годки на флоте кто такие
Иерархия в Советской армии: от «духа» до «дембеля».
Дедовщина в армии была всегда. Но в конце 1960-х гг. она расцвела махровым цветом, и полностью ее не искоренили до сих пор. Расцвет ее связывают с введением закона о всеобщей воинской обязанности, когда в одну часть попадали физически выносливые крестьяне и вчерашние студенты, неграмотные жители Средней Азии и оленеводы с просторов Чукотки.
Дедовщина — это не просто набор садистских и порой странных приемов воздействия на новобранца, это еще и строгая иерархия, пренебрегать которой решались немногие.
От «дрыща» до «васьки»
Только что оторванный от семьи, обритый и неуверенный в себе новобранец в армии считался существом никчемным и прав не имел. До присяги он именовался «дрыщем», «карантином» или «бесплотным духом». Это длилось от двух недель до полутора месяцев, после чего он принимал присягу и становился «духом», салагой, «зеленым» или «ежом».
Во внутренних войсках таких называли «SOSами» или «чеками», а в стройбате – «васьками». «Васька-дух» прав не имел, у него были только обязанности. Он должен был выполнять пожелания старослужащих, например, доставал водку, сигареты, изображал «поезд», рассказывал сказки или чистил сапоги. Если «зеленый» соглашался с правилами, получал одобрение, если шел против, его избивали, а если не помогало, начинали травить.
«Духи» бывают разными
В изданном в 1991 году сборнике аналитических статей «Дедовщина в армии» (издательство «Институт народнохозяйственного прогнозирования РАН») отмечается, что «духи» бывают четырех типов. Солдат мог стать «исполнителем» (к таким относились хорошо социализированные молодые люди, принимающие правила игры) или «летуном» (это мягкотелые новобранцы, которых легко сломать, и бунтовщики, которые поначалу сопротивлялись, но потом были все-таки сломлены). Эти два типа «духов» были наиболее многочисленными. Кроме них были «борзые» – те, кто несмотря на побои, отказываются подчиняться преступной системе. Если солдата не удавалось заставить повиноваться, обычно его оставляли в покое.
Были и «стукачи» — в этот разряд попадали те, кто хоть раз пожаловался офицеру на издевательства. Избить стукача мог каждый, не взирая на срок службы. На них сваливали всю самую грязную работу, а в тех частях, где насаждались уголовные порядки, могли изнасиловать, и все два года службы человек оставался «опущенным».
Били меня, теперь бью я!
Как это было на флоте
На флоте на небольших кораблях и подводных лодках дедовщины почти не было: все на виду, офицеров много. Однако на больших кораблях тоже зверствовали старослужащие. Если учесть, что служили на флоте три года, а не два, многоступенчатая иерархия была еще жестче. Прослужившие полгода превращались из «духов» в «карасей», год — в «борзых карасей»; полтора года — в «полторашников». После двух лет службы матроса называли «подгодок», после двух с половиной — «годок», ну а потом он становился «гражданским». Дедовщину на флоте именовали годковщиной, по названию морских «дедов». Ритуалы «перебивания» тут были особыми: «карасей» кидали за борт или окунали в прорубь, причем сделать это надо было неожиданно, а с «гражданского» нужно было в день приказа сорвать и разорвать в клочья всю одежду вплоть до белья.
Годковщина. Касты
На «Разительном» годковщина была. Не настолько буйная, как например та. о которой рассказывал мой одноклассник Гера Чилашвили. Он служил на старом, еще послевоенных времен эсминце. На его ржавом корыте шла бесконечная война этнических азиатских банд при полном попустительстве командира и офицеров. У нас все было как-то не совсем по-настоящему. Без лютой ненависти моряков друг к другу.
На нашем корабле экипаж был немного другого сорта. И офицеры и моряки. Во всяком случае, явных кандидатов за решетку не было. Большинство рядового и старшинского состава были вполне адекватными людьми, а офицеры и мичманы служили профессионально и почти никогда не поощряли применения «годковского закона».
Может наш Командир имел блат в Управлении кадрами? А может быть «Разительному» просто везло.
«Годковщина» явление многоликое и отвратительное. С ним неустанно и безрезультатно боролись, провозглашая «уставные отнощения» высшим приоритетом в жизни флотских экипажей. Но победить гидру до конца так и не смогли.
Во-первых, годковщина была основным следствием системы формирования экипажей на основе срочной службы. Во-вторых, она была извращенным вариантом отношений в коллективе молодых не очень образованных людей, перегруженных бытовой поздне-советской модой на тюремно-лагерную романтику и лексику.
Весь этот компот выродился на флоте в систему «законов и подзаконных актов», базирующихся не на уставах и штатных расписаниях, и даже не на личных качествах моряков, а на строгой иерархии по срокам службы. Это напоминало индийские касты и отечественные тюремно-лагерные деления на «паханов и шестерок», «воров и сук».
Моряки со сроком службы, отличавшимся всего на полгода, редко водили дружбу. Так было «не положено». Положено было дружить только со «своим годом».
Деление было очень строгое и соблюдалось неукоснительно.
Новоприбывшие назывались «духами». Им было положено носиться по кораблю, растворяться в воздухе или материализоваться из него по первому ленивому зевку годочка, подгодочка, полторашника.
Духов периодически «учили». Система обучения была проста. Очередной годочек выражал желание поделиться знанием корабля. Задавался вопрос. Ответ, как правило, был неточен или вообще неправилен. После чего следовало: «Так, ты, душара! Побежал и узнал что находится в первом (например) тамбуре. Найдешь меня и доложишь!»
«Духи» бегали по кораблю, размазываясь в коридорах по переборкам, драили палубы и медяшки, красили переборки, мыли умывальники и гальюны. Это были чернорабочие корабля. Рабы годочков.
Не стать «духом» было легко. Достаточно было быть физически сильней или смелее местных паханов. Но многие ли из вчерашних десятиклассников могли похвастаться косой саженью в плечах? К сожалению, смелых «духов» тоже было ничтожно мало.
Хоть закон и берег годочка, но многие из них побаивались полностью полагаться на этот воровской «Табель о рангах». Теоретически можно было загреметь в штрафбат за «неуставные отношения».
Вчерашние деревенские пацаны, придя на корабль, попадали в знакомую со школы иерархическую колхозную систему и просто терпеливо ждали, когда наступит их час и можно будет отыграться за свой позор на свежеприбывших «духах».
Прослуживши полгода, «дух» превращался в нечто без названия. Кто-то по-старинному называл таких моряков салагами, кто-то по-солдатски черпаками или на флотско-украинский манер чумичками. Точнее, это были уже слегка «оборзевшие духи». Им по-прежнему было «не положено» ходить в увольнения, сидеть в кубрике в присутствии годочка, иметь свою собственную ложку. Но эти люди уже все знали о корабле, по крайней мере, в объеме знаний годочков, чтобы на любой вопрос был сразу готов ответ. Они уже умели «шхериться» и могли иногда отдыхать от отеческой опеки. Но они еще не могли никем командовать. Даже настоящими новыми «духами». Не положено еще!
После года службы годочки уже не приставали. Начиналась нормальная служба. Уже можно было иногда исподтишка попробовать отправить духа на поиски чего-нибудь тебе нужного. Но от работы и распорядка еще никто не освобождал. Надо было работать много и хорошо, чтобы годочки были довольны. Увольнения полагались только в составе группы, организованно отправлявшейся в культпоход.
«Полторашники!» Это самые борзые люди. Наконец-то их место заняли молодые! Закон уже позволяет командовать «духами» и иногда ходить в увольнения. Полторашная прокладка между духами и годочками ведет себя как самостийная республика, живущая якобы по своим уложениям, но в счастливых снах видящая как через полгода перейдет в касту подгодочков и осторожно примерит на себя годковскую пурпурную тогу.
«Подгодочки», те, кто прослужил два года, но еще не дотянул до двух-с-половиной, это пока еще бесправные лентяи. Работать уже не хочется, а закон на подгодочков, в плане освобождения от службы, не распространяется. Приходится иногда напрягаться и ждать еще полгода.
«Годочки» или «годки». Этим все положено. Выше их никого! К несчастью, срок неограниченной власти над людскими душами короток. Всего каких-то шесть месяцев. Насладиться не успел, а уже превратился в «гражданского» и поехал в родной колхоз убирать говно из под коров.
Такая вот далеко не полная схема деления экипажа на касты. Иногда можно узнать, что подгодочку уже положено носить гюйс торчком с заглаженными стрелками, но набивать каблуки для увеличения роста еще пока не положено. И еще много того, что изобретательный молодой ум придумывает, чтобы как-нибудь подчеркнуть свою значимость и выгодно оттенить себя на фоне своих меньшеслужащих коллег.
Наибольшее удивление в этой ситуации вызывает то, что по закону «годковщины» жили по сути дела мальчишки от 18 до 21 года. И эти охламоны в 20 лет считали себя намного старше тех, кому было 19 и позволяли себе издеваться над ними на том лишь основании, что «меня били и я буду». А младшие сносили все молча, так как законом были повязаны не только рядовые и мичманы, но, порой даже, и офицеры.
Нередко бывало, что офицер, получивший от отчаявшегося «духа» тихую жалобу, приказывал тому же годочку-мучителю разобраться с жертвой и решить проблему. Побитая жертва забывала о жалобах и уходила в себя на полгода в ожидании смены состава экипажа и перехода на следующую ступень в годковской иерархии.
104 Годковщина 19 марта 1972
Александр Сергеевич Суворов
О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый».
2-е опубликование, исправленное, отредактированное и дополненное автором.
104. Годковщина. 67-й ОДСРНК ДКБФ. 19 марта 1972 года.
Это только сейчас в 70-е годы XX века, после низвержения Генерального секретаря КПСС Никиты Сергеевича Хрущёва и установления власти «верных ленинцев» во главе с Леонидом Ильичём Брежневым, начался период разрядки, мирного сосуществования, стабильности в жизни, в культуре, в экономике и политике, а значит, прекратилось «победное шествие к коммунизму», началось строительство «развитого социализма», которое впоследствии будет обозначено словом-понятием «брежневский застой». На самом деле никакого застоя, конечно, не было, наоборот, борьба, конкуренция и соперничество между Западом и Востоком, между США-НАТО и СССР и странами Варшавского договора только усилилась, но в целом всё было планомерно, программно, по руководящим документам Пленумов и Съездов КПСС. Вот почему наша годковщина 70-х отличалась от годковщины 60-х, а тем более 50-з годов, она была подобна партийной, хозяйственной и государственной «номенклатуре».
Ещё с первых лет установления советской власти в СССР характерными признаками номенклатуры, как руководящих работников или служащих, стало их освобождение от обычной, рутинной работы или службы, при этом номенклатурные работники не освобождались от ответственности за порученное дело и за работу своих подчинённых или подведомственных рядовых работников, поэтому одной из основных функций номенклатуры стал надзор и контроль над работами и работниками. Назначение на должности командиров отделений, групп и команд, как правило, осуществлялось из числа годков с учётом не только их фактических знаний и опыта, но и с учётом их авторитета среди рядовых военнослужащих (матросов). Например, Григорий Булат был, как говорится, «на голову» был лучше матроса Анатолия Мартынова как штурманский электрик, к тому же спокойный, выдержанный, прямой и честный, поэтому Григорий заслуженно был назначен на должность командира отделения штурманских электриков БЧ-1 БПК «Свирепый», а Толя Мартынов, обладающий повышенным чувством самолюбия, вспыльчивостью и физической силой, перешёл в ранг «традиционного годка».
Номенклатурная годковщина или дедовщина была общепринятой неофициальной системой отношений доминирования в советском партийно-государственно-хозяйственном сообществе, в советской армии и на военно-морском флоте, это была очень древняя и традиционная система отношений и сломить её или уничтожить практически было невозможно, она была всеобщей, естественной и поддерживалась существованием слабых духом, волей и бессильных людей, которые находили спасение в абсолютном подчинении, приспособились к ней, а затем, по прошествии определённого срока службы, сами становились ключевыми элементами этой системы, становились годками и дедами.
В «ленинский период» становления новой советской власти выдвижение в новую партийно-государственную и военно-хозяйственную номенклатуру велось по признакам приверженности революции, революционным идеалам и целям, главными оценочными критериями были самоотверженность, целенаправленность, убеждённая стойкость и инициативность. Лучшим примером и образцом такой «ленинской гвардии номенклатуры» был простой солдат Василий Губанов из кинофильма «Коммунист» Юлия Ройзмана (1957), в исполнении Евгения Урбанского.
В «сталинский период» возникла новая номенклатура, стиль управления и облик которой проник и в советскую армию и на военно-морской флот, потому что главными критериями оценки поведения номенклатуры на любом уровне теперь были сталинские нормы партийной и государственной дисциплины: «Уметь осуществлять директивы, понять директивы, принять директивы, как свои родные, и уметь проводить их в жизнь», главным критерием годковщины стало требование выполнения приказа или распоряжения во что бы то ни стало.
В «хрущёвский период» главными критериями номенклатуры стало «следование линии партии», «досрочное выполнение программ и приказов», «инициативность в выполнении приказов». Например, наш цеховой парторг, который во времена власти Н.С. Хрущёва достиг предельных высот номенклатурного состояния и положения, так инструктировал меня, когда я стал комсоргом энергомеханического цеха №24 Севастопольского Морского завода имени Серго Орджоникидзе: «Суворов, я буду приветствовать и поддерживать любую твою комсомольскую инициативу при условии точного и своевременного выполнения тобой моих указаний».
В данное время моей срочной службы на флоте, то есть в 70-е годы XX века, в Советском Союзе возродилась почти наследственная система партийно-государственной номенклатуры, партийные функционеры, а по их примеру и военные руководители, командиры и офицеры, всё больше и больше превращались в чиновников, бюрократов, «больших людей», «допущенных» и «посвящённых». Вот почему в 70-е годы годковщина и дедовщина стала «статусной», «возрастной», то есть достигший определённого возраста на определённой службе или должности чиновник, начальник, матрос автоматически становился «годком», «небожителем», «большим человеком». Уже не надо было иметь «семь пядей во лбу», достаточно было только занять тем или иным способом определённое высокое или удобное место и ты становился «начальником», доминирующим, формальным лидером. Такая система отношений формального доминирования проникла буквально во все слои и группы нашего советского общества: в воровские шайки, в тюрьмы, «на зону», в партийные и государственные структуры, в военные части и подразделения.
Все эти рассуждения, конечно, сформулированы автором во время работы над книгой воспоминаний «О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый», но все принципиальные положения этих рассуждений вызрели и родились у меня тогда, в первые недели и месяцы военно-морской службы, сначала в 9-м Флотском экипаже ДКБФ в городе Пионерский, затем во время краткой службы заштатным и внештатным рулевым-стажёром на БПК «Бодрый», особенно, в первые два месяца службы рулевым в экипаже новостроящегося БПК «Свирепый» в учебном центре 67-го ОДСРНК ДКБФ.
Папа объяснил нам, что они чётко различали понятие-статус «коммунист» от понятия-статуса «член партии», для них и для него эти понятия не были одинаковыми. Вот почему папа вступил в партию осознанно и только после того, как трое авторитетных коммунистов: командир кавалерийского полка, политкомиссар и ещё один из старейших членов парторганизации их полка сами предложили моему отцу, в то время младшему лейтенанту, командиру кавалерийского разведывательного отряда, вступить в ВКБ(б). Кстати, в боевую задачу папиного отряда входила разведка боем: группа конников выскакивала на передовую, разворачивала три тачанки и начинала наступательный бой, из-за линии наших окопов их поддерживали три папины пушки «сорокопятки». Гитлеровцы открывали ответный огонь, а наблюдатели засекали координаты и ориентиры огневых точек немцев. Кроме этого отряд моего отца выполнял диверсионные рейды по тылам врага.
Моя мама, оставшись рано сиротой, потому что рано умерла её мама, а папа, протоиерей Василий Никитич Максимов, был расстрелян в НКВД как «враг народа» в 1937 году, с помощью добрых людей поступила учиться в Орехово-Зуевское военное медицинское училище и училась так, что была сразу принята военфельдшером в Боткинскую больницу в Москве, участвовала в Финской войне в 1940 году и с первого дня Великой Отечественной войны 1941-1945 годов была призвана на военную службу и четыре года служила старшей операционной сестрой на военно-санитарном поезде ВСП-29. Комсомольцы и персонал ВСП-29 избрали мою будущую маму комсоргом поезда, всячески её оберегали от несправедливых нападок «бдительных особистов», любили и уважали её во время войны и после воны до самого последнего дня её земной жизни.
После войны папа работал на стройках восстановления разрушенного войной народного хозяйства и партия направляла его организатором нового производства на новые места: на шахты подмосковного угольного бассейна, на строительство Черепетской ГРЭС и города Суворова. Всегда на всех рабочих местах и должностях мой папа был отличным руководителем и неформальным лидером, учителем и другом многих молодых работников, поэтому партия направила его в новую только что отстроенную суворовскую Среднюю школу №2 учителем по труду и машиноведению, чтобы он организовал подготовку из старшеклассников готовых специалистов рабочих специальностей на предприятия города Суворова, Суворовского района и Тульской области. Вот почему мой папа стал для множества мальчишек и девчонок Учителем с большой буквы, потому что он научил их труду, тому самому, что превратил биологическое существо в разумного человека.
Годки на флоте кто такие
Выпить морской воды или поцеловать кувалду
В советском ВМФ, как известно, служили три года. Название неуставных отношений между матросами срочной службы «годковщина» как раз связано с временной иерархией: новички-матросы назывались «карасями», отслужившие два года – «подгодками», «годки», соответственно, имели 2,5-летний воинский стаж.
Первое, с чем приходилось сталкиваться прибывшему на АПЛ «карасю», – это посвящение в подводники. Новобранец должен был выпить полный плафон морской воды. В некоторых случаях выпитая вода заедалась консервированным черным сухарем. Еще один вариант посвящения – целование раскачивающейся кувалды. Процедура требовала изворотливости, потому что в случае неудачного соприкосновения с объектом посвящения можно было лишиться зубов.
Права и обязанности «карасей» и «годков»
«Караси» занимались всей черной работой, какая только могла быть на АПЛ – уборкой, чисткой механизмов. Молодые матросы заправляли за старослужащих койки, мыли посуду.
«Годки» были вправе забирать у «карасей» часть их рациона. На советских подводных лодках соблюдалась традиция так называемой годовской пайки для старослужащих. На завтрак подводникам выдавалась буханка белого хлеба на четверых, ее за столом делили сами моряки. Кроме этого, они получали по порционному куску сливочного масла и определенное количество сгущенного молока. «Караси» делали для «годков» птюху – бутерброд из хлебного мякиша, намазанного смесью сгущенки и масла, – это и была годовская пайка. «Годку» по сроку службы полагалась двойная порция птюхи.
Выпить чаю на клотике
Матросов для службы на подводной лодке стараются подбирать толковых и дисциплинированных. Отморозков, понятное дело, туда служить не пошлют – слишком велик риск дезорганизовать работу АПЛ, где любая оплошность может обернуться трагедией для всего личного состава судна. Тем не менее подшутить над «карасями» или поучить их уму-разуму на советских подлодках допускалось, и командование на подобные проявления неуставных взаимоотношений смотрело сквозь пальцы. Безобидные развлечения были одной из форм психологической разрядки, которая в ходе многодневного рейда подлодки составляла необходимую часть быта моряков-подводников.
«Караси» на советских подводных лодках часто с непривычки хлопали переборочными дверьми, соединяющими отсеки АПЛ. Между тем для обеспечения герметичности такие двери требуется закрывать тщательно. «Годки», приучая молодых матросов соблюдать правила безопасности, могли заставлять «карасей» аккуратно прикрывать за собой дверь отсека по десять и более раз, чтобы новобранцы запомнили.
Годки на флоте кто такие
Выпить морской воды или поцеловать кувалду
В советском ВМФ, как известно, служили три года. Название неуставных отношений между матросами срочной службы «годковщина» как раз связано с временной иерархией: новички-матросы назывались «карасями», отслужившие два года – «подгодками», «годки», соответственно, имели 2,5-летний воинский стаж.
Первое, с чем приходилось сталкиваться прибывшему на АПЛ «карасю», – это посвящение в подводники. Новобранец должен был выпить полный плафон морской воды. В некоторых случаях выпитая вода заедалась консервированным черным сухарем. Еще один вариант посвящения – целование раскачивающейся кувалды. Процедура требовала изворотливости, потому что в случае неудачного соприкосновения с объектом посвящения можно было лишиться зубов.
Права и обязанности «карасей» и «годков»
«Караси» занимались всей черной работой, какая только могла быть на АПЛ – уборкой, чисткой механизмов. Молодые матросы заправляли за старослужащих койки, мыли посуду.
«Годки» были вправе забирать у «карасей» часть их рациона. На советских подводных лодках соблюдалась традиция так называемой годовской пайки для старослужащих. На завтрак подводникам выдавалась буханка белого хлеба на четверых, ее за столом делили сами моряки. Кроме этого, они получали по порционному куску сливочного масла и определенное количество сгущенного молока. «Караси» делали для «годков» птюху – бутерброд из хлебного мякиша, намазанного смесью сгущенки и масла, – это и была годовская пайка. «Годку» по сроку службы полагалась двойная порция птюхи.
Выпить чаю на клотике
Матросов для службы на подводной лодке стараются подбирать толковых и дисциплинированных. Отморозков, понятное дело, туда служить не пошлют – слишком велик риск дезорганизовать работу АПЛ, где любая оплошность может обернуться трагедией для всего личного состава судна. Тем не менее подшутить над «карасями» или поучить их уму-разуму на советских подлодках допускалось, и командование на подобные проявления неуставных взаимоотношений смотрело сквозь пальцы. Безобидные развлечения были одной из форм психологической разрядки, которая в ходе многодневного рейда подлодки составляла необходимую часть быта моряков-подводников.
«Караси» на советских подводных лодках часто с непривычки хлопали переборочными дверьми, соединяющими отсеки АПЛ. Между тем для обеспечения герметичности такие двери требуется закрывать тщательно. «Годки», приучая молодых матросов соблюдать правила безопасности, могли заставлять «карасей» аккуратно прикрывать за собой дверь отсека по десять и более раз, чтобы новобранцы запомнили.