генерал вперед кого так называли
Дмитрий Лелюшенко – «Универсальный генерал»
Мало кому довелось командовать «вперемешку» таким числом крупных и самых разных соединений – и танковых, и общевойсковых! Он был командиром 39-й отдельной танковой бригады, 21-го механизированного корпуса, командующим 1-м особым гвардейским корпусом, 1-й и 3-й гвардейскими, 5-й, 30-й армиями и 4-й гвардейской танковой армией. Еще и начальником управления формирования и комплектования автобронетанковых войск в августе 41-го побывал. Причем эти перемещения были отнюдь не смещениями… Тем и интересна личность Дмитрия Лелюшенко: его бросали именно для быстрой организации или восстановления боеспособности того или иного соединения и оперативной отладки взаимодействия с другими родами войск. После чего и звучала его знаменитая команда «Вперед!» – практически всегда предельно эффективная.
Биография Лелюшенко типична для крупных танковых командиров того времени. Родом из крестьянской семьи, с Ростовщины. В Гражданскую – конник, боец 1-й Конной армии. Но с детства – любовь к технике: еще в десять лет был смазчиком на локомобиле, а в свободное время упоенно копался в автомашине местного помещика, шофером у которого служил старший брат.
В середине 30-х мечта сбылась: после окончания Военной академии и недолгой службы в механизированном корпусе С. Буденный помог Лелюшенко выбраться из «штабного болота» и стать командиром танковой роты.
Свою войну Лелюшенко начал в 39-м году: будучи командиром 39-й танковой бригады Резерва Главного Командования, он участвовал в захвате Западной Белоруссии. А уже в ноябре того же года пробивал «линию Маннергейма» на Карельском перешейке. «Вражеские пушки „бофорс“ и „эрликон“, – вспоминал генерал, – прошивали насквозь броню наших танков Т-26. Танк, на котором я шел в бой, тоже был подбит, к счастью для меня, дело обошлось только контузией. Теперь пришлось подумать, как усилить броневую защиту. Мы разрезали автогеном подбитые танки, наращивали их броней лобовые части и башни на исправных танках, иначе говоря, навешивали так называемые экраны. Потом провели испытание, и оказалось, что такое приспособление весьма эффективно. Экран пробивался снарядом, а основная броня получала лишь вмятины… Каждый экранированный танк уничтожал два-три дота и сам не был поврежден». Так и подходил он к делу – со слесарской жилкой. Через три месяца за прорыв линии Маннергейма в четком взаимодействии с пехотой 23-го стрелкового корпуса Лелюшенко наградили первой звездой Героя.
Список крупных операций, в которых участвовал Лелюшенко, тоже впечатляет. Это: битва за Москву, Ржевско-Вяземская наступательная операция 1942 года, Ржевско-Сычевская операция, Сталинградская битва, Ворошиловградская, Донбасская, Нижнеднепровская, Николопольско-Криворожская, Проскуровско-Черновицкая, Львовско-Сандомирская, Висло-Одерская, Нижне-Силезская, Верхне-Силезская, Берлинская и Пражская наступательные операции.
Однако, пожалуй, особого внимания заслуживает «личная» оборонительная операция Лелюшенко в октябре 1941-го, когда ему приказали оперативно доукомплектовать и подготовить 1-й гвардейский стрелковый корпус и с ним остановить прорыв к Орлу танков Гудериана… Военные историки утверждают, что в наших войсках (в европейских – тоже) в начале войны царила танкобоязнь, и только перед Курской битвой путем тренировок ее удалось преодолеть. Но именно Лелюшенко первым учил всерьез пехоту противостоять танкам – учил правильно, глубоко окапываться, наносить точечные удары, не подниматься в «дурные» контратаки. Умелая смена рубежей, подвижная оборона, дезориентация немецкой авиации путем быстрой смены позиций, максимально четкое взаимодействие с танкистами, с которыми он тоже делился богатым к тому времени опытом – все это не только помогло остановить немцев на реке Зуше, но и выбить их из Мценска.
Это было еще до битвы за Москву, а под Москвой именно Лелюшенко, став командиром 5-й армией, встретил немцев у Бородино и устоял, не пропустил их дальше, был тяжело ранен. После выздоровления он принял отступившую на Калининской направлении, сильно потрепанную 30-ю армию и крепко держал оборону до подхода сибиряков. Как вспоминал маршал П. Ротмистров, под командованием «приземистого, крепко сбитого, бритоголового, непоседливого, неукротимо-энергичного, порой крутого и вспыльчивого генерала сражались все – боевые части, штабы, тылы, даже легко раненные бойцы. Самому командарму приходилось несколько раз по-солдатски участвовать в схватках с наседавшими фашистами».
В Сталинградской битве, командуя 1-й гвардейской армией, Лелюшенко получает второе пулевое ранение и – орден Суворова 1-й степени.
«Задним числом» стоит сказать, что единственная наступательная операция, с которой армия Лелюшенко не справилась, – это Ржевско-Сычевская в 42-м… Однако всем известно, что именно тогда немцы показали свою лучшую оборону, с которой не справились даже Жуков и Конев.
Глядя на послужной список Дмитрия Лелюшенко, порой думаешь, что, командуй он крупными частями одного рода войск, так вышел бы в маршалы, как ряд его «коллег», а так он и звание генерала армии получил только… 8 мая 1959 года. Хрущев, кстати, по достоинству оценил его качества. Лучших командиров войны он ссылал подальше. Вот и Лелюшенко в 1956-м «загнал» командовать Забайкальским военным округом, а двумя годами позже – чуть поближе: Уральским. Но, в отличие от опальных маршалов, Лелюшенко не унывал и жил долго. На 85-летии он хохотал, когда однополчане говорили, что «маршальское звание не за горами»…
«Генерал Вперёд». Как Суворов громил польских конфедератов
Военные достижения Александра Суворова были так велики, что уже при жизни его союзники и противники отзывались о нём с восхищением. Австрийцы прозвали его «Генерал Вперёд», отмечая суворовскую стремительную и всегда успешную тактику.
Герой народов
— говорил о нем австрийский генерал Цах.
— отмечал итальянский генерал Сент-Андре.
Известно, что великий французский полководец Наполеон восхищался русским гением войны. Считал Суворова лучшим в военном деле и учился у него. По сути, он перенял методы военного искусства Суворова:
Сам Наполеон в письмах Директории из Египта отмечал, что Суворова не остановить на пути побед, пока не постигнут его искусства войны и не противопоставят ему его собственных правил.
Александр Васильевич обладал особым даром находить и возвышать таланты. В этом он походил на человека, на которого равнялся с детства – Петра Великого. И на другого величайшего полководца и правителя Франции – Наполеона.
Суздальский полк
В 1763 году Александр Суворов получил в командование Суздальский пехотный полк, который стоял в Новой Ладоге. Здесь полковник смог развернуться, активно внедрял свою методику. Превратил полк в реальную боевую единицу.
В то время считалось, что в Европе появляется всё лучшее, передовое. В российской верхушке существовало преклонение перед просвещённой Европой. Прусский король Фридрих, с которым Россия воевала семь лет и била «непобедимую» прусскую армию, теперь считался идеальным полководцем. А прусская система признавалась лучшей в Европе и мире.
Александр Васильевич учил своих солдат реальному бою. Делал из них бойцов – «чудо-богатырей», перед которыми не было преград. При этом они не ненавидели своего командира, а обожали, любили. Солдаты отвечали полководцу взаимностью. Суворов любил и берёг своих солдат. Вникал в каждую мелочь солдатского быта, старался его улучшить. Всегда стремился избежать лишних потерь. Призывал воевать не числом а умением. Говорил:
Суворов был настоящим патриотом, государственником:
Этому учил офицеров и солдат. И его чудо-богатыри творили настоящие чудеса.
Таким образом, если во всех полках русской армии солдат тогда готовили к параду, полковник Суворов готовил суздальцев к бою. Его полк проходил за двое суток 100 верст (обычный полк проходил в сутки не более 10 верст). Его солдаты знали, что делают. Полковник всегда говаривал:
Ученье у полковника Суворова обычно завершалось сквозной штыковой атакой – два батальона шли в штыки друг против друга. Так в армии появились суворовцы – чудо-богатыри, готовые к лютому бою и в любом месте, в поле, в крепости или в горах. Люди, которые не боялись смерти и решали самые сложные боевые задачи.
Красносельские учения
Чудак-полковник заинтересовал столицу. Императрица Екатерина II захотела посмотреть на Суздальский полк, о котором все говорили. Государыне понравилось увиденное: суздальцы чуть ли не вдвое быстрее гвардейских егерей заряжали ружья, маршировали весело, бодро и скоро, почти бегом, отлично фехтовали штыками. Екатерина поблагодарила Суворова и сказала, что Суздальский полк – это школа для всей армии.
Однако Александр Васильевич не получил ни повышения, ни нового назначения. К возможному любимчику императрицы присматривались с завистью. Полковник к этому времени потерял прежних покровителей, а новых не приобрёл.
Звезда его отца клонилась к закату. Ганнибал Петром III отправлен в отставку. Фермор после Семилетней войны отстранен от военной службы, стал сенатором (это была почётная пенсия). Пожилой Бутурлин утратил прежнее влияние.
Суздальского полковника попытались очернить. В столице ходили слухи, что он изнуряет солдат непосильной работой. Построил их руками школу для солдатских детей и церковь, развёл сад. В школе преподаёт сам командир, сам написал и учебник. Устраивает для солдат спектакли, а офицеры разыгрывают пьесы. То есть комполка занимался просвещением солдат (бывших крестьян). О чудаковатом полковнике снова заговорили. Приехал с проверкой губернатор. Осмотрел полк, его хозяйство, побывал на спектакле. Всем остался доволен.
Наветы на Суворова развеялись летом 1765 года после больших учений в Красном Селе. В лагере расположились 17 пехотных и 7 кавалерийских полков (30 тыс. человек). Гвардейская дивизия генерал-фельдмаршала Бутурлина, 2-ая дивизия Голицына и 3-я Финляндская дивизия Панина. Войска были разделены на две армии под началом Екатерины и Панина. Вторая амия состояла из гвардии Бутурлина и полков Голицына. Измайловский лейб-гвардии полк у Бутурлина получил Суворов-отец (Василий Иванович). Екатерина при своей армии сформировала легкий корпус: в него вошла кавалерия, батальон и гренадерские роты Суздальского полка. Этот корпус провёл разведку вражеского расположения (дивизия Панина). Кавалерия потеснила передовые дозоры противника. Панин занимал крепкую позицию. Он придерживался линейной тактики: две тонкие линии, оборона важных пунктов. На высотах пушки с прикрытием. Суворов видел, что эту линию можно прорвать в любом месте, стоит лишь сконцентрировать силы.
И Суворов повёл суздальцев в стремительную атаку на артиллерийские позиции. Гренадеры отвлекли неприятеля ложной атакой, а батальон бросился в решительную атаку. Артиллеристы успели дать один залп. Но суворовцев это не остановило, в Новой Ладоге их командир не раз водил их в атаку на пушки. Мушкетеры Суворова опрокинули пехотное прикрытие и оседлали орудия. Суворов уже поворачивал пушки, чтобы открыть огонь по пехоте Панина, но его остановил приказ Екатерины. Императрице понравилась быстрота и активность полковника, но его решительность пугала, выходила за рамки принятых правил игры. Суворову приказали отходить. Ждали, что после такого блестящего представления Суворова ждёт повышение и высокое назначение. В приказе о манёврах Суворов единственный из полковников с похвалой упоминался наравне с генералами. Однако ожидание не оправдалось. Суворов вернулся в Новую Ладогу без повышения.
Как Суворов брал Краков
В 1760-е годы Речь Посполитая находилась на стадии полного разложения. Внешняя политика Варшавы подчинялась соседним великим державам – России, Австрии и Пруссии. Петербург смог посадить на польский трон пророссийского короля Станислава II Августа. При этом большинство панов по-прежнему смотрело на Запад.
Хотя именно Екатерина Вторая в это время не желала раздела Польши, предпочитая сохранить польское государство как буфер между Россией и Пруссией, Австрией. Когда возникла угроза очередной русско-турецкой войны, противники России в Польше активизировались. Создали Барскую конфедерацию, начали войну против короля и сторонников альянса с Российской империей. Польские паны надеялись на помощь Франции, Австрии, Турции и Крымского ханства. Речь Посполитая погрузилась в хаос гражданской войны.
В этой войне правительственные и русские войска дрались с повстанцами. Австрия давала убежище отрядам конфедератов. Они базировались в Силезии и Венгрии. Франция отправила опытных командиров, включая полковника Дюмурье. Также французы подталкивали к войне против русских Турцию, что в итоге и получилось сделать.
Партизанская война шла с переменным успехом. Польские конные ополченцы обычно не могли противостоять русским регулярным войскам. Но лучшие русские части были на войне с Турцией, и не было возможности раздавить врага числом (также из-за войны с турками). Русская армия не могла проводить масштабные операции по зачистке от конфедератов целых районов, и одновременно охранять города и важные пункты. Поэтому эта войны стала целой серией стычек. Русские (обычно небольшие) отряды преследовали противника и громили поляков. Повстанцы маневрировали, старались перехватывать малые подразделения и обозы. При угрозе уничтожения бежали в Австрию.
Именно в Польше приобрёл первую громкую боевую славу бригадир Александр Суворов. В ноябре 1768 года он вместе с Суздальским полком выступил из Новой Ладоги и в декабре прибыл в Смоленск. За месяц полк прошёл 927 км. В мае 1769 года он принял бригаду в составе Суздальского, Смоленского и Нижегородских пехотных полков. Он начал учить полки действовать по-суворовски.
В июле его полки были в Польше, в августе в предместье Варшавы ꟷ Праге. За месяц бригада прошла в Польше 850 вёрст, потеряв всего несколько человек заболевшими. В конце августа бригадир Суворов получил приказ к ликвидации крупного отряда неприятеля, которым командовали Казимир и Франц Пулавские.
31 августа Суворов прибыл в Брест. С небольшим отрядом он немедленно начал поиск противника. 2 (13) сентября он настиг врага у деревни Орехово. У конфедератов было 2 тысячи бойцов, у Суворова – 320 (в основе гренадерская рота суздальцев). Русский полководец решительной атакой сокрушил врага. В русском отряде погибло и было ранено всего несколько человек. Поляки потеряли несколько сот человек убитыми и пленными. Погиб один из лучших командиров конфедератов – Франц Пулавский. На следующий день отряд полковника Ренне (Каргопольский карабинерный полк) добил польский отряд в бою при Ломже. За бой под Ореховом в январе 1770 года Суворов был награждён чином генерал-майора и орденом св. Анны, затем удостоен орденом св. Георгия 3-й степени.
Суворову поставили новую задачу – зачистить район Люблина. Это была серьёзная задача – через Люблин проходила дорога, которая связывала Варшаву с армией на Дунайском театре. При переправе через Вислу Александр Васильевич упал и разбил грудь. Несколько месяцев лечился. Тем временем французский авантюрист Шарль Дюмурье собрал сильный отряд и внезапным ударом захватил Краков. Вскоре поляки заняли весь Краковский округ.
Тогда против него послали Суворова. 23 мая 1771 года Суворов разбил отряд француза Дюмурье под Лянцкороной (русских было 3,5 тыс. человек, поляков – около 4 тыс. человек). Поляки опирались на сильную позицию, штурм в лоб мог привести к большим потерям. Суворов не смутился и атаковал. Быстрота и внезапность атаки деморализовали поляков и французов. Они бежали, потеряв несколько сотен человек убитыми и пленными. Дюмурье, взбешенный бездарностью и самоволием поляков, покинул Польшу.
Однако конфедераты ещё сопротивлялись. Казимир Пулавский попытался взять крепость Замостье. Смог захватить передовые укрепления и предместье. Суворов выбил поляков из предместья крепости.
Разгром восстания в Литве
Пока Суворов бил Дюмурье и Пулавского, поднял мятеж великий гетман литовский Михаил Огинский. Суворов немедленно двинулся ему навстречу. Суворовцы за 4 дня прошли около 200 вёрст и внезапно ударили по литовской шляхте. 13 (24) сентября 1771 года в бою при Столовичах отряд Суворова (около 900 человек) наголову разгромил корпус Огинского (4ꟷ5 тыс. человек). Весь литовский корпус был уничтожен и рассеян – сотни убитых и пленных, захвачена вся артиллерия и обоз. Гетман в начале сражения спокойно спал и едва успел бежать. Огинский скрылся за границей. Русские потери – свыше 100 человек.
Восстание в Литве подавлено. За разгром литовского гетмана Суворов был отмечен орденом Александра Невского. В целом успехи Суворова в Польше способствовали поражению мятежников, что стало основой Первого раздела Речи Посполитой.
Осада Краковского замка
В Польшу прибыла новая партия французских офицеров и унтер-офицеров. Военную миссию возглавлял генерал де Виомениль. Французы и поляки решили снова захватить Краков, чтобы дать новый импульс восстанию.
В январе 1772 года конфедераты и французы под началом бригадира Шуази захватили Краковский замок. Они воспользовались оплошностью нового командира Суздальского полка полковника Штакельберга (полк стоял в Кракове). Штакельберг танцевал на балу, когда враг совершил внезапную атаку, и едва смог спастись. Суздальцы попытались отбить замок, но были отброшены. Замок был хорошо укреплен. Вскоре вернулся Суворов с отрядом русских войск и несколькими полками коронных войск (верных королю) графа Браницкого. Началась осада Краковского замка. Полевые пушки затащили на верхние этажи высоких зданий города и открыли огонь по замку. Но их огонь был малоэффективен, а осадных орудий не было.
2 февраля осажденные сделали вылазку и подожгли предместье Кракова. Суворов лично повёл своих солдат в контратаку и загнал врага обратно в замок. 18 февраля русские войска попытались взять крепость штурмом, но без успеха. Несколько раз отряды конфедератов пытались прийти на помощь осаждённому гарнизону, но были отбиты конницей Браницкого и пехотой Суворова.
В начале апреля прибыла осадная артиллерия, под стены начали вести минные галереи. Запасы провианта были на исходе. Сопротивление стало бессмысленным. Суворов предложил Шуази почётную капитуляцию.
15 (26) апреля 1772 года гарнизон замка капитулировал.
Русский полководец с уважением отнёсся к храброму французу, вернул ему шпагу (как и другим французским офицерам).
«Генерал вперед»
Его военная карьера началась в Первую мировую. Он прошел путь от рядового до маршала. Служба в царской армии длилась чуть более года. Советским Вооруженным Силам отдано 55 лет.
В Гражданскую громил колчаковцев, воевал в Забайкалье и на Дальнем Востоке. На проходивших в 1927 году учениях в Московском военном округе тогдашний его командующий Борис Шапошников настолько восхитился полком Конева, что сразу после окончания заявил ему: «У вас есть задатки к вождению войск, чувствуется, что вы можете стать мастером маневра».
В 1934 году окончил особый факультет Военной академии имени М. В. Фрунзе. При выпуске отмечалось: «…академический курс освоил отлично и достоин выдвижения на должность командира и комиссара стрелкового корпуса».
Конев командовал полком, дивизией, особой группой войск в Монголии, 2-й Отдельной Дальневосточной армией, войсками Забайкальского и Северо-Кавказского военных округов. В июле 1938-го ему присвоено звание комкора, в марте 1939-го – командарма второго ранга.
С началом германского вторжения генерал-лейтенант Конев возглавил 19-ю армию. Первым боевым испытанием стала Смоленская оборонительная операция. Умелые действия командарма предопределили его повышение. С 12 сентября 1941 года генерал-полковник Конев возглавляет Западный фронт. А вскоре назначается командующим вновь образованным Калининским.
Именно с действий войск этого фронта 5 декабря 1941 года идет отсчет контрнаступательной фазы Московской битвы. Маршал Василевский, бывший тогда замначальника Генштаба, впоследствии свидетельствовал, что Конев проявил хорошую интуицию, умело сочетал мощь артиллерии и авиации с быстротой, натиском и внезапностью удара, стремился увидеть поле боя собственными глазами, тщательно готовил операцию.
В драматические дни декабря 41-го перечисленные Василевским достоинства комфронта предопределили победу над войсками 9-й германской армии, возвращение Калинина, стремительное приближение к Ржевскому выступу.
Значительное событие в истории Степного фронта под командованием Конева – битва на Курско-Орловской дуге. “Степняки” сражались и победили под Прохоровкой, 5 августа взяли Белгород, 23-го – Харьков. 26 августа 1943 года комфронта стал генералом армии.
В связи с тем что ТВД, на котором действовали соединения Степного фронта, стал совпадать с частью территории Украины, его переименовали и осенью 1943-го началась история 2-го Украинского фронта. Важные вехи его боевого пути – Пятихатская, Знаменская, Кировоградская операции.
Подлинным триумфом для Конева стало участие войск фронта в Корсунь-Шевченковской операции. Ему противостоял генерал-фельдмаршал Манштейн, слывший военным гением рейха, мастером окружения. Конев взял в кольцо вверенные немцу войска и при этом сделал все, чтобы у того не было ни малейшего повода предполагать наличие у РККА планов стратегической наступательной операции. Попав в окружение, Манштейн надеялся на чудо, искал бреши. Был момент, когда ему показалось, что выход найден. Но нет, Конев вновь загнал Манштейна в угол. Туда, где немец намечал участок прорыва, стремительно выдвинулась 5-я гвардейская танковая армия, солдаты которой явили чудеса героизма в битве под Прохоровкой.
После Корсунь-Шевченковской операции 20 февраля 1944 года Конев стал Маршалом Советского Союза.
Два первых весенних месяца 1944-го велась Уманско-Ботошанская наступательная операция. В ней была разромлена 8-я немецкая армия, советские войска освободили значительную часть Правобережной Украины, Молдавии. 26 марта 1944 года войска Конева первыми перешли советскую границу и вступили на территорию Румынии.
Через месяц с небольшим маршал получил новое назначение – командовать 1-м Украинским фронтом. Выдающейся и по замыслу, и по исполнению была летняя Львовско-Сандомирская операция 1944 года В результате была поставлена финальная точка в битве за Украину, враг изгнан из юго-восточной Польши, установлен прочный контроль над стратегически важным Сандомирским плацдармом.
Вклад Ивана Конева, которого в войсках называли «генералом вперед», в освобождение Европы этим не ограничивается. С его именем связаны блестящие победы в Висло-Одерской, Берлинской и Пражской операциях. 57 раз Москва салютовала войскам, которыми руководил полководец. Его военный гений во многом предрешил исход Нижне-Силезской и Верхне-Силезской операций. Вполне логичным было открытие в 1987 году в Кракове памятника Коневу. Но через несколько лет местные власти опозорятся на весь мир, демонтировав монумент.
1-й Украинский фронт отличился также при проведении Карпатско-Дуклинской операции. Заметим, что в современной Чехии никто не говорит о демонтаже памятника Коневу. Там отдают дань его роли в освобождении страны от фашистов.
Дважды Герой Советского Союза маршал Конев многие годы занимал высокие должности в системе управления Советской армии, был членом ЦК КПСС, депутатом Верховного Совета СССР.
Генерал «Вперёд». Иосиф Владимирович Гурко
Иосиф Владимирович Гурко появился на свет 16 июля 1828 года в родовой усадьбе Александровка в Могилевской губернии. Он был третьим ребенком в семье и принадлежал к старинному дворянскому роду Ромейко-Гурко, перебравшемуся на запад Российской империи с белорусских земель. Его отец, Владимир Иосифович, являлся незаурядным человеком сложной и блестящей судьбы. Начав службу прапорщиком Семеновского полка, он дослужился до генерала от инфантерии. Воевал в битвах при Бородине, Малоярославце, Тарутине, Бауцене, командовал войсками на Кавказе, участвовал в освобождении Армении, усмирял польский мятеж. Владимир Иосифович много рассказывал сыну о своих боевых походах, великих сражениях, легендарных полководцах прошлого и героях Отечественной войны. Вполне понятно, что уже с ранних лет мальчик мечтал только о военной карьере.
Свою учебу Иосиф начал в Иезуитской школе-коллегии. В 1840-1841 годах их семью постигло огромное горе — сначала умерла мать Гурко, Татьяна Алексеевна Корф, а затем старшая сестра Софья — красавица и фрейлина императорского двора. Владимир Иосифович, с трудом пережив потери, подал прошение об отставке, обосновав расстроенными домашними делами и болезнями. Однако отставку сорокашестилетний генерал-лейтенант так и не получил, наоборот в 1843 был отправлен на Кавказ в самое пекло сражений с горцами. Старшую сестру Иосифа, семнадцатилетнюю Марианну, ему пришлось отправить к тетке, а сына устроить в Пажеский корпус.
В начале 1846 года Владимир Гурко был назначен начальником всех запасных и резервных войск армии и гвардии, а Иосиф 12 августа этого же года с успехом окончил корпус и был в чине корнета устроен на службу в лейб-гвардии гусарский полк. Дочь Марианна к тому времени вышла замуж за Василия Муравьева-Апостола, младшего брата отправленного в ссылку в Сибирь Матвея и казненного Сергея. Здоровье Владимира Гурко тем временем продолжало ухудшаться. Осень и зиму 1846 года он провел в имении Сахарово, а весной 1847 отправился для лечения за границу. Иосиф Гурко похоронил отца в 1852 году. В наследство молодой офицер получил ряд имений, однако мало интересовался хозяйством, передав их на полное попечение управляющим.
Очень быстро Иосиф Гурко стал первоклассным кавалерийским офицером. 11 апреля 1848 его уже произвели в поручики, а 30 августа 1855 — в ротмистры. В 1849 году в связи с началом революции в Венгрии Гурко в составе своего полка совершил поход к западным границам Российской империи, однако участия в боевых действиях не успел принять. Когда началась Крымская война, Иосиф Владимирович перепробовал все возможности, дабы попасть в осажденный Севастополь. В конце концов, ему пришлось сменить погоны гвардии ротмистра на погоны пехотного майора. Именно в то время он произнес ставшие впоследствии известными слова: «Жить с кавалерией, умирать с пехотой». Осенью 1855 года он был переведен в Черниговский пехотный полк, расположенный на Бельбекских позициях в Крыму, однако опять не успел принять участия в боевых действиях — в конце августа 1855, спустя 349 дней доблестной обороны, русские войска оставили Севастополь.
В марте 1856 в Париже при участии Пруссии и Австрии был подписан мирный трактат, а за полгода до этого — 18 февраля 1855 года — от пневмонии скончался Николай I, и его преемником стал Александр II. Служба Гурко, тем временем, продолжалась. В чине ротмистра он снова вернулся в гусарский полк, где ему вверили командование эскадроном. На этом посту он зарекомендовал себя образцовым руководителем, строгим, но умелым воспитателем и учителем подчиненных. И это были не просто слова. На блестящую строевую и боевую подготовку эскадрона Гурко обратил особое внимание сам император при очередном смотре войск. Вскоре после этого (6 ноября 1860) Иосиф Владимирович был переведен на должность флигель-адъютанта Его Императорского Величества.
Весной 1861 года Гурко был произведен в полковники, а вскоре отправлен в Самарскую губернию с целью контролировать ход проводимых Александром II крестьянских преобразований и лично докладывать о состоянии дел царю. По приезду на место 11 марта Иосиф Владимирович сразу же включился в дело. В самый важный момент проведения реформы, а именно во время обнародования манифеста, он отдал приказ отпечатать в местных газетах необходимое число законодательных актов. Гурко шел вразрез с решениями местного дворянства, при любом случае требовавших от властей применения военной силы к крестьянам. Выступив ярым противником силовых мер, он утверждал, что любое «неподчинение» крестьян и подавление крестьянских волнений может быть урегулировано «простыми растолкованиями». Иосиф Владимирович лично побывал во всех наиболее «проблемных» селениях Самарской губернии, проводя с крестьянами долгие беседы, растолковывая и поясняя им суть произошедших изменений.
Много сил занимала у флигель-адъютанта и борьба со злоупотреблениями помещиков Самарской губернии. В своих рапортах государю он регулярно сообщал о практически повсеместных превышениях полномочий помещиками по отношению к крестьянам, среди которых самыми распространенными были: превышение норм оброка и барщины и перераспределение плодородной земли. Действуя по обстановке, Гурко оказывал влияние на местные власти, например, мог отдать распоряжение выдать хлеба крестьянам, лишенным по вине помещиков всех запасов. Широкую огласку получило дело гофмаршала императорского двора князя Кочубея, забравшего у крестьян всю хорошую землю, имеющуюся в их собственности. Не стесняясь в выражениях, Гурко в очередном рапорте Александру II обрисовал картину происходящего, и в итоге противостояние помещика и крестьян разрешилось в пользу вторых.
Действия Иосифа Владимировича в ходе проведения крестьянской реформы были положительно оценены даже со стороны оппозиционной газеты «Колокол» Александра Герцена, сказавшего однажды, что «аксельбанты флигель-адъютанта Гурко — символ чести и доблести». Константин Победоносцев докладывал царю: «Совесть у Гурко солдатская, прямая. Он не поддается действию политических болтунов, в нем нет хитрости и он не способен к интригам. Также у него нет и знатных родственников, стремящихся через него сделать себе политическую карьеру».
В начале 1862 года тридцатичетырехлетний Гурко обвенчался с Марией Сальяс де Турнемир — урожденной графиней и дочерью писательницы Елизаветы Васильевны Сальяс де Турнемир, более известной как Евгения Тур. Молодая жена стала верным другом Иосифу Владимировичу, их любовь друг к другу оставалась взаимной на протяжении всей жизни. Любопытно, что данный брак вызвал у императора осуждение, поскольку и сама писательница, прозванная современниками «русской Жорж Санд», и ее семья и товарищи считались слишком либеральными для подающего большие надежды флигель-адъютанта. Писатель и журналист Евгений Феоктистов вспоминал: «Государь долго не желал прощать Гурко его женитьбы. Поселились молодые в Царском Селе, где Иосиф Владимирович довольствовался довольно ограниченным кругом знакомых. Он как будто бы сделался опальным, и к немалому удивлению сослуживцев, не имевших никакого понятия о том, что произошло между ним и Государем, назначений никаких не получал».
В течение четырех последующих лет Гурко выполнял малозначительные поручения административного характера. Также он наблюдал за рекрутскими наборами, проходящими в Вятской, Калужской и Самарской губерниях. Наконец, в 1866 году его назначили командиром четвертого гусарского Мариупольского полка, а в конце лета 1867 года произвели в генерал-майоры с назначением в свиту императора. В 1869 Гурко дали лейб-гвардии конно-гренадерский полк, которым он командовал шесть лет. В генералитете справедливо считали, что этот полк отличает отменная выучка. В июле 1875 Иосиф Владимирович был назначен командиром второй гвардейской кавдивизии, а спустя год произведен в генерал-лейтенанты.
Летом 1875 года в Боснии и Герцоговине, а позднее и в Болгарии вспыхнули антитурецкие восстания. Более пятисот лет сербы, черногорцы, болгары, боснийцы, македонцы и другие народы, близкие по вере и крови к славянским, находились под турецким игом. Турецкая власть была жестока, все волнения карались беспощадно — города горели, умирали тысячи мирных жителей. Особой кровожадностью и свирепостью отличались нерегулярные турецкие войска, прозванные башибузуками. По сути это были неорганизованные и неуправляемые отряды бандитов, набранные преимущественно из воинственных племен империи османов в Малой Азии и Албании. Особую жестокость их отряды продемонстрировали в ходе подавления Апрельского восстания, вспыхнувшего в 1876 году в Болгарии. Погибло более тридцати тысяч мирных жителей, в числе которых были старики, женщины и дети. Резня вызвала широчайший общественный резонанс в России и европейских странах. В поддержку болгар высказывались Оскар Уальд, Чарльз Дарвин, Виктор Гюго, Джузеппе Гарибальди. В России формировались специальные «славянские комитеты», собирающие пожертвования восставшим, в городах организовывались добровольческие отряды. Под давлением России в 1877 году в Константинополе прошла конференция европейских дипломатов. Она не положила конец зверствам и геноциду славянских народов, однако позволила нашей стране добиться негласного соглашения между европейскими державами о невмешательстве в назревающий военный конфликт с Турцией.
План будущей войны был составлен еще в конце 1876 года и в конце февраля 1877 был изучен императором и утвержден генштабом и военным министром. В его основе лежала идея молниеносной победы — русская армия должна была на участке Никополь-Свиштов, не имеющем крепостей, переправиться через Дунай, а затем разделиться на несколько отрядов с разными задачами. Гурко в то время шел уже 48 год, однако он был строен, как юноша, крепок и вынослив, по-суворовски неприхотлив в быту. Великий князь Николай Николаевич, главнокомандующий Дунайской армией, отлично знал его, поскольку с 1864 года являлся генерал-инспектором кавалерии. Известно, что он лично настаивал на назначении Иосифа Владимировича в действующую армию, говоря: «Не вижу другого командира передовой конницы».
12 апреля 1877 Россия объявила войну Турции. 15 июня передовые части русской армии переправилась через Дунай, а уже 20 июня в расположение армии прибыл Гурко. Приказом от 24 июня 1877 года он был назначен начальником Южного (передового) отряда, получив в распоряжение одну стрелковую и четыре кавалерийских бригады, три сотни казаков при тридцати двух орудиях и шесть дружин болгарского ополчения. Задача перед ним была поставлена предельно ясная — занять город Тырново и перевалы через Балканы.
После занятия Тырново войска Южного отряда приступили к осуществлению основной задачи — захвату Балканских перевалов. Через Балканские горы имелось четыре прохода, самым удобным из которых был Шипкинский. Однако турки сильно укрепили его и держали в районе Казанлыка крупные резервы. Из оставшихся проходов не контролировался ими лишь наиболее трудный — Хаинкиойский перевал. Южный отряд с успехом одолел его и к 5 июля разбил турецкие силы у города Казанлыка. При сложивших обстоятельствах противника, закрепившегося на Шипке, можно было атаковать одновременно и с севера, и с юга (то есть с тыла), где находился отряд Гурко. Русские войска не стали упускать подобную возможность — после ожесточенных двухдневных боев неприятель, не пытаясь более удерживать позиции, ночью горными тропами отступил к Филиппополю (ныне Пловдив), бросив всю артиллерию.
Победы Южного отряда, располагавшего втрое меньшими силами, чем у противостоящих им турецких войск, вызвали в Константинополе настоящую панику. Многие высшие сановники Османской империи были смещены со своих постов. Главнокомандующий турецкими силами на Дунае — малокомпетентный и престарелый Абди-паша — был отправлен в отставку, а на его место турецкий генштаб поставил сорокапятилетнего генерала Сулейман-пашу. Это был действительно достойный противник, военачальник новой, европейской формации. За семнадцать дней по морю и по суше, преодолев почти семьсот километров, он сумел перебросить из Черногории двадцатипятитысячный корпус и с ходу бросил его в бой.
Гурко за это время получил подкрепление в виде одной пехотной бригады, а также разрешение «действовать соответственно обстоятельствам». Поставив задачей не допустить турецкие силы к Хаинкиойскому и Шипкинскому перевалам, Гурко преодолел Малые Балканы и 10 июля под Стара-Загора, 18 июля под Нова-Загора и 19 июля под Калитиновым одержал еще несколько блестящих побед. Однако в конце июля к селению Эски-Загры подошли крупные силы противника. Это место удерживал малочисленный отряд русских солдат и болгарских ополченцев под руководством Николая Столетова. После пяти часов ожесточенных оборонительных боев появилась угроза окружения, и Николай Григорьевич отдал приказ оставить населенный пункт. К несчастью, главные силы Иосифа Владимировича не сумели своевременно прибыть на помощь — на пути к Стара-Загоре они встретились с войсками Реуф-паши. Неприятель в итоге был разгромлен, однако время ушло, и Гурко приказал всем частям отойти к перевалам. Жертвы не были напрасны, потрепанная армия Сулейман-паши три недели зализывала раны и не двигалась с места.
Второй неудачный штурм Плевны и невозможность усилить Южный отряд подкреплениями послужили основанием для приказа отряду Гурко отойти на север к Тырново. Сам Иосиф Владимирович, не имеющий необходимых резервов не только для наступления, но и для оперативного противодействия турецким отрядам, говорил: «Если бы Сулейман-паша выступил против меня со всей армией, то я сопротивлялся бы до последней крайности. Мысли о том, что произойдёт здесь, когда удалюсь я, приводит в трепет. Моё отступление станет сигналом к общему избиению христиан. …Несмотря на желание, я не могу отвратить этих злодеяний, в силу того что нельзя мне раздроблять войска и отсылать отряды в каждое место».
Силы Гурко влились в состав войск генерала Федора Радецкого, удерживающих южную область театра военных действий. Командование армии в лице великого князя Николая Николаевича по достоинству оценило действия Иосифа Владимировича, присвоив ему звание генерал-адъютанта и наградив орденом святого Георгия третьей степени. Однако неизмеримо выше всех наград был тот почет и слава, который он заслужил у простых воинов. Солдаты безгранично верили в Гурко и называли его «Генерал «Вперед». Он изумлял всех своей выносливостью и неукротимой энергией, хладнокровием во время сражений, спокойно стоя под пулями на передней линии. Современники описывали его так: «Стройный и худощавый с огромными бакенбардами и острыми, серыми, глубокими глазами. Он говорил мало, не спорил никогда и казался в своих чувствах, намерениях и мыслях непроницаемым. От всей его фигуры веяло внутренней силой, грозной и авторитетной. Его любили не все, однако все уважали и практически все боялись».
Южный отряд был расформирован, и в августе 1877 Гурко выехал в Санкт-Петербург, дабы провести мобилизацию своей второй гвардейской кавдивизии. 20 сентября он уже прибыл с ней под Плевну и был поставлен во главе всей кавалерии Западного отряда, расположившегося на левом берегу Виты. Плевна неподъемной глыбой преграждала русским войскам путь к Константинополю. Трижды предпринятый штурм твердыни оказался безуспешным, и русско-румынские войска по плану Эдуарда Тотлебена, возглавившего осаду, обложили город с юга, севера и востока. Однако на юго-западе и западе пути для неприятеля были фактически открыты и по софийскому шоссе для солдат Османа-паши регулярно поступали боеприпасы и продовольствие. Резервные части Шефкет-паши, занимающиеся охраной шоссе, возвели вдоль него возле пяти селений — Горнего Дыбника, Долнего Дыбника, Телиша, Яблониц и Радомирц — мощные укрепления, расположенные на расстоянии 8-10 километров друг от друга и состоящие из ряда редутов с вынесенными вперед окопами.
Задача по блокированию софийского шоссе была возложена на Гурко. Он разработал план, согласно которому действовать надлежало объединенными силами кавалерии и гвардии. Ставка одобрила его предложение, и Иосиф Владимирович получил под своё командование всю гвардию, включая и Измайловский полк. Данное решение вызвало недовольство у многих военачальников. Еще бы — выслуга Гурко была меньше, чем у большинства командиров дивизий, включая начштаба гвардейского корпуса. Однако сложность ситуации вынудила главнокомандующего Дунайской армией не считаться с самолюбием старших командиров, имеющих стаж, но не отличающихся нужными качествами. Вступая в командование гвардией, Гурко сказал офицерам: «Господа, должен объявить вам, что страстно люблю военное дело. На мою долю выпало такое счастье и такая честь, о которых я не смел никогда и мечтать — вести в бой Гвардию». Солдатам же он сообщил: «Гвардейцы, о вас заботятся больше, чем об остальной армии. и вот вам пора доказать, что вы этих забот достойны. Покажите миру, что в вас жив дух войск Румянцева и Суворова. Стреляйте умною пулею — редко, но метко, а когда придется до дела в штыки, то продырявьте врага. Нашего «ура» он не выносит».
Подвоз боеприпасов и провианта для осажденного города прекратился, и судьба крепости была предрешена. Гяурко-паша, как называли Иосифа Владимировича турки, предложил командованию новый план — немедленно идти на Балканы, форсировать горы, разбить только формировавшуюся армию Мехмет-Али, а затем разблокировать шипкинские войска, сдерживающие силы Сулейман-Паши. Большинство участников военного совета назвали план Иосифа Владимировича безумным. В ответ генерал, отнюдь не склонный к пафосу, изрек: «Отчет за свои деяния я буду держать перед историей и отечеством». Разногласия зашли так далеко, что в обход непосредственного начальства, Гурко, имевший в штабе прозвище «Колючка», отправил императору докладную записку с изложением предлагаемых им мероприятий. Она заканчивалась следующими словами: «Честолюбивые замыслы далеки от меня, однако мне вовсе не все равно, что будет говорить обо мне потомство, а потому сообщаю — нужно немедленно наступать. Если Ваше Величество не согласны со мной, прошу назначить на мою должность другого начальника, готового лучше меня выполнить пассивный план, предложенный Ставкой».
Добившись ряда успехов, Иосиф Владимирович готовился выступить за Балканы, но главнокомандующий Дунайской армией, проявляя осторожность, задержал его войска возле Орхание до падения Плевны. Этого события люди Гурко ждали больше месяца при плохом обеспечении и в условиях наступающих холодов. Наконец, в середине декабря усиленный третьей гвардейской дивизией и девятым корпусом отряд (около семидесяти тысяч человек при 318 орудиях) двинулся через Балканы. Их встретили бураны и страшная стужа, заснеженные тропы и обледенелые спуски-подъемы — казалось, сама природа встала на сторону противника. Современник писал: «Чтобы одолеть все трудности и не отступить от цели, нужна была несокрушимая вера в свои войска и себя, железная, суворовская воля». Во время перехода Иосиф Владимирович подавал всем пример личной выносливости, энергии и бодрости, наравне с рядовыми деля все трудности похода, лично командуя подъёмом и спуском артиллерии, подбадривая солдат, спя под открытым небом, довольствуясь простой пищей. Когда на одном перевале Гурко сообщили, что артиллерию невозможно поднять даже на руках, генерал ответил: «Тогда втаскиваем зубами!». Известно также, что когда среди офицеров начался ропот, Гурко, собрав все гвардейское командование, грозно сказал: «Волею государя императора я поставлен над вами. Требую от вас беспрекословного повиновения и заставлю всех и каждого в точности выполнять, а не критиковать мои распоряжения. Попрошу всех это запомнить. Если большим людям тяжело, то я уберу их в резерв, а пойду вперед с маленькими».
Большинство зарубежных военных деятелей всерьез полагали, что боевые действия на Балканах вести в зимний период невозможно. Иосиф Владимирович сломал этот стереотип. Преодоление себя и борьба с силами природы длилась восемь суток и закончилась победой русского духа, предрешив также исход всей войны. Отряд, оказавшись в Софийской долине, двинулся на запад и после яростного сражения 19 декабря захватил у турок Ташкисенскую позицию. А 23 декабря Гурко освободил Софию. В приказе по случаю освобождения города военачальник сообщал: «Пройдут годы, и потомки наши, посещая эти суровые места, скажут с гордостью — здесь прошло русское воинство, воскресившее славу румянцевских и суворовских чудо-богатырей!».
Вслед за Иосифом Владимировичем переход через Балканские горы совершили и другие отряды нашей армии. В начале января 1878 года в трехдневном сражении у Филиппополя Гурко разбил войска Сулейман-паши и освободил город. Затем последовало занятие Адрианополя, открывшего путь на Константинополь, и, наконец, в феврале был захвачен западный пригород Константинополя — Сан-Стефано. В этом месте и был подписан мирный договор, положивший конец турецкому игу в Болгарии. Вскоре на всех картах Европы появилось новое государство, а в честь генерала Гурко в Болгарии было названо три населённых пункта — два села и один город. За этот поход в январе 1879 Иосиф Владимирович был награжден орденом святого Георгия второй степени.
После окончания войны военачальник, ставший весьма известным как у себя на родине, так и в Европе, на какое-то время взял отпуск. Отдыхать он предпочитал в Сахарове вместе с семьей, которая, нужно сказать, была у него довольно многочисленной. В разное время в семействе Гурко родились шестеро сыновей, трое из которых — Алексей, Евгений и Николай — умерли или погибли еще при жизни своего родителя. К моменту кончины Иосифа Владимировича осталось трое его сыновей — Дмитрий, Владимир и Василий. После революции все они отправились в эмиграцию.
С начала 1882 года и по июль 1883 Гурко выполнял обязанности временного генерал-губернатора Одессы и командующего войсками местного военного округа. Основными занятиями его являлось обучение и подготовка войск гарнизона. На этом посту Иосиф Владимирович принял участие в процессе по делу Николая Желвакова и Степана Халтурина, убивших Василия Стрельникова, военного прокурора и деятельного борца с революционным подпольем. Выполняя прямой приказ Александра III, он казнил их.
В скором времени Гурко был перемещен на пост генерал-губернатора, а также командующего войсками Варшавского военного округа. Его целью стало наведение порядка в Привисленском крае и обучение частей гарнизона. Донесения агентов соседних стран, перехваченных и доставленных к Гурко, свидетельствовали о неблагоприятной обстановке на международной арене. Сам военачальник был убежден в растущей угрозе со стороны Германии и Австрии и, используя свой огромнейший опыт, проводил усиленную подготовку войск. Большое внимание Иосиф Владимирович уделял фортификационной обороне округа, усилив укрепления Новогеоргиевска, Ивангорода, Варшавы, Брест-Литовска, создав линию новых укрепленных пунктов, покрыв район сетью стратегических шоссе и установив между крепостями и войсками тесную и живую связь. Артиллерия округа получила новый обширный полигон, а кавалерия — объект особого внимания Гурко — постоянно находилась в движении, выполняя задачи на быстроту, действия в массах, разведку и т.п.
Сборы, учения, боевые стрельбы и маневры сменяли друг друга и проводились и летом, и зимой. В приказе по войскам округа Иосиф Владимирович высказывался против начальствующих лиц, относящихся к делу «с формальной стороны, не прикладывая к нему сердца, ставя личные удобства выше возлагаемых обязанностей по руководству обучением и воспитанием людей». Военные специалисты отмечали нестандартные методы Гурко, а установившееся при нем традиции в обучении войск сохранялись вплоть до начала Первой мировой войны. Кроме этого Иосиф Владимирович проводил в Варшавском военном округе политику отстаивания национальных интересов русского народа. Исполняя волю Александра III, он оставался вместе с тем верен своим личным взглядам, придерживаясь ненасильственных принципов в разрешении конфликтных ситуаций.
Долгие годы службы подточили здоровье боевого генерала. 6 декабря 1894 года шестидесятишестилетний Иосиф Владимирович по личному прошению был отправлен в отставку. За заслуги, оказанные Отечеству и престолу, государь произвел Гурко в генерал-фельдмаршалы. Стоит отметить, что Иосиф Владимирович — выходец из старинного рода, обладатель высших наград империи, сын генерала от инфантерии, достигший сам фельдмаршальского звания, как ни удивительно, так и не был возведен ни в княжеское, ни в графское достоинство. Основной причиной этого, очевидно, была прямолинейность его суждений. Не обращая внимания на личности, в любой обстановке «прямой, как штык» Гурко смело высказывал свое мнение. Подобная черта характера не раз приводила к его конфликтам с русскими императорами.
В день коронования Николая II весной 1896 года Гурко стал кавалером ордена святого Андрея Первозванного, а также был назначен шефом четырнадцатого стрелкового батальона, входящего в состав четвертой стрелковой бригады, завоевавшей в 1877 году под началом Иосифа Владимировича прозвище «железной». Последние годы жизни Гурко провел в имении Сахарово, расположенном под Тверью. Полководец тяжело болел, у него отказали ноги, и он не мог самостоятельно передвигаться. Тем не менее, он руководил работами по усовершенствованию парка — из лиственниц, берез и реликтовых пихт были заложены аллеи, составляющие вензель ИВГ. Фельдмаршал умер от сердечного приступа в ночь с 14 на 15 января 1901 года на семьдесят третьем году жизни и был похоронен в родовом склепе.