бывают такие периоды когда к словопреньям не тянет
Моя маленькая антология
Почти забытые имена, давно замолкшие голоса. Мало кто сейчас читает советских поэтов. А советских поэтов, посаженных во вторые и третьи литературные ряды (вполне, впрочем, законно в большинстве случаев), не читает никто. И зря. Во-первых, это познавательно. Во-вторых, есть где вздрогнуть. Я это называю «бодрящий ужас узнавания». В-третьих, — это наша Родина, сынок. Ты её почувствуешь, даже если не застал Советского союза.
Леонид Мартынов:
Бывают//Такие//Периоды,//Когда к словопреньям не тянет//И кажется, в рот набери воды,//А глубже молчанье не станет,//Когда накричался до хрипа ты,//И, сделав все резкие выпады,//Ты медленно делаешь выводы.//Бывают//Такие//Периоды.
Давид Самойлов:
Как я живу? Без ожиданий.//В себе накапливая речь.//А между тем на крыши зданий//Ребристый снег успел прилечь.//И мы, как пчелы трудовые,//Питаем сонную детву,//Осуществленный день России//Не мысля видеть наяву.
Борис Слуцкий:
Нарушались правила драки.//Вот и все. Остальное — враки.////То под дых, то в дух, то в пах.//Крови вкус — до сих пор в зубах.////В деснах точно так же, как в нёбе.//На земле точно так же, как в небе,////сладкий, дымный, соленый, парной//крови вкус во мне и со мной.////До сих пор по взору, по зраку//отличаю тех, кто прошел//через кровь, через драку,//через мордой об стол.
***//Трагедии, представленной в провинции,//До центра затруднительно дойти.//Какие рвы и ямы на пути!//Когда еще добьешься до правительства!////Комедия, идущая в Москве//(Особенно с трагическим акцентом),//Поднимет шум! Не разобрать доцентам!//Не перемолвить вракам и молве!////Провинция, периферия, тыл,//Который как замерз, так не оттаял,//Где до сих пор еще не умер Сталин.//Нет, умер! Но доселе не остыл.
Роберт Рождественский:
Непростыми стали дети —//логикою давят. //Ледяными//стали деньги://прямо в пальцах//тают!
Григорий Поженян:
Как гудок пароходный,//помани и балдей.//Хорошо быть свободным//от толпы, от идей.//Как в некошеном поле,//средь балованных трав,//пой, дичая от воли,//морду к солнцу задрав.//Не слуга, не провидец —//сын небес и морей.//Нет достойных правительств//и надежных царей.//Есть в заброшенной даче//выше локтя рука.//И, счастливый, незрячий,//ты плывешь сквозь века.//Не круги и квадраты.//Все в длину и в длину.//Зарываясь в закаты,//обрывая струну!
Борис Чичибабин:
Как страшно в субботу ходить на работу,//в прилежные игры согбенно играться//и знать, на собраньях смиряя зевоту,//что в тягость душа нам и радостно рабство.////Как страшно, что ложь стала воздухом нашим,//которым мы дышим до смертного часа,//а правду услышим — руками замашем,//что нет у нас Бога, коль имя нам масса.////Как страшно смотреть в пустоглазые рожи,//на улицах наших как страшно сегодня,//как страшно, что, чем за нас платят дороже,//тем дни наши суетней и безысходней.////Как страшно, что все мы, хотя и подстражно,//пьянчуги и воры — и так нам и надо.//Как страшно друг с другом встречаться. Как страшно//с травою и небом вражды и разлада.////Как страшно, поверив, что совесть убита,//блаженно вкушать ядовитые брашна//и всуе вымаливать чуда у быта,//а самое страшное — то, что не страшно.
***//По деревням ходят деды,//просят медные гроши.//С полуночи лезут шведы,//с юга — шпыни да шиши.////А в колосьях преют зерна,//пахнет кладбищем земля.//Поросли травою черной//беспризорные поля.////На дорогах стынут трупы.//Пропадает богатырь.//В очарованные трубы//трубит матушка-Сибирь.////На Литве звенят гитары.//Тула точит топоры.//На Дону живут татары.//На Москве сидят воры.////Льнет к полячке русый рыцарь.//Захмелела голова.//На словах ты мастерица,//вот на деле какова. ////Не кричит ночами петел,//не румянится заря.//Человечий пышный пепел//гости возят за моря. ////Знать, с великого похмелья//завязалась канитель://то ли плаха, то ли келья,//то ли брачная постель.////То ли к завтрему, быть может,//воцарится новый тать. //И никто нам не поможет.//И не надо помогать.
Анатолий Жигулин:
Мой бедный мозг, мой хрупкий разум,//Как много ты всего хранишь!//И все больнее с каждым разом//Тревожно вслушиваться в тишь.////В глухую тишь безмолвной думы,//Что не отступит никогда,//Где, странны, пестры и угрюмы,//Живут ушедшие года.////Там все по-прежнему, как было.//И майский полдень, и пурга.//И друга черная могила,//И жесткое лицо врага. ////Там жизнь моя войной разбита//На дальнем-дальнем рубеже. //И даже то, что позабыто,//Живет невидимо в душе.////Живет, как вербы у дороги,//Как синь покинутых полей,//Как ветер боли и тревоги//Над бедной родиной моей.
Арсений Тарковский:
Мы шли босые, злые,//И, как под снег ракита, //Ложилась мать Россия //Под конские копыта.////Стояли мы у стенки, //Где холодом тянуло, //Выкатывая зенки, //Смотрели прямо в дуло.////Кто знает щучье слово, //Чтоб из земли солдата //Не подымали снова, //Убитого когда-то?
Наум Коржавин:
В наши трудные времена//Человеку нужна жена,//Нерушимый уютный дом,//Чтоб от грязи укрыться в нем.//Прочный труд и зеленый сад,//И детей доверчивый взгляд,//Вера робкая в их пути//И душа, чтоб в нее уйти.//В наши подлые времена//Человеку совесть нужна,//Мысли те, что в делах ни к чему,//Друг, чтоб их доверять ему.//Чтоб в неделю хоть час один//Быть свободным и молодым.//Солнце, воздух, вода, еда —//Все, что нужно всем и всегда.//И тогда уже может он//Дожидаться иных времен.
***//Иль впрямь я разлюбил свою страну? —//Смерть без нее и с ней мне жизни нету.//Сбежать? Нелепо. Не поможет это//Тому, кто разлюбил свою страну.////Зачем тогда бежать?//Свою вину//Замаливать? —//И так, и этак тошно.//Что ж, куст зачах бы, отвратясь от почвы,//И чахну я. Но лямку я тяну.////Куда мне разлюбить свою страну!//Тут дело хуже: я в нее не верю.//Волною мутной накрывает берег.//И почва — дно. А я прирос ко дну.////И это дно уходит в глубину.//Закрыто небо мутною водою.//Стараться выплыть? Но куда? Не стоит.//И я тону. В небытии тону.
Илья Сельвинский:
Граждане! Минутка прозы://Мы // в березах —//ни аза!//Вы видали у березы//Деревянные глаза?////Да, глаза! Их очень много.//С веками, но без ресниц.//Попроси лесного бога//Эту странность объяснить.////Впрочем, все простого проще.//Но в народе говорят://Очень страшно, если в роще//Под луной они глядят.////Тут хотя б молчали совы//И хотя бы не ныл бирюк —//У тебя завоет совесть.//Беспричинно.//Просто вдруг.////И среди пеньков да плешин//Ты падешь на колею,//Вопия://«Казните! Грешен://Писем бабушке не шлю!»////Хорошо бы под луною//Притащить сюда того,//У кого кой-что иное,//Кроме бабушки его.
Евгений Винокуров:
Об истине и не мечтая,//я жил среди родни, и сплошь//вокруг меня была простая,//но разъедающая ложь.////Со смаком врали, врали сладко.//Кто просто лгал, а кто втройне. //Но словно смутный сон, догадка//тоскливо брезжила во мне.////Я робок был, и слаб, и молод,//я брел ночами сквозь туман, —//весь в башнях, шпилях, трубах город//был как чудовищный обман.////Я брел в ботинках неуклюжих,//брел, сам с собою говоря. //И лживо отражалась в лужах//насквозь фальшивая заря.
Илья Эренбург:
Когда зима, берясь за дело,//Земли увечья, рвань и гной//Вдруг прикрывает очень белой//Непогрешимой пеленой,//Мы радуемся, как обновке,//Нам, простофилям, невдомек,//Что это старые уловки,//Что снег на боковую лег,//Что спишут первые метели//Не только упраздненный лист,//Но всё, чем жили мы в апреле,//Чему восторженно клялись.//Хитро придумано, признаться,//Чтоб хорошо сучилась нить,//Поспешной сменой декораций//Глаза от мыслей отучить.
Владимир Луговской:
Дорога идет от широких мечей,//От сечи и плена Игорева,//От белых ночей, Малютиных палачей,//От этой тоски невыговоренной;//От белых поповен в поповском саду,//От смертного духа морозного,//От синих чертей, шевелящих в аду//Царя Иоанна Грозного;//От башен, запоров, и рвов, и кремлей,//От лика рублевской троицы.//И нет еще стран на зеленой земле,//Где мог бы я сыном пристроиться.//И глухо стучащее сердце мое//С рожденья в рабы ей продано.//Мне страшно назвать даже имя ее —//Свирепое имя родины.
Николай Глазков:
Все происходит по ступеням,//Как жизнь сама.//Я чувствую, что постепенно//Схожу с ума.////И, не включаясь в эпопеи,//Как лампа в ток,//Я всех умнее — и глупее//Среди дорог.////Все мысли тайные на крики//Я променял.//И все написанные книги,—//Все про меня.////Должно быть, тишина немая//Слышней в сто крат.//Я ничего не понимаю,//Как и Сократ.////Пишу стихи про мир подлунный//Который раз?//Но все равно мужик был умный//Екклезиаст.////В реке причудливой, как Янцзы,//Я затону.//Пусть не ругают вольтерьянцы//Мою страну.
Бывают такие периоды когда к словопреньям не тянет
Войти
Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal
Леонид Мартынов/ Бывают Такие Периоды.
* * *
Устав
От дрязг
Стальных колес
И рева сопл с небес,
Я радовался:
Удалось
Уединиться в лес.
Но столь роскошно торжество
Безмолвия в лесу,
Что показалось мне:
Его
Я не перенесу!
* * *
Я не говорю про цветы
Ты
Хмуришься,
Не тая
Своих опасений,
Что я
Играю под вечер осенний
Весеннюю роль соловья.
Я не говорю про цветы.
Но я докажу, что ты
В одежду из темноты
Оделась
И вся зарделась
От собственной красоты.
* * *
Бывают
Такие
Периоды,
Когда к словопреньям не тянет
И кажется, в рот набери воды,
А глубже молчанье не станет,
Когда накричался до хрипа ты,
И, сделав все резкие выпады,
Ты медленно делаешь выводы.
Бывают
Такие
Периоды.
* * *
Дождь
Подкрался неожиданно,
Незамеченно почти,
Будто не было и выдано
Разрешения пойти.
И, препятствия возможные
Осторожно обходя,
Он петлял.
Шаги тревожные
Были ночью у дождя,
Чтоб никто не помешал ему
Вдруг по пыльному крыльцу
Заплясать, подобно шалому
Беззаботному юнцу.
* * *
Лесной
Массив
Красив.
Он, расписной,
Красней огней,
Горелых пней чернее.
Когда он чахнет, пахнет он пьянее
И весь гораздо ярче, чем весной.
И, ощущая солнце за спиной,
Среди роскошества сижу на пне я
И чувствую яснее и яснее,
Какой за это платим мы ценой.
* * *
Одни стихи
Приходят за другими,
И кажется,
Одни других не хуже:
Иные появляются нагими.
Другие — сразу же во всеоружье.
Одни стихи — высокие, как тополь,—
Внушают сразу мысль об исполинах,
Другие — осыпаются, как опаль,
Сорвавшаяся с веток тополиных.
.
Жалко, что кончается
Старая тетрадь.
Но не огорчается:
Трать бумагу, трать!
Только бы унылыми
Буквами не врать
Черными чернилами
В белую тетрадь.
И все, о чем мечталось,
Уже сбылось,
И что не удавалось,
То удалось.
Отсталость наверсталась
Давным-давно.
Осталась лишь усталость.
Не мудрено!
Усталость разрасталась
В вечерней мгле;
Усталость распрасталась
По всей земле;
Усталость становилась
Сильнее нас.
Но где ж, скажи на милость,
Она сейчас?
Прилег ты напоследки,
Едва дыша,
Но ведь в грудной-то клетке
Живет душа!
Вздохнул. И что же сталось?
Твой вздох, глубок,
Повеял на усталость,
Как ветерок.
что скажете о творчестве поэта
Лермонтов гений
ваш Л.Мартынов злодей
так и пишите
Бывают
Такие
Периоды,
Когда к словопреньям не тянет
И кажется, в рот набери воды,
А глубже молчанье не станет,
Когда накричался до хрипа ты,
И, сделав все резкие выпады,
Ты медленно делаешь выводы.
Бывают
Такие
Периоды.
Где-то
Крикнул петел,
Дятел застучал,
Что-то им ответил, сонно замычал
В утреннем тумане, высунув язык,
Бык воспоминаний, крутолобый бык.
Это бык видений.
Подойду к нему
И без рассуждений за рога возьму:
Мол, хвостом помашем, ухом шевеля,
Да и перепашем памяти поля.
Луг воспоминаний
Глухо шелестит,
Плуг воспоминаний по лугу блестит.
Утренние пташки подымают крик,
Но ходить в упряжке не желает бык.
Пусть уж
Трактористы,
Сидя у руля,
Перепашут чисто памяти поля,
Чтоб с лицом эпохи слить Природы лик.
А в чертополохе
Водит оком бык.
Бык воспоминаний, выйдя на луга,
Ворошит в тумане памяти стога.
* * *
В древности
Мыслители бывали
Как художники и как поэты
И бывало краткие давали,
Но отнюдь не кроткие, ответы
На бесчисленность пустых вопросов.
Впрочем, что с него возьмёшь?
Философ!
А у варваров иное дело:
Если уж мыслителя задело
Выраженье инородца злого,
То такое возглашает слово,
Что оно одно не уместится
На журнальную страницу.
Бывают такие периоды когда к словопреньям не тянет
Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal
|
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
