Антонио де переда сон рыцаря

Описание и интерпретация

На картине изображен молодой рыцарь в доспехах, который спит под лавровым деревом в окружении двух женщин. Одна женщина держит в руках книгу и меч, другая — цветок. Горный пейзаж на заднем плане напоминает своими очертаниями Урбино. Эта маленькая картина является примером аллегорической живописи (образным изображением абстрактной идеи).

Вероятно, сюжет картины был создан по мотивам эпической поэмы «Пуника» латинского поэта Силия Италика, которая рассказывает историю Второй Пунической войны. В поэме молодому солдату Сципиону, отдыхающему в тени дерева, предстают в видении две дамы — Добродетель и её соперница Наслаждение. Добродетель, с мужеподобной фигурой и волосами, закрывающими лоб, обещает Сципиону почитание и славу благодаря победе в войне, но предупреждает, что путь к ее целомудренной горной обители — крутой и каменистый. Наслаждение, с душистыми, плавными локонами и томными глазами, напротив, предлагает жизнь легкую и беззаботную.

В своей картине Рафаэль передает различие характеров двух героинь через их внешность и одежду.

Однако, на полотне Рафаэля две женщины не изображены как соперницы. Вместо того, чтобы представлять видение как моральную дилемму, Рафаэль показывает Добродетель и Наслаждение равными. Возможно, книга, меч и цветок, которые они держат, — это символы ученого, солдата и любовника, чьи качества должен сочетать в себе идеальный рыцарь.

На эскизе к картине видно, что Рафаэль первоначально задумывал Наслаждение как соблазнительницу, но в готовой картине она одета скромно, что дополнительно может свидетельствовать о ее роли как рыцарской награды — Любви

Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов

Источник

Картина «Сон рыцаря». Что снится мальчику?

В мире живописи есть вид картин «VANITAS» (тщеславие, суета), своеобразный набор разных предметов. Особенность такого натюрморта (иногда его нельзя назвать так из-за присутствия людей, тогда это скорее жанровая картина) в том, что художник может продемонстрировать все свое умение. Такие картины представляют собой как бы визитную карточку художника.

Испанский художник Антонио Переда и Сальгадо (1611−1678) — сын художника и художницы, автор натюрмортов, религиозных и исторических картин. Одно из его произведений — «Сон рыцаря».

Сюжет картины: юноша, почти мальчик (у него только-только начали пробиваться усики), дремлет в кресле возле стола. Судя по его одежде, он только что вернулся с какого-то праздника или приема и не успел переодеться: шляпа со страусиными перьями, одежда из сверкающей золотом ткани, тончайшие кружева на воротнике и обшлагах.

Для праздника пришлось рано встать, потом принять участие в репетиции парада в честь вассала (графа, герцога, может быть, самого короля), а потом — и в самом параде. Наконец-то все позади, можно расслабиться, отдохнуть — и как-то незаметно мальчик погрузился в волшебный сон. Антонио де Переда, «Мечта рыцаря», фрагмент «Рыцарь»
Фото: ru.wikipedia.org

И явилась ему во сне фея, благословляющая его на ратные подвиги. В ее руках — лента с надписью «Лечу быстро, поражаю насмерть» (это о стреле). Там же, во сне — стол. На переднем плане — раскрытый кошелек, из которого высыпались золотые и серебряные монеты. Рядом — карты.
Антонио де Переда, «Мечта рыцаря», фрагмент «Фея»
Фото: ru.wikipedia.org

Надо полагать, что кольцо возле шкатулки — намек на предстоящее обручение, а украшения в шкатулке — подарок даме сердца. И дама сердца — на обрамленном в золото портрете.
Антонио де Переда, «Мечта рыцаря», фрагмент «Деньги, карты, украшения»
Фото: ru.wikipedia.org

Замысловатые часы с башенками — напоминание о быстротечности бытия, рядом — рыцарские доспехи, тлеющая свеча, черепа (один из черепов отражается в зеркале). Здесь же — изрядно потрепанные, зачитанные книги, мушкет, ноты.

У правого обреза картины — какая-то часть богатого рыцарского доспеха, корона, папская тиара, маршальский жезл. В глубине виден глобус и гриф скрипки. На переднем плане — распустившиеся пионы и карнавальная или театральная маска. Антонио де Переда, «Мечта рыцаря», фрагмент «Книги, глобус, корона»
Фото: ru.wikipedia.org

Все предметы говорят о том, чего рыцарь хотел бы достичь в жизни: побеждать в сражениях, быть удачливым в игре (в карты) и в любви, достичь совершенства в игре на скрипке, познать тайны бытия, завоевать дальние страны, прослыть просвещенным правителем, получить королевский престол. И жажда славы — рядом со всем этим лежит лавровая ветвь.

Очень может быть, что он вовсе не желает быстро уйти в мир иной: если получить все это — надо полностью вкусить удовольствие! И если так — лавровая ветвь будет символом мира, процветания, благоденствия.

Но над всем этим — два черепа и тлеющая свеча, символы бренности земной жизни. VANITAS, MEMENTO MORI — все суета, помни о смерти.

Юноша грезит. Что ему преподнесет жизнь после пробуждения.

Стоит отметить, что фея — златовласка. Это, скорее всего, свидетельствует о пристрастии к светловолосым женщинам художника, не рыцаря.

Источник

Европейская культура повседневности 17 в. 2

Сноски и иллюстрации по техническим причинам не воспроизводятся. Надписи под иллюстрациями оставлены с целью облегчить их нахождение, если читатель захочет их увидеть.

Идеи бренности и быстротечности бытия как ощущение эпохи

1. Антонио Виладомат- и –Манальт
Смерть св. Антинио
Музей изобразительных искусств,
Будапешт

2. Антонио де Переда

Академия де Сан Фернандо, Мадрид

3. Антонио де Переда
Натюрморт с часами
1652
Музей изобразительных искусств им.
А.С. Пушкина

Культурное влияние Испании нашло благодатную почву в Германии, измученной Тридцатилетней войной (1618 – 1648). Недаром знаменитая речь, которую обращает к миру бегущий от него Симпли-циссимус, герой самого знаменитого немецкого романа XVII в., на-писанного Г. Гриммельсгаузеном, является заимствованием из сочи-нения испанского писателя Антонио Гевары: «Прощай, мир! Ибо на тебя нельзя ни положиться, ни надеяться; в твоей обители уже исчезло прошлое, уплывает из рук настоящее, а будущее никогда не приходит, наипостояннейшее рушится, наикрепчайшее разлетается в прах и наивечное приемлет свой конец…»
Хаос на земле и нескончаемая цепь испытаний порождала пред-ставление о мире, как бесконечном круговороте. Неизвестный не-мецкий поэт писал: «Ты – замкнутый навеки круг / Бессчётных радо-стей и мук…» (Пер. Л. Гинзбурга)
При этом каждый элемент структуры мира необходим. Его утрата повлечёт за собой гибель всей системы. Мир непознаваем, и человеку остаётся лишь смириться с ним таким, каков он есть:
Покуда миром правит бог,
Навечно тьме и свету быть,
Ни пыток вечных не избыть,
Ни вечных не избыть услад…
Навечно – рай. Навечно – ад. (Пер. Л. Гинзбурга)
Осмысление вечности и места человека в мире – одна из центральных проблем немецкой поэзии XVII века. Поэт Иоганн Рист (1607 – 1667) ощущает вечность как «время без времени», одна попытка осознать которое, как меч, сверлит ему грудь. Она подвижна. В вечности стихает любое горе и боль, в ней теряются окружающие по-эта бедствия войны. Другой поэт, Ганс Абшатц (1646 – 1699), увя-зывает понятие вечности с текучестью времени. Ей присущи безмер-ность и непостижимость. Жизнь – всего лишь точка в океане вечности, и со смертью человек переходит туда, «где нет конца пути». Пауль Флеминг (1609 – 1640) указывает, что человек, живя внутри временного процесса, не в состоянии осознать его значения и уловить тенденции дальнейшего развития. Он различает эпохи значимые и бесславные. Эпохи рождаются и умирают, подобно людям. При этом человек не только продукт времени, но и его активный творец, кото-рого, тем не менее, в конце ждёт уход в небытие. А что было бы, если бы случилось так, что некто обрёл бы бессмертие и был награждён знанием всех искусств и наук, богатством и властью? По мнению Флеминга, обладание всем этим посреди печалей мира уподобило бы жизнь «счастливца» пустому шару, ничто.
Для Юстуса Георга Шоттеля (1612 – 1676) время человеческой жизни – непрерывная цепь пустой суеты и тщетных упований, перед лицом которого смешны любые человеческие страсти:
Вечно страждем, вечно злимся,
Жить стремимся, суетимся,
Вечно просим, сердце мучим,
То, что просим, не получим.
Наши скорби, наши муки,
Наши встречи и разлуки,
Взлёты, подвиги, соблазны –
Ах! – ни с чем несообразны.
Наша жизнь вотще влачится.
Радость горем омрачится.
И на краткий мир услады –
Годы тягостной досады. (Пер. Л. Гинзбурга)
Что принадлежит человеку перед лицом вечности, быстротекущего бытия? «Мгновение одно», – отвечает Андреас Грифиус
(1616 – 1664). Человек – гость на земле, чья душа заполнена глупыми страстями, а мысли – сменяющими друг друга заблуждениями. Ничего он не сможет взять с собой из этой жизни – ни титул, ни славу, ни имущество. Всё, что от него может остаться – это добрая слава, но и в том Грифиус сомневается:
Мир – это пыль и прах, мир – пепел на ветру.
Всё бренно на земле. Я знаю, что умру.
Но как же к вечности примкнуть себя заставить?
(Пер. Л. Гинзбурга)
Христиан Гофмансвальдау (1617 – 1679) жизнь уподобляет вспышке молнии во мраке и чумному бараку, где человек заперт бедой. Выход из этого прикрытого лживой роскошью и ложным величием мира лежит для души в вере, в стремлении достигнуть блаженства созерцания божьего рая.
В стихотворении, посвящённом смерти маркграфини Баденской, Георг Рудольф Векерлин (1584–1653) использует «цепь сравнений», передавая ощущение бренности человеческой жизни через её упо-добление недолговечным явлениям природы, духовной и социальной жизни:
Зачем же ты уходишь прочь,
Как дождь, как снег, как день, как ночь,
Как дым, пыль, прах, как луч заката,
Как зов, стон, крик, плач, возглас, смех,
Боль, страх, успех и неуспех,
Как жизнь, как время, – без возврата?! (Пер. Л. Гинзбурга)
Всё уничтожающему бегу времени великий немецкий поэт Мартин Опиц (1597 – 1639) противопоставляет вечную жизнь поэтического слова и мысли. Его вариант стихотворения о «негорящих рукописях» звучит так:
Кто со временем поспорит?
Не пытайтесь! Переборет!
Всех и вся в песок сотрёт!
Рухнет власть и та и эта.
Но одно лишь: песнь поэта –
Мысль поэта – не умрёт! (Пер. Л. Гинзбурга)
В Германии получил распространение натюрморт, связанный с поучительными идеями напоминания о быстротечности жизни и не-минуемости расплаты за грехи после смерти. Одним из представителей этого направления является Георг Флегель (1566 – 1638).
В «Натюрморте с вишнями» через обыденные предметы мастер пы-тается донести до зрителя идею победы над превратностями земной жизни через веру. Хлеб и вино отсылают созерцателя к мысли о причастии, красная смородина напоминает о Страстях Господних, а вишни выступают в качестве райских плодов. Стрекоза, опустившаяся на кусок хлеба, может восприниматься как в положительном смысле (символ быстротечности бытия), так и в отрицательном (символ распада и суеты). (Ил.4)
В «Натюрморте с десертом» (Мюнхен, Старая Пинакотека) ху-дожник противопоставляет в качестве доброго и злого начал попугая и мышь.

4. Георг Флегель.
Натюрморт с вишнями.
Государственная галерея,
Штутгарт.

Попугай, сидящий на дальнем конце дорогой китайской тарелки, наполненной фруктами и орехами, является символом хранителя до-брых принципов. Прозрачный бокал с чистой водой намекает на доб-родетельную жизнь. Белая гвоздика напоминает о смерти Христа на кресте, а виноград – о таинстве Евхаристии. Символом Христа вы-ступает и грецкий орех. (Ил.5)
Мышь, олицетворяющая зло, не интересуется высокими материями. Её больше привлекают сладкие конфеты. Мотив отступничества, предательства Иисуса Иудой присутствует в виде разбросанных на переднем плане монет.

5.Георг Флегель
Натюрморт с десертом
Мюнхен, Старая Пинакотека

Идею противопоставления в натюрморте двух начал поддерживает и франкфуртский живописец, позднее переехавший в Утрехт, Абрахам Миньон (1640 – 1679) в «Натюрморте с белкой и щеглом» (Го-сударственный музей, Кассель).
На фоне роскошного фруктового изобилия, содержащего элементы намёков на бренность бытия в виде пятен гнили и раскрытых часов, показаны белка и щегол. Щегол клювом вытаскивает маленькое ведёрко на цепочке, которым он черпал чистую воду из стеклянного стакана. Расположенный выше, он олицетворяет непорочную душу, тянущуюся к добродетельной жизни и заслужившую спасение. Зло в картине воплощено в белке, которая со средних веков считалась символом дьявола, а, кроме того, в силу природной привычки делать запасы, служила удобным образом для изображения стяжателя. В данном случае, белка олицетворяет грешника. Колокольчик на её шее – символ глупости. Белка грызёт грецкий орех, воплощающий в себе образ Христа. Возможно, художник намекает на легенду, в которой глупец променял душу на пустой орех. (Ил.6)
В «Вазе с цветами» (Эрмитаж, Санкт- Петербург) грешник-белка, презрев отпущенные ей пределы свободы и, бросив разгрызенный грецкий орех, решает проявить личную волю. (Ил.7)

6. Абрахам Миньон
Натюрморт с белкой и
щеглом.
Государственный музей,
Кассель

7. Абрахам Миньон
Ваза с цветами.
Эрмитаж,
Санкт- Петербург
Фрагмент

Она дёргает за цепочку, которой привязана к вазе с пышным буке-том. Из гущи цветов взлетают вверх бабочки – чистые души. Белке же грозит наказание: накренившаяся ваза неминуемо утянет её вниз.

Натюрморт с стеклянной посудой и бисквитными
пирожными.
Национальная
галерея древних
искусств, Рим

Кристиан Берентц (1658 – 1722) в «Натюрморте с стеклянной по-судой и бисквитными пирожными» (Национальная галерея древних искусств, Рим) (Ил.8) помещает перед дорогой посудой из богемского стекла и фарфором часы с прикреплённым к цепочке крестиком, чтобы зрители картины посреди богатства, удовольствий и роскоши не за-бывали о скоротечности мирских удовольствий и о спасении души.

Италия
Италия в XVII в. продолжала пребывать раздробленной. В начале XVII в. северная Италия ещё оставалась передовым индустриальным регионом. Однако на протяжении столетия её экономика приходит в упадок. Блестящие культурные богатства Италии, накопленные к XVII в., блеск её дворцов, продолжающийся расцвет искусств не сразу дают понять современникам, что величие родины уходит в прошлое. Однако созерцание былого великолепия приводит наиболее чувствительных из них к мыслям о преходящем характере всех земных событий. Не последнюю роль здесь играет и ощутимое влияние на разные стороны итальянской жизни испанской культуры. Для отражения настроения быстротечности бытия и тщетности всех упований итальянские поэты используют традиционный образ часов. Чиро де Перс (1593 – 1663) обращается к изображению песочных часов. Их верхняя и нижняя часть олицетворяют для него колыбель и могилу, а хрупкость стекла – недолгий человеческий век. Поэта завораживают механические часы, безжалостным движением шестерёнок дробящие время на части.
Джован Леоне Семпронио (1603 – 1646) слагает стихи о водяных часах. Заточенная в стеклянный корпус вода напоминает ему воды Стикса – реки забвения, из глубины которой «бессильны всплыть бы-лые времена и годы». Подобно немецким современникам, он задаётся вопросом о сущности самого человека, и также определяет его через недолговечные и скоропреходящие явления:
Я тополиный пух, морская пена,
Стрела – пронёсся вихрем и исчез,
Туман, который тает постепенно.
Я дым, летящий в глубину небес…». (Пер. Е.Солоновича)
Федерико Меннини (1636 – 1712), неаполитанский врач и литера-тор, задумывается над сущностью человеческого бытия, листая стра-ницы книги:
Страницы, из которых узнаю
Так много я, бросают вызов Лете
И дальше мудрость понесут свою –
Тем, кто нуждаться будет в их совете.
Внезапно, посреди приятного досуга, его поражает мысль о том, что предметам суждено более длительное существование, чем живым существам:
На этом ложе, где в объятьях сна
Я от себя как будто отлучаюсь,
Другой уснёт в другие времена.
Я неотступной думой огорчаюсь:
Безжизненным предметам суждена
Большая жизнь, а я, увы, скончаюсь! (Пер. Е.Солоновича)
Поэт Томмазо Гаудьози (годы жизни неизвестны) в своих стихах размышляет об уравнивающей силе смерти для всех сословий, всех судеб.
Зрительным воплощением этой мысли может служить картина Гверчино (1591 – 1666) «И я есть в Аркадии» (Национальная галерея древних искусств, Рим). (Ил.9) На ней жители идиллической страны пастухов обнаруживают череп. Внезапно посреди счастливого и бес-печного существования на них пахнуло холодом смерти. Впрочем, зритель быстро отвлекается от главной идеи полотна, переключаясь на виртуозное живописное исполнение картины.

9. Гверчино.
И я есть в Аркадии.
1618 – 1622.
Национальная
галерея древних
искусств, Рим
Все-таки трагические сюжеты были не характерны для культуры Италии. Именно поэтому неприятие современников вызвала картина неаполитанского художника Сальваторе Розы (1615 – 1673) «Брен-ность человеческая» (Ил.10) (Музей Фитцуильяма, Кембридж).

10. Сальваторе Роза
Бренность человеческая

Музей Фитцуильяма,
Кембридж

11. Отто Марсеус ван Скрик (ок.1619 – 1678).
Куст чертополоха.
Саратовский государственный
художественный музей

Чертополох в его картинах напоминает о страстях Христа, который принёс себя в жертву ради спасения человечества. Змея воплощает символ грехопадения. Негативный смысл несут ящерицы и жабы. Бабочки – аллегория воскресения, победы добра над злом. Примером изображения размышлений о быстротечности бытия в жанровой картине может служить работа Яна Вермеера (1632 – 1675) «Женщина, взвешивающая жемчуг». По мнению ряда исследователей, героиня, смотрящая на находящиеся в равновесии пустые весы, предаётся одному из духовных упражнений, рекомендованных Игна-тием Лойолой, суть которого состояла в мысленном взвешивании своих шансов на спасение. Эту мысль подтверждает картина с изо-бражением Страшного суда, находящаяся на заднем плане.

12. Филипп де Шампень
Натюрморт с черепом.
Ле Ман, Музей изящных искусств.

13. Пьер Миньяр
Девочка, пускающая мыльные пузыри
(Портрет Марии-Анны де Бурбон).
1674.Версаль

Источник

Картина «Сон рыцаря». Что снится мальчику?

В мире живописи есть вид картин «VANITAS» (тщеславие, суета), своеобразный набор разных предметов. Особенность такого натюрморта (иногда его нельзя назвать так из-за присутствия людей, тогда это скорее жанровая картина) в том, что художник может продемонстрировать все свое умение. Такие картины представляют собой как бы визитную карточку художника.

Испанский художник Антонио Переда и Сальгадо (1611−1678) — сын художника и художницы, автор натюрмортов, религиозных и исторических картин. Одно из его произведений — «Сон рыцаря». Сюжет картины: юноша, почти мальчик (у него только-только начали пробиваться усики), дремлет в кресле возле стола. Судя по его одежде, он только что вернулся с какого-то праздника или приема и не успел переодеться: шляпа со страусиными перьями, одежда из сверкающей золотом ткани, тончайшие кружева на воротнике и обшлагах.

Для праздника пришлось рано встать, потом принять участие в репетиции парада в честь вассала (графа, герцога, может быть, самого короля), а потом — и в самом параде. Наконец-то все позади, можно расслабиться, отдохнуть — и как-то незаметно мальчик погрузился в волшебный сон.

И явилась ему во сне фея, благословляющая его на ратные подвиги. В ее руках — лента с надписью «Лечу быстро, поражаю насмерть» (это о стреле). Там же, во сне — стол. На переднем плане — раскрытый кошелек, из которого высыпались золотые и серебряные монеты. Рядом — карты.

Надо полагать, что кольцо возле шкатулки — намек на предстоящее обручение, а украшения в шкатулке — подарок даме сердца. И дама сердца — на обрамленном в золото портрете.

Замысловатые часы с башенками — напоминание о быстротечности бытия, рядом — рыцарские доспехи, тлеющая свеча, черепа (один из черепов отражается в зеркале). Здесь же — изрядно потрепанные, зачитанные книги, мушкет, ноты.
У правого обреза картины — какая-то часть богатого рыцарского доспеха, корона, папская тиара, маршальский жезл. В глубине виден глобус и гриф скрипки. На переднем плане — распустившиеся пионы и карнавальная или театральная маска.

Все предметы говорят о том, чего рыцарь хотел бы достичь в жизни: побеждать в сражениях, быть удачливым в игре (в карты) и в любви, достичь совершенства в игре на скрипке, познать тайны бытия, завоевать дальние страны, прослыть просвещенным правителем, получить королевский престол. И жажда славы — рядом со всем этим лежит лавровая ветвь.
Очень может быть, что он вовсе не желает быстро уйти в мир иной: если получить все это — надо полностью вкусить удовольствие! И если так — лавровая ветвь будет символом мира, процветания, благоденствия. Но над всем этим — два черепа и тлеющая свеча, символы бренности земной жизни. VANITAS, MEMENTO MORI — все суета, помни о смерти. Юноша грезит. Что ему преподнесет жизнь после пробуждения. Стоит отметить, что фея — златовласка. Это, скорее всего, свидетельствует о пристрастии к светловолосым женщинам художника, не рыцаря.

Источник

Описание картины “Сон рыцаря” Рафаэля

Картину “Сон рыцаря” написал итальянский художник Рафаэль Санти в 1504 году.

Добродетель и Наслаждение – друзья или враги?

Одно из самых ранних произведений мастера изображает юного рыцаря, спящего под деревом лавра благородного. Рядом с ним стоят две женщины: у первой в руках том и меч, у второй – цветок. Обе протягивают руки, будто подают предметы спящему рыцарю.

Пейзаж с горами на фоне напоминает Урбино – город на востоке Италии. Картина совсем небольшая – всего 17,1 Х 17,3 см и являет собой пример аллегорической живописи.

Сюжет, скорее всего, взят из эпической поэмы “Пуника”, где юный солдат Сципион, лежащий в тени дерева, получает видение – двух девушек – Добродетель и Наслаждение, ее антагонист.

Первая, больше похожая на мужчину, прочит парню великую славу за победу в войне, предупреждая о сложностях этого пути.

Вторая, источающая чарующий аромат, с прекрасной прической и бездонными глазами, предлагает выбрать ее – а значит, беззаботную и праздную жизнь.

Рафаэль отлично передал противоположность двух женских персонажей посредством их внешности и облачений. Добродетель одета скромно, голова ее покрыта. Тогда как ее соперница – соблазнительна и изысканна: обрамляющее бедра платье, светлые волосы с вплетенными в них украшениями.

Не сразу заметны и пути, которые предлагают девушки: за воинской славой простираются каменные скалы, разводной мост, ведущий к замку почести. За праздной и легкой жизнью – мягкий, беспрепятственный путь, уходящий прямо к солнечному озеру.

Что интересно, художник не изображает женщин как соперниц. Зрителю они предстают не моральной дилеммой, а абсолютно равными выборами.

Некоторые искусствоведы склоняются к мнению, что том, меч и цветок в их руках – вместе составляют символы качеств настоящего рыцаря: ум, храбрость и умение любить.

Альтернативное название – “Аллегория”. Полотно хранится в Национальной галерее Лондона.

Источник