстве.

Стоимость товаров, уничтоженных компанией, только растет и в 2017 году превысила 37 миллионов долларов — это сопоставимо с годовым бюджетом фонда «Подари жизнь», крупнейшего благотворительного фонда России. Хотя, по словам бывшего главы компании Джона Писа, истребление продукции «не дается Burberry легко», бренд вынужден идти на это, в том числе чтобы товары с фирменными этикетками не попали на черный рынок, где с их помощью будут штамповать подделки.

В начале 2000-х рынок был переполнен подделками с оригинальными этикетками Burberry, что, как считают в компании, плохо сказалось на ее имидже. Из-за этого в 2006 году Burberry убрала этикетки с 90 процентов своих товаров.

Защита бренда — не единственная причина уничтожения люксовых вещей. В 2008 году дизайнер Фиби Фило стала креативным директором французского дома моды Céline. В честь этого компания, как утверждает The Financial Times, «уничтожила все произведенные ранее нераспроданные вещи, чтобы не осталось ни одного напоминания о том, что было до Фило».

По их задумке, это должно было дать дизайнеру «эстетическую силу» над Céline. Сама Фило не подтвердила, что вещи были уничтожены.

Поведение брендов возмущает экологических активистов. «Рост излишков указывает на перепроизводство, но вместо того, чтобы производить меньше, они сжигают отличную одежду», — заявила представитель Greenpeace Лу Йен Ролофф. Она назвала такой механизм защиты «грязным секретом модной индустрии».

Завод по переработке техники Фото: Dhiraj Singh/Bloomberg via Getty Images

Недорогая одежда

Потребность в защите своего бренда испытывают не только люксовые тяжеловесы. В 2010 году The New York Times обвинила H&M, шведского производителя недорогой повседневной одежды, и Walmart, крупнейшую в мире сеть супермаркетов, в намеренной порче невостребованных товаров.

Оказалось, что из магазинов этих двух компаний в центре Манхэттена ежедневно выбрасывают целые «пирамиды» одежды, которую никто никогда не носил. Вещи складывают в чистые пакеты для мусора, но перед этим портят кусачками, бритвами и даже специальными дыроколами — по возможности так, чтобы их никто никогда не смог надеть.

Тем не менее, сотрудники магазинов не справляются с большим потоком излишков и рвут некоторые вещи не так тщательно. Зная это, нью-йоркские бедняки по ночам приходят к служебным входам магазинов, чтобы спасти вещи, которые еще можно использовать. Кроме одежды, в «пирамидах» можно найти аксессуары, пакеты и вешалки.

При этом официальная позиция H&M — максимально экологичное производство. В головном офисе в Швеции даже объявляли, что уменьшили этикетки, чтобы экономить бумагу.

«Как насчет вполне пригодной для использования одежды и пластиковых вешалок, которые вы превращаете в мусор?» — написала активистка Синтия Магнус в письме к исполнительному директору H&M Ингрид Шалструм. Она предложила компании помочь связаться с благотворительными организациями, которые с радостью заберут нераспроданную одежду, но не получила ответа.

На следующий день после публикации в The New York Times в H&M пообещали перестать портить ненужные вещи и отдавать их на благотворительность. В нью-йоркском офисе компании уверяли, что порча нераспроданного товара не входит в стандартные процедуры.

В 2017 году стало известно, что нераспроданную одежду H&M используют вместо угля на электростанциях в Швеции. В компании заверили, что сжигают только вещи, которые содержат опасные для людей химикаты или заплесневели.

Обувь

В 2017 году в уничтожении товаров уличили производителя спортивной одежды и обуви Nike — рядом с нью-йоркским магазином сети нашли огромные пакеты с новыми кроссовками, которые кто-то предварительно разрезал от носка до пятки, и несколько пакетов с поврежденной одеждой.

«Небольшое количество товаров в нашем магазине в Сохо не соответствовало стандартам, и мы не могли продать, переработать или пожертвовать их, поэтому они были выброшены», — заявила представительница Nike Джой Дэвис Фэир. Она не смогла объяснить, почему товары были разрезаны.

Дорогие часы

Швейцарскому производителю часов класса люкс Richemont принадлежат два бренда — Cartier и Montblanc. Стоимость часов начинается от тысячи долларов и достигает 26 тысяч.

В 2016 году бывший исполнительный директор компании Ричард Лепю предложил избавляться от товаров, которые никто не купил, чтобы не допустить скидок на них. За последние два года компания выкупила из магазинов по всей Европе сотни невостребованных часов. Из-за этого акции Richemont подешевели на пять процентов.

В 2018 году Richemont уничтожил нераспроданные часы общей стоимостью в 590 миллионов долларов — столько же Россия, например, потратит на государственную программу по охране окружающей среды за год.

Техника

В июне 2018 года немецкое подразделение крупнейшего американского онлайн-ретейлера Amazon поймали на уничтожении большого количества новых и возвращенных холодильников, посудомоечных и стиральных машин, мобильных телефонов и планшетов, а также матрасов и мебели. Одна из сотрудниц компании на условиях анонимности рассказала, что она уничтожала товары общей стоимостью десятки тысяч евро каждый день.

В корпорации признались в порче техники и товаров для дома, но заявили, что стараются делать это «как можно реже».

«Это огромный скандал, — заявил министр природы Германии Йохен Фласбарт. — Такой подход неприемлем». В Greenpeace в свою очередь призвали ввести закон, запрещающий уничтожение товаров, которые еще можно использовать.

Почему они производят слишком много?

Компании вынуждены производить больше товаров, чем могут продать, из-за акционеров, которые хотят, чтобы бизнес постоянно рос и увеличивал экспансию. При этом многие бренды скорее уничтожат товары, чем позволят им попасть на рынок по более низкой цене или бесплатно. В этом тексте перечислены лишь некоторые компании, которые тайно или явно избавляются от непроданных товаров.

Спрос рождает предложение — британская Shredall готова взяться за «безопасное уничтожение» брендовых товаров, косметики и еще 15 типов вещей, от которых производители хотят избавиться.

Власти США борются с фальшивками и ежегодно изымают подделки на миллионы долларов. Все они должны быть уничтожены — этот закон корпорации пролоббировали после того, как людям, потерявшим всё в урагане Катрина, выдали изъятые подделки брендовых вещей, хранившиеся на государственном складе.

Российское законодательство предусматривает преднамеренное уничтожение только иностранных товаров. Этим занимается таможня, причем закон запрещает уничтожать культурные и археологические ценности, охраняемых животных и растения, товары, оставленные в залог, и арестованные товары. Все остальное — на усмотрение таможни.

Источник

Нищета от изобилия или парадокс кризиса перепроизводства

В какое удивительное время мы живём. Треть произведённых в мире пищевых продуктов отправляется на помойку. Модные дома сжигают непроданную одежду на миллиарды долларов, а производители автомобилей складируют продукцию, не нашедшую спроса, прямо под открытым небом. Десятки тысяч машины гниют на этих стоянках годами, загрязняют окружающую среду, демонстрируя всему миру столь характерные штрихи к портрету нашего старого знакомого – современного капитализма.

Проблема перепроизводства – неизменный спутник рыночной экономики, и уникальная черта капитализма. Действительно, в дорыночную эпоху источником людских несчастий был недостаток благ. Стихийные бедствия в виде засухи, нашествия саранчи, наводнений вызывали голод и массовое вымирание. В условиях же капитализма причиной нищеты и человеческих страданий становится переизбыток благ: миллионные массы голодают, потому что произведено «слишком много» хлеба, люди страдают от холода, потому что добыто «слишком много» угля.

Но этот переизбыток является, конечно, относительным. Перепроизводство вовсе не означает, что объём произведённой продукции превышает человеческие потребности. Он лишь оказывается больше платёжеспособного спроса. При этом возникает абсурдная ситуация: масса произведённых и нереализованных товаров с одной стороны и миллионы обездоленных людей – с другой. Примеров в истории хватает.

Взять хотя бы кризисные события конца 20-х начала 30-х годов прошлого века в США, известные как Великая Депрессия. Её причиной стало перепроизводство, возникшее как результат всеобщей эйфории на фоне высоких темпов экономического роста в предшествующие годы. Темпы производства опережали рост доходов населения. В результаты склады заполнились непроданными товарами и предприятия стали банкротиться. Это вызвало массовую безработицу и в ещё большей степени усугубило кризис. Рыночная экономика попала в замкнутый круг: люди не покупают товары, потому что у них нет работы, а работы у них нет потому, что некому купить производимые ими товары.

7 марта 1932 года в Детройте состоялся митинг голодающих горожан, выступавших с экономическими требованиями. Но вместо еды рабочие получили пули. Полиция и служба безопасности Генри Форда открыли по протестующим. 5 человек погибли, десятки получили ранения. Всего же за годы кризиса жертвами голода стали миллионы человек.

Раздать невостребованные продукты бедным было бы единственным здравым решением в такой ситуации. Но оно не укладывается в логику рынка. Распределить излишки товара бесплатно – значит снизить цены на продукцию и лишиться главного, т.е. прибыли. Кроме того, такой шаг сократил бы спрос на рабочие места и повысил цену рабочей силы. Капитализм нашёл людоедский выход из сложившийся ситуации: производители начали просто уничтожать запасы товаров. Поля с урожаем пшеницы запахивали, фрукты сжигались, на убой направляли миллионы голов скота

Американский прозаик Джон Стейнбек в романе «Гроздья гнева» писал:

«То, над чем трудились корни виноградных лоз и деревьев, надо уничтожать, чтобы цены не падали, — и это грустнее и горше всего. Апельсины целыми вагонами ссыпают на землю. Люди едут за несколько миль, чтобы подобрать выброшенные фрукты, но это совершенно недопустимо! Кто же будет платить за апельсины по двадцать центов дюжина, если можно съездить за город и получить их даром? И апельсинные горы заливают керосином из шланга, а те, кто это делает, ненавидят самих себя за такое преступление, ненавидят людей, которые приезжают подбирать фрукты. Миллионы голодных нуждаются во фруктах, а золотистые горы поливают керосином. И над страной встает запах гниения.

Люди приходят с сетями вылавливать картофель из реки, но охрана гонит их прочь; они приезжают в дребезжащих автомобилях за выброшенными апельсинами, но керосин уже сделал свое дело. И они стоят в оцепенении и смотрят на проплывающий мимо картофель, слышат визг свиней, которых режут и засыпают известью в канавах, смотрят на апельсинные горы, по которым съезжают вниз оползни зловонной жижи; и в глазах людей поражение; в глазах голодных зреет гнев. В душах людей наливаются и зреют гроздья гнева — тяжелые гроздья, и дозревать им теперь уже недолго».

Актёры фильма «Гроздья гнева» по роману Джона Стейнбека

Жгите кофе в пароходных топках. Жгите кукурузу вместо дров — она горит жарко. Сбрасывайте картофель в реки и ставьте охрану вдоль берега, не то голодные все выловят. Режьте свиней и зарывайте туши в землю, и пусть земля пропитается гнилью.

Великая депрессия давно прошла, а проблема перепроизводства никуда не делась. Взять хотя бы последний глобальный экономический кризис 2008 года. Его принято называть финансовым, поскольку он сопровождался масштабными потрясениями на фондовых рынках. Однако и в нём нетрудно обнаружить проявление всё тех же проблем перепроизводства.

Например, ещё в 2005 году в условиях бурного роста американской экономики крупнейший производитель автомобилей General Motors отметился рекордными убытками в 10,5 млрд. долл. Со схожими трудностями столкнулись и другие крупнейшие автоконцерны страны — Крайслер и Форд.

Но можно ли сказать, что производство автомобилей превысило глобальную потребность в них? Нет, оно превысило лишь платёжеспособный спрос. В США на 1000 человек приходится 797 машин, в Италии — 625, в России – 373, в Буркина-Фасо – 11, в Бангладеше – 2. В большинстве стран мира транспортная проблема остаётся нерешённой. Однако платёжеспособный спрос сконцентрирован не в России и Бангладеше, а в странах т.н. «золотого миллиарда», где во многом уже удовлетворена сама потребность в автомобилях.

В целом по американской экономике в период экономического подъёма 2002-2007 г.г. уровень загрузки производственных мощностей вырос с 72% до 80%. В то же время реальные доходы домохозяйств упали с 60,8 тыс. долл. до 58,7 тыс. долл. в год. В этих условиях потребительские расходы поддерживались с помощью кредитования.

Источник: Economic Policy Institute (USA) и Federal Reserve System

Общий экономический рост, распространение кредита и ажиотажный спрос на жильё способствовал повышению цен на недвижимость. Цена домов за предшествующие кризису 10 лет выросла с 10 до 20 триллионов долларов. Люди получили возможность использовать её для рефинансирования долгов. Активно развивавшееся жилищное строительство, которое стимулировал лёгкий доступ к кредиту, в ещё большей степени ускорил рост цен. Он в свою очередь стал основанием для дальнейших заимствований на покупку домов и потребительских товаров. Закручивание этой спекулятивной спирали завершилось в 2007 г., когда для большой части простых американцев взлетевшие до заоблачных высот цены на новое жильё стали недостижимыми.

Приведённые примеры – это всего лишь самые яркие, кричащие эпизоды капиталистических кризисов. В истории капитализма они случаются регулярно, образуя тем самым цикличность рыночного развития. Однако, несмотря на обилие эмпирических данных, до сих пор находятся те, кто вовсе отрицает проблему перепроизводства как неотъемлемую черту рынка. В основном это представители наиболее радикальных представителей либерального крыла экономической науки.

«Экономическая конкуренция ведет к тому, чтобы производство осуществлялось самым рациональным способом», — Людвиг фон Мизес.

В их понимании рыночная система является гарантом эффективного распределения ресурсов и перепроизводство товаров в ней является просто невозможным.

Такие аргументы сводятся в конечном счёте к так называемому закону Сэя, названного по имени французского политэконома, писавшего свои труды в начале 19 века. Закон гласит, что совокупный спрос и совокупное предложение всегда уравниваются. Или, другими словами, стоимость произведённых товаров равна совокупным доходам всех участников производства, на которые эти товары и будут куплены.,

Закон Сэя: стоимость произведённых товаров равна совокупным доходам всех участников производства, на которые эти товары и будут куплены

Формальным образом это утверждение можно записать в виде уравнения, где стоимость совокупного общественного продукта равна сумме зарплат рабочих, прибыли капиталистов и ренты землевладельцев. Значит, эти три класса и купят все произведённые товары, а перепроизводство возможно лишь тогда, когда на эту рыночную идиллию накладывает свою грязную лапу государство и насильно препятствует совершению сделки. В пример приводятся продуктовые контракции, в соответствии с которыми государство уничтожает импортные продукты почти так же, как это делали американские капиталисты в годы Великой депрессии. Но нет. Кризис перепроизводства не является случайным. Без него рынок просто не способен поддерживать состояние равновесия. Разберёмся почему.

И начнём с критики закона Сэя, который является очень слабой и уязвимой теоретической конструкцией как на микро, так и на макроуровне. Так, для каждого отдельного капиталиста вопрос сбыта является ключевой проблемой.

Как угадать желания потребителей, как заставить их купить товар и не дать уйти к конкуренту? Вообще в этом вопросе товарное производство проявляет свою крайнюю неэффективность. Производитель сначала создаёт товар на свой страх и риск, а только потом смотрит, нашёл он спрос у потребителей, или нет. А ведь на его производство уже потрачены природные ресурсы и человеческий труд. Если товар окажется невостребованным, они пропадут впустую, да ещё превратятся в отходы, загрязняющие природную среду. Эта проблема является первым фактором, который делает возможным проблему перепроизводства. Однако закон Сэя игнорирует это условие, предполагая, что все произведённые товары непременно будут проданы.

Если рассмотреть этот закон через призму макроэкономических процессов, то и здесь всё не слава богу. Даже, если представить, что все товары на рынке идеальны и удовлетворяют чью-то потребность, это вовсе не означает, что продавец товара непременно и сразу потратит свой доход на покупку товара другого производителя. Он может сберечь эти деньги, уничтожить, отправить за границу. Наконец, за то время, пока человек принимает решение, что делать с полученным доход дальше, цены в экономике могут вырасти, и получить назад стоимость, эквивалентную проданной, он уже не сможет. И это второй фактор, делающий возможным рыночное перепроизводство.

Существует и ещё одна проблема: доходы в экономике распределяются неравномерно.

Проще говоря, все продаваемые товары, создаются трудом наёмных работников. Однако в виде заработной платы они получат лишь часть созданной ими стоимости. Другую часть присваивает капиталист. Проиллюстрировать это можно так: национальный доход российской экономики делится на зарплату и прибыль приблизительно 50 на 50. Однако людей, работающих по найму в нашей стране — 93% экономически активного населения, а работодателей – около 2%. Остальные — самозанятые, работники семейных предприятий и так далее. Прибыль капиталиста делится на инвестиции и личное потребление.

В итоге у каждого отдельного собственника капитала скапливается личный доход, в разы превышающий доходы простого труженика. Возникает вопрос, куда капиталист тратит эти деньги? Ведь, имея доход в 10 раз больше, чем у наёмного работника он физически не может съесть в 10 раз больше колбасы, надеть на себя сразу 10 пар штанов и принять 10 таблеток анальгина. Гипотетически это также может вызвать проблему перепроизводства, однако капитализма нашёл, как выйти из этой ситуации. Сверхдоходы правящего класса аккумулируются в потреблении предметов роскоши: картин, дорогих машины и замков.

Например, автомобили марки Ролс Ройс собираются вручную и вовсе не нищими азиатами, а высокооплаичваемыми специалистами. Один из которых, например, занимается только тем, что рисует знаменитые линии вдоль кузова автомобиля. Как следствие, такие товары имеют гигантскую меновую стоимость и абсорбируют на себя ту часть общественного продукта, которая не досталась рабочим. В общем, когда увидите на улице толстосума на Бентли не спешите посылать ему в спину проклятия. Возможно, он всеми силами пытается сохранить рыночную экономику в состоянии равновесия.

Те процессы, которые я описал выше, создают лишь возможность кризисов перепроизводства. Но это факторы субъективные. Он могут возникать и исчезать в тех или иных условиях. А что же делает перепроизводство неизбежным? В чём заключается объективная сторона этого процесса? Ответ на этот вопрос кроется в законе падения средней нормы прибыли, который мы подробно описывали в одном из прошлых роликов. Конкуренция гонит инвестора по пути научно-технического прогресса, заставляя снижать трудозатраты при производстве товара, а значит и его стоимость. В результате отдача от производства единицы товара падает.

Предположим раньше капиталист владел заводом по производству алюминиевых ложек, которые отливались вручную, продавал их по цене вдвое превышающей затраты на сырьё. Благодаря инновациям, росту капиталовооружённости труда ложкоштамповочный станок максимально удешевляет производство. Значит, разница в цене между алюминием и сделанной из него ложкой сокращается, скажем, до 10 процентов. В связи с упавшей рентабельностью, капиталисту теперь надо произвести в 10 раз больше этих ложек, чтобы получить прежнюю массу прибыли. Это общее правило, которое толкает инвесторов к расширению производства в долгосрочной перспективе, и оно ярко проявляет себя в динамике рентабельности американского капитала, которая была отрицательной в послевоенные десятилетия.

Однако падение рентабельности не является линейным. В краткосрочной перспективе она движется от роста к спаду, сохраняя общий тренд на снижение. В условиях экономического подъёма (рисунок 2 на вырезанном фрагменте показать стрелками рост графика), позитивных ожиданий и роста потребительского спроса цены товаров поднимаются выше стоимости. В следствие повышения цен норма прибыли растет, несмотря на рост капиталовооружённости. Всё это не только позволяет удерживаться на поверхности технически и экономически отсталым и нежизнеспособным производителям, но и способствует появлению на рынке новых предприятий такого рода.

Превышение цены над стоимостью стимулирует производство товара, поскольку капиталист, продавая товар, взамен получает взамен больше, чем отдаёт. Однако в этих же условиях покупатель, наоборот, вынужден переплачивать за товар. Таким образом платёжеспособный спрос начинает всё больше отставать от предложения. Поскольку рыночная экономика по природе своей является нерегулируемой стихией, не существует такого органа, который бы вовремя определил приближение этой угрозы и дал команду производителям остановиться.

По законам диалектики, нарастание количественных изменений переходит в качественные преобразования. На рынке накапливается критическая масса нереализованных товаров и рост экономики превращается в спад. Продаваемая по высоким ценам продукция не находит спроса. Цены начинают падать, а за ними и рентабельность.

По окончании фазы падения показатель рентабельности оказывается ниже уровня прежнего дна и экономический цикл начинается заново.

Собственно именно для того, чтобы не дать ценам обвалиться на уровень ниже стоимости, капиталисты и придумали уничтожать товары, сокращая тем самым их предложение. Однако это, конечно, не способно решить проблему перепроизводства и лишь ещё раз подчёркивает звериную сущность системы, где высшей ценностью является прибыль.

Стоит также отметить, что переход капитализма в фазу роста нормы прибыли, которая произошла в эпоху неолиберализма, по сути ничего не меняет в этих отношениях.

Обратить динамику рентабельности вспять капитал смог лишь благодаря угнетению интересов трудящихся во всём мире и падению их доходов. Таким образом, покупательная способность населения была ограничена относительно производства в ещё большей степени. Растущий разрыв до поры до времени затыкали повышением закредитованности населения. Но это не решило проблему перепроизводства. Она вылезла с другой стороны и породила крупнейший в истории финансовый кризис 2008 года.

Остаётся вопрос: можно ли как-то решить проблему перепроизводства? Капитализм пытается это делать. Так, корпорации, вкладывают большие средства в маркетинг.

Его задача заключается не только в том, чтобы определять реальные потребности покупателей, но и управлять их поведением, навязывая обществу ложные ценности иррационального потребления.

Государства всё чаще пытаются вмешиваться в рыночный процесс, запрещая капиталистам утилизировать непроданные излишки. Корпорации повсеместно используют эконометрические модели, которые позволяют расширять горизонты планирования, более точно определять оптимальные объёмы производства. Наконец, каждый новый кризис заканчивается усилением монополизации, когда разорившиеся предприятия поглощаются крупными игроками рынка.

Но все эти попытки капитализма сделать свою жизнь более предсказуемой и менее рискованной разрушают саму суть рынка, его стихийную природу и анархию товарно-денежных отношений, которая исторически была для рынка ключевым условием роста.

Таким образом, чтобы развиваться, капитализму надо перестать быть капитализмом, заменить товарность планомерностью, а частную собственность – общественной. А значит, нельзя идти вперед, не идя к социализму.

Источник